Восемь дней на Афоне
Принимая маслице от мощей святого Афанасия и пластмассовые иконки Иверской Бо-жием Матери, батюшка сказал:
- Вам надо обязательно написать о вашем паломничестве. - Не заметив с моей стороны никакого энтузиазма, добавил: - Стали бы вторым Зайцевым...
«Да читал я Зайцева...» - отозвалось в голове, и вместо того чтобы подойти под благословение, я слегка отступил и кивнул на иконки:
- В общем, раздадите тогда...
- Конечно-конечно... В воскресенье после Литургии...
Я ускользнул из-под благословения...
Через несколько дней я был у Владыки (как и
зачем я к нему попал - в своё время). В конце разговора он сказал мне:
- Когда напишешь, покажи мне.
Хотя я-то как раз и говорил о том, что не могу писать. Уходя, благословился, конечно, и подумал: к чему относится это архиерейское благословение - к писательству или к моему бытию вообще?
Следующий раз о книге заговорила жена. Мы возвращались домой после того, как я два часа рассказывал оставшимся в храме прихожанам о паломничестве. И она спросила: а почему бы тебе не записать всё это? К вечеру слегка подморозило, ветер стих и в воздухе поблёскивали лёгкие снежинки. А я-то думал, она обиделась. Когда меня спросили о первых ощущениях на Афоне, я брякнул: «Почувствовал, что я - дома».
Я попытался ей объяснить, что никогда не смогу написать правдивой книги об Афоне, потому что, чтобы ни писал, это будет книга обо мне. Все истории о монастырях, чудотворных иконах,
о том, во сколько начинаются и как длятся службы, какое расстояние между Лаврой и Ивероном, что такое вселенское время, сколько стоит билет на паром - всё можно найти в справочниках, путеводителях, в интернете, в конце концов...
- А сколько стоит билет?
Откуда я помню? Это профессиональные писатели фиксируют детали, пришпиливая их в блокноты, как коллекционер бабочек. Меня же всегда привлекало целое и живое.
Со временем обстоятельства выветриваются, меня даже частенько ловят: мол, прошлый раз я рассказывал по-другому. Так я уже и сам толком не помню, как было на самом деле, для меня важно, чтобы собеседник почувствовал то же, что тогда переживал и я, чтобы он разглядел, что там - за внешней оболочкой событий и фактов.
Так каждый раз создаётся новый мир, который бывает гораздо реальнее настоящего. Собственно говоря, это и есть литература.
Так вот, повторил я, никогда правдивой книги
об Афоне у меня не получится. А билеты, кстати, Лёшка покупал.
Жена стояла под горкой и ловила съезжающего на картонке сына. Кому я всё это рассказываю?