Каиафе и его приверженцам перед Лицем Самого Господа невольно пришлось сбросить маску лицемерия и открыто обнаружить себя врагами Божиими, каковыми они и были в действительности. Как первосвященник, он тщательно скрывал это перед людьми, чтобы не лишиться их уважения. Перед Лицем Самого Господа скрыть эту затаенную вражду оказалось невозможным.

Маска лицемерия свалилась внезапно сама собой.

Волей-неволей, а пришлось-таки предложить такой вопрос, который обличал самого Каиафу в совершенной уверенности, что имеет дело с Самим Богом, в лице Его Помазанника, в лице Сына Божия, сделавшегося добровольно Сыном Человеческим. Конечно, на престоле Каиафы сидел сатана.

«Заклинаю Тебя Богом живым, скажи нам, вопрошал Каиафа, Ты ли Христос, Сын Божий?» (Матф. XXVII, 63).

Однако ж возможно ли то, чтобы человек, существо столь ничтожное, хотя и разумное, сознательно дерзнул вступить в открытую вражду с Самим Всесильным Богом неба и земли?

Опыт удостоверяет, что в роде человеческом, по наущению дьявола, есть немало врагов Божиих, ненавидящих Бога, как ненавидит Его сатана и ангелы его. Как назвать тех из людей, которые по наущению от дьявола не только тайно, но и явно ненавидят Слово Божие, извращают заповеди Его не по немощи своей, но с дерзостью и ненавидят по убеждению, благое иго и легкое бремя Евангельских правил для жизни. Что пользы, будто веруют в Бога. Маска, которую они лицемерно носят, несомненно спадет когда-нибудь и будет ясно пред всем миром, что они враги Божии и принадлежат к страшному сонму ненавидящих Его, подобно Каиафе и приверженцам его, «возненавидевшим Бога без причины» (Пс. 18, 5; Иоан. XV, 25).

Некоторые христианские мыслители впадают в недоумение: могла ли иначе отнестись к Христу иудейская синагога при том настроении, какое дано ей законами Моисеевыми, строго воспрещавшими всякое представление себе Божества в чувственных образах. Совсем не одно и то же – воспрещение изображать Божество в чувственных образах (во избежание языческого многобожия и идолопоклонства, отчего предостерегал Моисей) и верование в возможность явления Божества в чувственных образах, примерами которого преизобилует ветхозаветное домостроительство, изображаемое Св. Писанием.

Для верящего Моисею и его священным Писаниям легко было уверовать в Христа, как воплотившегося Бога, ибо писания Моисеевы, начиная от первого явления Бога в раю падшему Адаму и до неоднократных явлений Аврааму, Исааку и Иакову, да и самому Моисею и пророкам, постоянно повествуют о чувственных образах, в которых Бог благоволил открываться людям.

Дело в том, что иудейская синагога не верила Моисею, а потому не признавала и Христа, хотя и несомненно видела в Нем Помазанника Божия, пришедшего от Бога.

Синагога сознательно совершала Богоубийство, навыкнув оному от самого дьявола, ибо служит ему с рабской покорностью вместо Бога.

Чем же могло окончиться такое сознательное рабское служение и угождение врагу Божию, человекоубийце искони? Не чем иным, как повальным самоистреблением, к которому враг Божий искусно направлял и направляет заблудшие человеческие общества, сознательно служащие ему, вместо истинного Бога.

Таковым именно и было Иерусалимское общество того времени.

Прежде чем наступила кровавая, братоубийственная, междоусобная брань в стенах Иерусалима, синагога успела еще не один раз ознаменовать свое ревностное служение врагу Божию кровавыми на христиан гонениями, которые, впрочем, не имели большой силы вследствие внутренней розни, разделявшей иудейских представителей.

При всем том Отеческие объятья Божии оставались еще отверстыми для принятия в Царствие Божие этого упорного и с необрезанным сердцем народа. Благость Божия готова была признать совершившийся факт Богоубийства грехом неведения, лишь бы нашлось место раскаянию и вере в Воскресшего Христа.