Глава 14. О неисправимой злости злых духов

Отсюда само собою следует, что брань между плотию и духом, в какой они поставлены в нас, не только не пагубна для нас, но, напротив, доставляет нам большую пользу.

Глава 15. “Какую пользу доставляет нам брань плоти и духа?”

Во-первых, она прогоняет нашу беспечность, обличает нерадение и, как внимательнейший какой пестун, не попускает уклоняться от черты строгости правил жизни. Если мы по беспечности своей хоть немного нарушим меру законной строгости, она тотчас бичом возбуждений уязвляет, образумливает нас и возвращает к должной осторожности. Во-вторых, когда, при помощи благодати Божией, укрепляясь в целомудрии и чистоте, мы столь долгое время бываем свободны от плотского осквернения (непроизвольного истечения), что начинаем думать, будто более не будем уже обеспокоиваемы даже простым возбуждением плоти, и тем в тайне сердца своего возносимся, как будто не носим на себе бренной плоти; тогда истечениями (ночными), хотя простыми и спокойными, она смиряет нас и своими уязвлениями возвращает к мысли; что мы все еще такие же люди. Ибо тогда как в отношении к другим порокам, даже важнейшим и опаснейшим, мы обыкновенно бываем более равнодушны и, по совершении их, не так легко приходим в сокрушение, — в этом приключении, как бы насмеянии каком, очень сильно смиряется и уязвляется наша совесть, почитая себя виновною как в этом деле, так и во многих других опущенных без внимания страстных движениях, ясно убеждаясь, что она стала нечистою от естественного разжжения (истечения), а прежде не сознавала, что она еще больше была нечистою от душевных страстей; а отсюда, обращаясь к исправлению допущенного нерадения, берет урок, что никогда не должно слишком полагаться на свою чистоту, что она, как дар, получается единственно от благодати Божией и потому тотчас можно погубить ее самым малым уклонением от Бога. Такого рода опыты более всего научают, что, если желаем утешаться постоянною чистотою, должны прежде со всею ревностию стяжать добродетель смирения.

Глава 16. О разжжении плоти, от которого если бы мы не смирялись, то более тяжко падали бы

А что возношение своею чистотою гибельнее всех пороков и преступлений и что при нем мы не получим никакой пользы от самой совершенной чистоты, в этом опытно убеждают нас те силы (духовные), о коих мы упоминали. Ибо они, и не имея никаких такого рода щекотаний плоти, однако ж, за возношение сердечное низвержены с высшей Небесной области в неисходную бездну. Итак, мы навсегда оставались бы в состоянии равнодушия без надежды возбуждения, если бы не имели обличителя своей беспечности в своем теле или в своей совести; не старались бы с горячностию достигать совершенства; не получали бы никакого плода от своего воздержания и постоянства, если бы возникающее в нас щекотание плоти (не смиряло и не укрощало нас, а вместе с тем не делало заботливыми и внимательными к очищению и духовных страстей.

Глава 17. О равнодушии скопцов

И от чего иного у скопцов по плоти мы находим душу усыпленную, как не от того, что по заблуждению, освободив себя от этой плотской потребности, думают, что не имеют нужды ни в труде телесного воздержания, ни в сокрушении сердца, расслабленные такою беспечностию, не заботятся и о стяжании истинного совершенства, или об очищении духовных страстей. Такое состояние, возвышаясь над состоянием плотским, остается только душевным, которое, без сомнения, есть степень худшая; оно — то самое, которое, от холодного переходя к теплому, словом Самого Господа названо достойным отвержения”.

Глава 18. Вопрос: “Какое различие между плотским и душевным?”