Ивин А.А.
Сколь омрачен мой, дух, вселившийся в тебя..
...Но от себя меня не отдавай мне боле...
И нет меня во мне, когда я не с тобою.
В этих стихах волнующий лиризм сочетается с глубиной и ясностью мысли.
Но вот другое, богатое местоимениями стихотворение, взятое из сказки об Алисе Л. Кэрролла:
Я знаю, с ней ты говорил
И с ним, конечно, тоже.
Она сказала: «Очень мил,
Но плавать он не может».
Там побывали та и тот
(Что знают все на свете).
Но если б делу дали ход,
Вы были бы в ответе.
Я дал им три, они нам — пять,
Вы шесть им посулили –
Но все вернулись к вам опять,
Хотя моими были...
Каждое из употребленных здесь слов имеет смысл, но в целом стихотворение бессмысленное или, скорее, наглухо зашифрованное. Разорваны связи между эгоцентрическими словами и теми объектами, на которые они указывают. Вся смысловая конструкция, лишенная связи с действительностью, повисает в воздухе.
Ситуативные слова — при их неумеренном или неточном употреблении — делают рассуждение неконкретным и нечетким. Они размывают ответственность за недостатки и лишают точного адреса похвалу. Обороты типа «мы не согласны», «здесь такое не пройдет», «не забывайте, где вы находитесь», «мы так считаем», «сейчас принято так говорить» и т. д. делают рассуждение аморфным (Кто эти «мы»? Где именно «здесь»? Что конкретно неприемлемо? и т. д.), они лишают возможную полемику твердого отправного пункта. Можно ли оспорить лишенное конкретности утверждение «Кое-где кое у кого есть отдельные недостатки»?
«А нельзя ли было тому, кто критиковал того, который критиковал неизвестно кого, назвать кого-нибудь еще, кроме того, кто критиковал!» — нагромождение эгоцентрических слов делает смысл этого предложения трудноуловимым.
«Трактор у него всегда на ходу: лишний раз он не покурит, не посидит, проверит, все ли исправно».
В этой цитате из газеты неправильно употребленное слово «он» переадресовывает похвалу трактористу на его трактор.
В.В.Вересаев в «Невыдуманных рассказах» вспоминает такой популярный анекдот: услышал городовой, как на улице кто-то сказал слово «дурак», — и потащил его в участок.
— За что ты меня?
— Ты «дурак» слово сказал.
— Ну да, сказал! Так что же из того?
— Знаем мы, кто у нас дурак!
Здесь обычное слово «дурак» становится ситуативным. Оно относится, по всей видимости, к двум разным лицам: городовой под «дураком» имеет в виду императора Николая Второго, прохожий — кого-то другого.