— Прошу тебя, — сказала она, — прошу тебя, милый мой сыночек, за все, чем ты мне обязан, сделай для меня радость. Времена сейчас трудные, и безбожные гонения в самом разгаре. Верно знаю, что и ты будешь приведен, по слову нашего Господа, «пред владыки и цари» ради Него. А потому, деточка, не опозорь меня: крепко стой за Него и храни твердо и до самого конца твое исповедание. Верую моему Христу, кровинушка моя, верую, что и на твоей голове скоро будет венец мученика!

Так что приготовься и укрепись душой: не оказался бы ты неготовым, когда начнутся состязания. Здесь борьба не со случайными людьми и не за случайную награду, но противники здесь — сам лукавый да его поборники и прислужники. А конец этой борьбы — вечная жизнь и слава либо бесконечный позор и адские муки: или думай о награде, или бойся ужаса поражения.

Стыдно, сынок, что солдаты охотно умирают за царя, который так же смертен и такой же раб, как и они, а мы за бессмертного Царя умереть не готовы. К тому же они от своего Царя не имеют ничего, что могло бы стоить такой преданности: Ведь какой дар равноценен жизни и что пользы в подарках после смерти? А ты, если умрешь за единого Владыку всех Христа, вместо временной жизни получишь вечную, вместо тленных радостей, славы и богатства насладишься вечным блаженством! И потом, если не умрем сейчас, все равно ведь скоро умрем и заплатим общую для всех пошлину! Да и саму кончину за Христа даже смертью нельзя назвать: искренняя надежда будущих благ лишает смерть ее силы.

Но особенно, дитя мое, надо помнить о том, что Сам Создатель всей твари и Творец нашего рода стал ради нас человеком и, придя на землю, жил вместе с людьми. Да что я говорю — жил! За нас, неблагодарных рабов, Господь был осужден, терпел побои, наконец умер. И все это Он стерпел ради нас и ради нашего спасения. Стерпел, чтобы разрушить рабство греха, чтобы упразднить прежнее осуждение, чтобы нам были вновь открыты врата рая!

Столь великий Владыка так страдал ради нас, погибших грешников! Неужели простительно, дитя мое, если мы не снесем за Него даже малой боли? Помни об этом, сын, и пусть ничто не отлучит тебя от любви Христовой: ни угрозы правителя, ни пытки, ни страх перед теми, кто на время цари в этом мире. Гнев их падет вместе с их гордостью, огонь угаснет, а меч изойдет ржавчиной. А ты ищи тех благ, которые ждут мучеников, и награды мученика — самого неба!

Так весь день ободряла его мать, потому что был в ней дух истинной мудрости. Да и ребенок был уже не по возрасту зрел разумом и сам просил больше наставлять его. Под конец же она добавила:

— Дай мне, деточка, эту плату за твое воспитание! Пусть это будет, сыночек мой, наградой мне за то, что я тебя родила! Пусть и я, твоя мать, спасусь, по слову Павла, «через чадородие» (1 Тим.2.15) и буду прославлена в моем сыне. Теперь, деточка, милостью Божией я уже умираю, и завтра свет солнца уже не застанет меня в живых. Но ты — мой свет во Христе и жизнь, и я прошу тебя: ради своей матери не обмани надежд!

Когда–то одна еврейская женщина (Святая Соломония) вырастила семь сыновей–мучеников — и сама она через них получила венец. Мне же достаточно и тебя одного для вечной славы, и я счастливее всех матерей, потому что прославлюсь в тебе! Раньше тебя ухожу, дитя мое, и в этом теле больше не увижу тебя, драгоценного. Но когда умру, помни, что моя душа навеки связана с твоей. С ней вместе я и припаду к алтарю Христову в день Его Пришествия, когда прославлюсь в твоих страданиях, когда обрету новый облик чрез твои раны и вместе с тобой стану причастницей радости и бесценных даров.

И, наставляя своего сына, мать целовала ему руки и ноги.

— Тело мученика целую, — говорила она, — тело, что будет принесено в жертву Христу!

Так его обнимая и ласково говоря с мальчиком, она обрела блаженное успение, оставив дух Богу, а тело на руках любимого сына.

Тогда он, как верный сын любящей матери, предал тело земле, а сам начал уединенную жизнь. Потому что он сразу решил по заповеди матери отвергнуть мир ради Христа, чтобы после ради Него отвергнуть и жизнь свою. И с тех пор он всегда питался одной чечевицей в память о тех трех отроках, которых пост сделал недоступными для огня страстей и неуязвимыми к пламени чувственной печи.

3. Из жития святого Алипия

Любовь к Богу сжигала сердце великого Алипия. Он спрашивал, что ему можно сделать в настоящей жизни, чтобы он смог всегда жить рядом с Тем, к Кому стремился, явственно и всецелым умом видеть Его и в чистоте прикасаться к Нему. Тогда он узнал, что для этого будто бы надо оставить все, удалиться от друзей, родственников, знакомых, даже от той, что родила тебя, — и избрать благо уединения. А поскольку он доверял в этом одной лишь матери, то как–то сказал ей: