Но пока преобладающее настроение журналов, наверное, все же благостно-умильное. Они наполнены фотографиями “божественной четы” (под одной из них стоит подпись “Богосоитие”). На фотографиях, выдержанных в лучших традициях даже не индийской, а какой-то узбекско-таджикской кинематографической эстетики, изображена заметно раздобревшая дамочка средних лет, милующаяся, целующаяся и обнимающаяся с худеньким длинноволосым (в последних номерах коротко стриженным) юношей с пушком на верхней губе. Пара наряжена в чудовищно безвкусные экзотические одежды — все время разные: псевдоегипетские, псевдосредневековые, псевдогавайские, псевдоиндийские и пр., и пр., и пр. (в последних номерах Цвигун перешла на вечерние платья с глубоким декольте, а Ковальчук — на пиджаки, галстуки и бабочки, делающие его похожим на официанта). Целуются они и хлопают в ладошки на фоне пальм, пирамид, эзотерических знаков, цветущих садов и прочих задников, которые можно отыскать в провинциальных фотолабораториях.

Помимо фотографий и обличений в журналах печатаются графоманские вирши “живого Бога”, которые она продолжает производить в завидных количествах. Иногда нам кажется, что многие графоманы-неудачники основывают секты лишь для того, чтобы иметь возможность не только публиковать свои творения, но и иметь толпы безусловных ценителей и некритичных почитателей.

Чтобы не быть голословными, приведем примеры творений госпожи Цвигун (правописание и заглавные буквы даны по оригиналу):

Господь Мария ДЭВИ Христос Иоанну-Петру Второму

Как Я Люблю Иоанна-Петра Второго! Это — Мой Синий Атлантический Океан, Восточный Ветер, Сиреневый Туман, Яблоневый Рассвет, Горизонт Непостижимости Истечения Моей ЛЮБВИ, Которой нет конца, нет предела, а Есть только Вечность. И это запечатлит Вселенная. Я ОБЪЯВЛЯЮ об этом Всем Мирам и Пространствам![1145]

Вот еще стишок:

Первосвященнику

Я — Пламя Огня!

Нет Тебя вне Меня!

Я — Свет в Ночи!

Ты — Прозрел! Излучи!

Я — Твой Елей!

На Церковь Меня Возлей!

Открой незрячим глаза!

Я всё Сказала…[1146]

Дальше можно не продолжать. Небольшие группы адептов “Белого братства” — по большей части “священники” и “диаконы” (вспоминается американская поговорка: “Все вожди и ни одного индейца”) — собираются на конспиративных квартирах, рассматривают журналы, любуясь на такое счастье своих кумиров, и проводят многочасовые богослужения, состоящие из скандирования стишков Цвигун и бесконечных призывов к ней. Естественно, такие иссушающие мозг ритуалы воздействуют на сознание и разум адептов, пребывающих в весьма зависимом и совершенно неадекватном состоянии.

Секта продолжает представлять значительную потенциальную опасность. Каждое слово, исходящее от “живого Бога”, абсолютно и подлежит немедленному исполнению. Можно предположить, что счастливая семейная жизнь стремительно стареющей матроны с молодым человеком может не продлиться вечно (на журнальных фотографиях анфас они более всего напоминают мать и сына) и благодушное настроение госпожи Цвигун вновь сменится на истерический апокалиптизм. При явной ее психической неадекватности она может принять любое, даже самое страшное решение, а члены ее секты безоговорочно последуют за ней. Это лишь один из вариантов развития событий, но, безусловно, и его нужно просчитывать и не сбрасывать со счетов.