«А ведь сейчас по кельям молятся», - подумал я и понял, что это не каменные стены отделяют нас от ночных страхований, а молитва. За весь мир. В том числе и за нас.

По церковной лавке ходить и восторгаться можно было долго, что мы и делали. Снова хотелось накупить всего, но денег осталось на ладан, на красивые, украшенные разноцветными стёклышками кресты, которые мы видели в Карее, и на дорогу домой. Ну, можно было, конечно, пожертвовать предполагавшимся ужином в Уранополисе, когда мы вернёмся в мир... Вот о чём я уже начал задумываться... Нет, ужином жертвовать нельзя. Я подошёл к большому стеллажу с музыкальными дисками. Как было бы хорошо дома поставить диск с афонской службой и снова погрузиться в неё. Подошёл послушник и тут же позвал другого, который заговорил со мной на ломаном, но очень приятном русском языке. Мы стали выбирать диски вместе. В какой-то момент я поймал себя на мысли, что просто не хочу уходить отсюда, и всё равно ничего не куплю, и только отнимаю время у послушника. Тогда я решительно отказался от дорогих музыкальных дисков и купил простенький с видами Афона - буду смотреть. Почему-то решил, что афонскую службу могу найти и в России, а вот таких фотографий - нет.

Алексей Иванович тоже почувствовал близость завершения путешествия и, решив, что экономить больше смысла нет, набирал гостинцы, словно хотел осчастливить всех родных и знакомых. Выбирая подарки, он тоже не торопился: подолгу изучал каждую икону или вещь, сравнивал, возвращался, находил меня, спрашивал совета, и мы уже вместе шли сравнивать - в общем, уходить не хотелось... Но и лавочники поглядывали на нас уже не так приветливо, их тоже можно понять: пора закрываться, а тут ходят, высматривают, выспрашивают... и ничего толком не покупают. В итоге, мы на гостинцы набрали из того, что стояло ближе к кассе. Но ладан я купил самый наилучший.

Когда мы вышли из лавки, Алексей Иванович объявил:

- А теперь - кофе.

- Нет-нет, - запротестовал отец Борис, - спать пора.

Ну, он действительно с двумя-то сумками намаялся больше всех.

- Правильно, - поддержал его Алексей Иванович. - Вы идите ложитесь, как раз уснёте, а там мы подойдём и будем правило читать.

- Какое правило? - не понял батюшка.

- Ко святому причащению.

- Как?! Опять?

- Ну, мы ж сегодня ничего скоромного не ели, весь день только и делали, что шли и молились, -поддержал я Алексея Ивановича.

-А сыр за ужином?

- Мы не ели.

Спорить с нами было бесполезно, да и не в его мы благочинии, и батюшка махнул рукой.

- Как хотите, а мы - спать.

- А где ты собрался кофе пить? - спросил я, когда отец Борис с Серёгой скрылись в ночной тьме.

- Так монах же говорил...

- A-а... Тогда веди, я всё прослушал.

Так и не понял, то ли это монах так хорошо и подробно объяснял, то ли у Алексея Ивановича такой нюх на кофе, потому что шли мы какими-то невероятными коридорами, то спускались, то поднимались по лестницам, переходили по недостроенной террасе из корпуса в корпус, но в итоге вышли-таки в большую старинную залу, в которой шёл ремонт. Может, от тусклого света всё казалось здесь хранящим вековые тайны и даже сами строительные лесенки тоже казалось из прошлого. Посредине залы тянулся длинный округлый стол. За таким, наверное, собирались на совет старцы...

В дальнем углу поблёскивала большая железная коробка. Это и был кофейный автомат. Здесь? В этой старинной зале? Да ещё механический кофе?!