Владыко мой, Господи Иисусе Христе! Мой скорый, пребыстрый, непостыждающий Заступниче! Благодарю Тебя от всего сердца моего, что Ты внял мне милостливо, — когда я в омрачении, тесноте и пламени вражьем воззвал к Тебе, — пребыстро, державно, благостно избавил меня от врагов моих и даровал сердцу моему пространство, легкость, свет! О, Владыко, как я бедствовал от козней врага, как благовременно явил Ты мне помощь, и как явна была Твоя всемогущая помощь! Славлю благость Твою, благопослушливый Владыко, надежда отчаянных; славлю Тебя, что Ты не посрамил лица моего в конец, но милостиво от омрачения и бесчестия адского избавил меня. Как же после этого я могу когда-либо отчаиваться в Твоем услышании и помиловании меня окаянного? Буду, буду всегда призывать сладчайшее имя Твое, Спаситель мой; Ты же, о пренеисчетная Благостыня, якоже всегда, сице и во предняя спасай меня по безмерному благоутробию Твоему, яко имя Тебе — Человеколюбец и Спас!

1120

Не верь плоти своей, когда она расслабевает и отказывается служить тебе, будто бы по недостатку подкрепления пищею. Это — мечта. Преодолей себя, помолись усердно, и увидишь, что слабость тела твоего была ложная, призрачная, а не действительная: увидишь на деле, что не о хлебе едином жив будет человек, но о всяцем глаголе исходящем изо уст Божиих [Мф. 4, 4]. Не надейся на хлеб.

1121

Христос на земли, возноситеся [1 ирм. на Рожд. Хр.], сказано. Это значит, что верующий в пришествие Христово на землю, в воплощение Его и во все Его человеколюбное смотрение о нашем спасении не прилепляется к земле, но возносится непрестанно мысленно и сердечно горе; воля его стремится непрестанно горе к Богу, к горним благам, и не прельщается земными сластями, земным блеском, богатством, почестями. К несчастию, в нас мало веры во Христа, и мы хотим совместить любовь к миру с любовью ко Христу, пристрастия житейские с любовью к Богу. Несовместимо! Аще кто хощет по Мне ити, да отвержется себе [Мф. 16, 24], всего любимого им в мире до пристрастия, и да возненавидит душу свою грехолюбивую. (24 декабря 1869 года).

1122

Боже мой! как любовь и искреннее сочувствие к нам ближнего услаждают наше сердце! кто опишет это блаженство сердца, проникнутого чувством любви ко мне других и моей любви к другим? Это неописанно! Если здесь, на земле, взаимная любовь так услаждает нас, то какою сладостью любви будем мы преисполнены на небесах, в сожительстве с Богом, с Богоматерью, с небесными Силами, с святыми Божиими человеками? Кто может вообразить и описать это блаженство, и чем временным, земным мы не должны пожертвовать для получения такого неизреченного блаженства небесной любви? Боже, имя Тебе — Любовь! научи Ты меня истинной любви, как смерть крепкой. Вот я преизобильно вкусил сладости ее от общения в духе веры, яже в Тя, с верными рабами и рабынями Твоими, и преизобильно умиротворен и оживотворен ею. Утверди, Боже, сие, еже соделал еси во мне! О! если бы это так было во вся дни! Даруй мне чаще иметь общение веры и любви с верными рабами Твоими, с храмами Твоими, с Церковью Твоею, с членами Твоими!

1123

Сладчайший мой Спаситель! Ты, исшед на служение роду человеческому, не в храме только проповедовал слово небесной истины, но обтекал города и селения, никого не чуждался, ко всем ходил в дома, особенно к тем, которых теплое покаяние Ты предвидел божественным взором Своим. Так Ты не сидел дома, но имел общение любви со всеми. Даруй нам иметь это общение любви с людьми Твоими, да не заключаемся мы, пастыри, от овец Твоих в домах наших, как в замках и темницах, выходя только для службы в церкви или для треб в домах, по одной обязанности, одними заученными молитвами. Да раскрываются уста наши для свободной в духе веры и любви речи с нашими прихожанами. Да раскрывается и укрепляется христианская любовь наша к духовным чадам чрез живое, свободное, отеческое собеседование с ними. О, какую сладость сокрыл Ты, Владыко, Любовь наша беспредельная, в духовной, согретой любовью, беседе духовного отца с своими духовными чадами, какое блаженство! И как мне не подвизаться на земле всеми силами за такое блаженство? И оно еще только слабые начатки, только некоторое слабое подобие небесного блаженства любви! Люби особенно общение благотворения, как вещественного, так и духовного. Благотворения же и общения не забывайте [Евр. 13, 16].

1124

Когда диавол будет смущать тебя неверием в Тайны, говоря: это невозможно, чтобы хлеб и вино были Телом и Кровью Христовою, — скажи ему: да, для тебя и для меня это невозможно, ты правду говоришь, но не для Бога, вся бо возможна суть у Бога [Мрк. 10, 27]. Самая мысль у Бога есть дело; слово у Бога — дело. Рече, и быша [Пс. 32, 9] — говорит, и бывает. Кратко и ясно. И все миры стоят словом Божиим. Носяй всяческая глаголом силы Своея [Евр. 1, 3]. Не хотят ли ноги быть вверху и учить, — странно сказать, — Зиждителя всех? Возможно ли сомневаться в том, в бытии чего уверяет нас собственный опыт и видимый и невидимый миры! В чем состоит тайна бытия всех тварей? — В слове Творца: рече, и быша. Все от слова, все бесконечное разнообразие тварей от всемогущего, премудрого, всеблагого слова Божия, ни отчего другого. Тебе показан пример в Писании, как все стало словом Божиим державно, быстро: воды превращаются, по гласу Моисея, в кровь, земля — в мошек, жезл — в змея; рука покрывается проказою и вдруг исцеляется, воссоздается; свет прелагается в осязаемую тьму. Моисей только простирает руку свою, и Господь во мгновение претворяет существо вещей; страна Египетская покрывается жабами от того, что Аарон, по гласу Моисея, протянул руку на воды; Моисей берет в руку золу и бросает ее на воздух, и люди и скот покрываются струпьями; Моисей только поднимает жезл свой к небу, и является страшная гроза с градом [см. Исх. гл. 4 и 7-10]. Прииди и виждь. Вот как удобно все творить и претворять Господу! Не тот же ли Господь действует чрез нас — священников — и у нас? Здесь Сам Господь, нас ради воплотившийся, и Ходатай и Совершитель всего: Он приносяй жертву и приносимый, приемляй и раздаваемый [мол. иерея на лит.]. Священник только говорит слова, простирает руку — и Господь все претворяет.

1125

Помни: разум — слуга сердца, которое есть жизнь наша; если он ведет сердце к истине, к миру, радости, к жизни — он исполняет свое назначение, он истина; если к сомнению, к беспокойству, томлению, унынию, мраку, — он уклоняется от своего назначения и непременно лжив (лжеименнаго разума) [1 Тим. 6, 20]. Если сердце от веры во что-либо чувствует покой, усладу, легкость, — этого и довольно; от рассудка и не надо требовать доказательств в истине этого предмета; он несомненно истинен, в том сердце уверяет своею жизнью, ибо цель всех разысканий есть истина и жизнь.

1126