Потом успокоился. Начал думать. Размышления парадоксальные.

«Конечно, странная она будет мать. Образ жизни ее… Мышление… Да ничего не поделать с ней. Зато она физически очень сильная. Добрая. Природу хорошо знает, животных. И умная. Хоть и ум своеобразен»115

Ну бывает же, а? Провести с человеком три дня, понять, что странный она человек, знать, что «…сын твой малюсенький в глухой тайге где-то беззащитный ползет?»116 и, при этом, оправдывать ее, зато она физически сильная?? Что, тогда самые лучшие воспитатели для человеческих детей это слоны? При чем тут вообще физическая сила. Природу, она хорошо знает… Да она твоего ребенка отдаст комарам на пропитание, чтобы они поры прочистили! Много она знает о воспитании? Много, да правильно ли? По сравнению с анастасийской педагогикой даже вальдорфская верхом совершенства кажется.

Вот подумал он так, успокоился и решил: «Буду приезжать к ним летом как на дачу. Зимой невозможно. Не выдержать. А летом буду играть с сыном»117. Ага, если его добрые деды под кедр с высоким напряжением не подсунут. И если зиму переживет. Взрослый мужик и то боится, что не выдержит. А тут ребенок…

А о ее своеобразном мышлении, которое трудно назвать нормальным свидетельствует следующий диалог.

Он: - Анастасия, ты мне смогла бы помочь?

Она (подняв голову к небу): - «Все цивилизации преклоняются перед человеком»118

Кто в лес, кто по дрова.

Причем тут никому неизвестные цивилизации? Вот так психиатры и проверяют своих больных:

- Сегодня какое число?

- Все цивилизации преклоняются перед человеком.

- Кто у нас президент?

- Нет более сильного и свободного существа.

- Где вы находитесь?

- Летающая тарелка это гриб.

И так далее.

Я уж не говорю об обычной внутренне противоречивости книги.

В который раз напоминаю о том, что Анастасия постоянно говорила гибельности технократического пути, о ненужности научных заведений, систем образования и здравоохранения, о механической примитивности наших механизмов. И вот опять – все преклоняются перед человеком.

Тогда я опять спрошу, а зачем возвращаться к первоистокам?

Или под человечеством Анастасия понимает себя и своих дедов?