Когда, вкусив сна, утром, по восходе солнца, мы стали просить об обещанном рассуждении, то блаженный Моисей начал так говорить: “

Ибо она есть не малая какая добродетель и не может быть приобретаема одним человеческим тщанием, а подается по Божественной благодати и дару. Она причисляется к особенным дарам Святаго Духа, о которых говорит Апостол: “овому бо Духом дается слово премудрости… дру¬гому же вера, темже Духом: иному же дарова¬ния изцелений, о томже Дусе: другому же разсуждения духовом”; и после исчисления духовных даров прибавляет: “вся же сия действует един и тойжде Дух, разделяя властию коемуждо якоже хощет” (1Кор. 12, 8-11). Итак, видите, что дар различения или рассудительности есть не земной и не малый, но величайший дар Божественной благодати. Если монах не будет искать его со всем тщанием и посредством здравого рассуждения не приобретет этого различения входящих в него духов, то он, как блуждающий ночью в густой тьме, не только необходимо будет падать в глубокие рвы пороков, но часто претыкаться и на гладких и ровных местах.

Глава 2. Польза рассудительности доказывается мнением аввы Антония

Помню, когда я еще в молодых летах находился в пределах Фиваиды, где обитал блаженный Антоний, старцы собрались к нему для рассуждения о совершенстве. С вечера до утра продолжалось собеседование, исследовали, какая добродетель больше всех, которая бы могла всегда сохранять монаха невредимым от сетей обольщений диавола и вести прямым путем к верху совершенства. Каждый по своему понятию давал мнение. Одни поставляли эти в усердие к посту и бдению, потому что посредством их утончается дух, приобретается чистота сердца и тела, и потому удобнее можно соединяться с Богом. Другие поставляли в нестяжательности и презрении всех вещей, от которых дух отрешившись, как от задерживающих уз, свободнее приближается к Богу. Иные считали необходимым отшельничество, то есть удаление в пустыню на уединение, в котором пребывающий может дерзновеннее молиться и лучше прилепляться к Нему. Некоторые утверждали, что надобно исполнять обязан¬ности любви или человеколюбия, потому что за это преимущественно Господь в Евангелии обещает дать Царство Небесное, говоря: “приидите, благословенный Отца Моего, наследуйте уготованное вам Царствие от сложения мира: взалкахся бо, и даете Ми ясти: возжадахся, и напоисте Мя” — и прочее (ср.: Мф.25, 34–35). Когда таким образом каждый по-своему представлял различные добродетели, посредством коих человек удобнее может приблизиться к Богу, и уже большая часть ночи прошла в этом исследовании, блаженный Антоний наконец стал говорить: “Все это, о чем вы говорите, нужно и полезно ищущим Бога и желающим прийти к Нему. Но всем этим добродетелям отдать первенство не позволяют бесчисленные опыты и падения многих. Ибо некоторые часто жестоко сокрушали себя постом и бдением, пребывали в пустынном уединении, доходили до такой нестяжательности, что не оставляли себе и на один день пищи, и до того исполняли долг милостыни, что не оставалось у них имения для подаяния. Но после всего этого они жалким образом уклонились от добродетели и впали в порок. Что же было причиною их прельщения и падения? По моему мнению, не иное что, как недостаток в них рассудительности. Ибо она научает человека идти царским путем, удаляясь крайностей с обеих сторон: с правой стороны не попускает ему обольщаться чрезмерным воздержанием, с ле¬вой — увлекаться к нерадению и расслаблению. Рассудительность в Евангелии называется глазом и светильником души, как говорит Спаситель: “светилник телу ешь око. Аще убо будет око твое просто, все тело твое светло будет: аще ли око твое лукаво будет, все тело твое темно будет” (Мф.6, 22). Это потому, что рассудительность, исследывая все мысли и дела человека, отлучает и отстраняет всякое зло и Богу неугодное дело и удаляет от него всякое обольщение.

Глава 3. О погрешности Саула, который прельстился по нерассудительности

Всякий может видеть это и из повествований Священного Писания. Саул, коему первому вверено было Израильское царство, поелику не имел рассудительности, будучи помрачен смыслом, не умел рассудить, что повиновение повелению святого Самуила было гораздо угоднее Богу, нежели принести жертву (см.: 1 Цар. 13, 13–14; 10, 8); и чем думал угодить Богу, тем прогневал Его, и отвержен от царства, чего не потерпел бы, если бы снискал себе свет рассудительности.

Глава 4. Польза рассудительности доказывается Священным Писанием

Рассудительность и Апостол называет солнцем, когда говорит: “солнце да не зайдет в гневе вашем” (Еф.4, 26). Она называется также кормилом жизни, как сказано в Священном Писании: “в нихже несть управления (окормления), падают, яко листвие” (ср.: Притч.11,14). Она в Священном Писании называется советом, без которого, как то же Священное Писание учит, мы не можем ничего делать, так что без оного не позволяет пить и самое духовное вино, веселящее сердце человека, по сему изречению: с советом все делай, “с советом пий вино” (ср.: Притч.31, 4) — и еще: “якоже град стенами разорен и неогражден, тако муж творяй без совета” (ср.: Притч.25,29). В ней состоит премудрость, в ней разум и смысл, без коих нельзя ни созидать внутренний наш дом, ни собирать духовное бо¬гатство, как сказано: “с премудростию зиждется дом, и с разумом исправляется, и с чувствием (смышленостию) исполняются сокровища богатства” (ср.: Притч.24,3–4). Она называется крепкою пищею, свойственною тем, которые на¬выком приучили чувства к различению добра и зла (ср.: Евр. 5, 14). Из этого ясно открывается, что без дара рассудительности не может стоять никакая добродетель или пребывать твердою до конца. Ибо она есть матерь, хранительница и управительница всех добродетелей”.

Глава 5. О смерти старца Ирона

Вот мнение и решение святого Антония, с коим и прочие отцы согласны были! Но чтобы решение святого Антония утвердить новейшими примерами и опытами наших времен, вспомните о жалком падении старца Ирона, которому он подвергся пред нашими глазами за несколько дней пред сим; как он прельщением диавола с такой высоты жизни низвергся в бездну смерти. Мы помним, что он пятьдесят лет пребывал в пустыне, вел самый суровый образ жизни, хранил строгое воздержание, пребывал в глубокой пустыне и более всех, здесь живущих, предавался уединению. Но, после таких трудов и подвигов поруганный диаволом, он подвергся тягчайшему падению, повергши в неутешный плач всех живущих в пустыне отцов и братии. Сего не пострадал бы он, если бы огражден был добродетелию рассудительности, которая научила бы его повиноваться не собственному помыслу, но совету отцов и братии. Последуя собственному помыслу, он до того старался о посте и уединении от людей, что и в праздник Святой Пасхи не приходил в церковь, опасаясь, чтобы, сошедшись с отцами и братиями и едя вместе с ними, не вкусить по необходимости; овощей или чего-либо другого, предложенного на трапезе, и не показаться отпадшим от своей цели и правила. Итак, долго прельщаемый своею волею, он принял к себе ангела сатаны и, поклонившись ему, как Ангелу света, получил от него повеление — в полночь броситься в глубокий колодезь, чтобы опытом удостовериться, что он уже не подвергнется никакой опасности по заслугам своих добродетелей и трудов. Не рассудив в уме своем того, кто это советовал, но, омрачившись смыслом, он в полночь бросился в колодезь. Немного спустя братия, узнав о случившемся, едва с великим трудом могли вытащить его полумертвого. По извлечении прожив два дня, в третий он помер, оставив неутешную печаль братии и настоятелю Пафнутию, который, будучи движим великим человеколюбием и помня великие его труды и многочисленность лет, проведенных им в пустыне, не лишил его поминовения и приношения за усопших, чтобы он не был причтен к самоубийцам.