— Мой монастырь, слава Богу, кормит всю округу, а тебя он не может одеть и обуть! А мне еще говорили, что ты подвижник и можешь терпеть телесные неудобства. Только что–то в тебе этого совсем не видно. Ты оставил в миру все свое состояние ради Господа, отважился на труды и бедность, столько лет благополучно жил в пустыне и терпел все телесные нужды, а как только пришел к нам — оробел и даже таких легких упражнений не можешь выдержать. Да так просят послаблений только самые нерадивые, а не те, что взирают на великую награду Христову!

Так он смирил святого Антония и, когда тот уже ничего не мог сказать в свое оправдание, отпустил его. Получив такую строгую отповедь, Антоний, Христов подвижник, продолжал терпеть скорби о Господе. Всякий день он обливался слезами и телесным воздержанием очищал свою душу. Надо сказать еще, что игумен позволил ему подвизаться и поститься как он хочет, чтобы ему не казалось, что он удалился от той жизни, которую он вел прежде, в безмолвии. По этой причине он никогда не позволял себе спать на ложе, но дремал, присев на сделанную для этого скамеечку. Вставал он всегда до ударов била и начинал молиться и петь псалмы. Так он заботливо питал свою душу благою пищею.

К тому времени и игумен, и братия уже знали, что Антоний крайне терпелив. Поэтому те, кто работал на полях, брали его с собой. Они давали ему мотыгу и велели выкорчевывать и подрубать заросли кустарника. А он, весь в поту и изможденный работой, лишь говорил Господу тайными устами сердца: «Виждь, Господи, смирение мое и труд мой и остави вся грехи моя» (Пс 24. 18). И вот однажды ночью он увидел во сне, как некий славный муж держит весы. И привиделось ему, что на левой чаше весов лежат все его грехи с самых юных лет, а на правой — мотыга, с которой он трудился о Господе. И мотыга, потянув вниз, перевесила все прегрешения. И тогда муж сказал Антонию: «Вот, Господь Бог принял твой труд и отпустил твои грехи».

После всего этого игумен увидел, что Антоний все время сохраняет терпение, что он уже долгое время закаляется в огне послушания и что он приучил свой ум с твердостью переносить все, что бы ему ни приказали. Он позвал его к себе и наедине говорит ему:

— Бог да вознаградит тебя, отче, за те души, которым ты помог здесь своим о Господе жительством. Никогда еще не было братьям такого назидания от меня, какое было от твоего здесь присутствия и послушания.

С этими словами он достал и дал ему одежду, обувь и все, что следовало. С тех пор у Антония было все необходимое для жизни, как и у прочих братьев. И если игумен узнавал, что ему что–то нужно, он в отсутствие Антония клал эту вещь ему на постель, а тот находил ее у себя, когда возвращался.

4. Из патерика

Как–то авва Арсений сказал авве Александру:

— Как наломаешь прутьев (для плетения корзин) себе — приходи ко мне есть. А если к тебе придут паломники — ешь с ними.

Авва Александр работал спокойно и обстоятельно: прошло время, и у него уже было достаточно прутьев. Тем временем Арсений видит, что тот не идет. Он подумал, что скорее всего у Александра паломники, и стал есть сам.

Но наступил вечер, и авва Александр пришел. Старец увидел его и спрашивает:

— У тебя были гости?

— Нет, — отвечал тот.

— А что же ты опоздал? — снова спросил его старец.