Выйдя из кельи, старец сначала проходил по коридору, где были мужчины. Одного он на ходу благословлял, другому говорил несколько слов; с особенными же нуждами принимал в приемной келье отдельно и занимался более продолжительное время. Потом проходил в хибарку и там уже оставался надолго. Целый день о.Амвросий проводил среди народа, приходившего к нему за советом, благоговевшего пред своим наставником. Делая каждому наставления соответственно его духовным нуждам и духовному развитию, он вникал в положение каждого, обращавшегося к нему, определяя его личный характер, его склонности, и с любовью указывал лучший исход. Все уходили от него утешенными и с облегченным сердцем. Духовный опыт старца Амвросия был настолько богат, что он как бы читал мысли приходящих к нему и часто, указывая на их сокровенные тайны, в беседах прикровенно обличал их. Однажды одна монахиня пришла к нему на исповедь и говорила все, что помнила. Когда она кончила, старец сам начал говорить ей все, что она забыла. Но одного греха, названного батюшкой, она, по ее настойчивым уверениям, не делала. И тогда старец ответил: "Забудь об том, я так сказал". И еще не успел закончить речь, как сестра неожиданно вспомнила, что этот грех действительно был совершен ею. Пораженная, она принесла чистосердечное раскаяние. Если старец беседовал с кем-либо при народе, то он не имел обыкновения обличать прямо и резко, но поучал так искусно, что его обличение, несмотря на присутствие множества народа, понятно было только одному тому, к кому оно относилось.

Познав на личном опыте спасительность смирения, старец стремился научить этому и своих духовных детей. На самый насущный вопрос каждого человека: "Как жить, чтобы спастись?" - старец давал такие шутливые ответы: "Нужно жить нелицемерно и вести себя примерно, тогда дело наше будет верно, а иначе будет скверно", или "жить можно и в миру, только не на юру, а жить тихо". "Мы должны, - говорил еще старец, - жить на земле так, как колесо вертится - чуть только одной точкой касается земли, а остальными непременно стремится вверх; а мы как заляжем на землю, так и встать не можем". С первого взгляда простые и шутливые слова, но какой глубокий смысл содержится в них. Вот как объясняет жизнеописатель иеросхимонаха Амвросия, близко знавший его и воспринимавший его дух, ответ старца на подобный вопрос "Как жить?" "Жить - не тужить, никого не осуждать, никому не досаждать, и всем мое почтение". Если посерьезнее вникнуть в это наставление, то каждый увидит в нем глубокий смысл. "Не тужить" - т.е. чтобы сердце не увлекалось неизбежными для человека скорбями и неудачами, направляясь к Единому Источнику сладости вечной - Богу, через это человек, при бесчисленных и разнообразных невзгодах, может успокаивать себя, мирясь с ними, или "смиряясь". "Не осуждать", "не досаждать" - ничего нет обыкновеннее между людьми осуждения и досаждения, этих исчадий погибельной гордости. Их одних достаточно к тому, чтобы низвести душу человека во дно адово; между тем, они в обществе и за грех не считаются. "Всем мое почтение", - указывает на заповедь Апостола: "Честию друг друга больша творяще" (Рим.12:10). То есть, в вышеприведенном изречении проповедовалось старцем, главным образом, смирение - эта основа жизни духовной, источник всех добродетелей, без которого, по учению св. Иоанна Златоуста, невозможно спастись. О значении смирения сам старец говорил так: "Лишь только смирится человек, как тотчас же смирение поставляет его в преддверие Царства Небесного".

О.Амвросий принимал посетителей или беседуя с каждым в отдельности, или выходил на общее благословение, сначала к мужчинам, а затем к женщинам.

Иногда летом старец выходил к народу на воздух. Медленно согбенный старец вдоль жердей, которые устанавливались от крыльца и служили старцу опорой при передвижении, в то же время сдерживая народ от напора. Отец Амвросий по временам останавливался, давая ответы вопрошающим его. Тысячи всевозможных вопросов сыпались ему из толпы, он все выслушивал внимательно. "Батюшка, - спросит кто-нибудь, - как мне благословите жить?" "Батюшка, - спрашивала другая, - куда мне благословите: замуж или в монастырь?" Вопросы один за другим: "Я гибну от нищеты"; "Я потерял все, что мне было дорого в жизни. Мне незачем жить"; "Неизлечимая болезнь меня терзает. Я не могу не роптать"; "Мои дети, в которых я вложил жизнь и душу, стали мне врагами"; "Я потерял веру, я не вижу благости Божией. На моем языке одни проклятия". К кому идти, кому довериться, перед кем выплакать душу, кто снимет с человека это каменное оцепенение долговременного безысходного страдания? И все приходили к старцу, как к последнему пристанищу. И среди этих стремнин горя, греха и отчаяния стоял о.Амвросий и с любвеобильным сердцем врачевал всех. Сколько раз самые сложные, отчаянные и запутанные житейские вопросы он решал двумя-тремя приветливыми, полными сердечного участия советами. Так, по-видимому, мимоходом решалась чья-нибудь судьба, решались важные вопросы, но всегда по благословению благодатного старца выходило хорошо, и решение оказывалось мудрым и правильным. Многие, имея какое-нибудь дело, желали только одного: чтобы при начале этого дела старец молча перекрестил их.

Но не все приходили к о.Амвросию за делом. Некоторые только отнимали у него время и этим очень отягощали его. Он сам жаловался на таких посетителей в своих письмах: "Старость, слабость, бессилие, многозаботливость и многозабвение, и многие бесполезные толки не дают мне и опомнится. Один толкует, что у него слабы голова и ноги, другой жалуется, что у него скорби многи; а иной объясняет, что он находится в постоянной тревоге. А ты все это слушай, да еще ответ давай; а молчанием не отделаешься - обижаются и оскорбляются". И так тяжело ему было переносить ропот тех, кого он не мог по болезненности немедленно принять. Так, однажды, истомленный старец, с потупленным взором, едва брел среди толпы народной, а вслед ему послышался чей-то голос: "Этакая злоба! Прошел и не взглянул". "Вот так мы день за днем и живем, писал старец ответы в одном из писем, - и несправедливыми слывем в приеме приходящих и приезжающих. А виновата моя немощь и неисправность пред Богом и людьми". И всегда старец не только скорбел о своей болезненности, но был в веселом настроении и даже шутил. А выражавшие ропот вскоре начинали сожалеть о своей нетерпеливости и просили старца простить их. Старец принимал посетителей до вечера, делая небольшие перерывы на прием пищи и малый отдых. Иногда после обеда, когда старец был слаб, он принимал посетителей у себя в келье. А после вечернего правила к нему приходила монастырская братия на ежедневное исповедание помыслов.

СТАРЕЦ АМВРОСИЙ И ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XIX ВЕКА

Имя старца Амвросия было известно не только в среде простых посетителей и рядового монашества, но и среди интеллигентного общества и высшего духовенства.

Калужские епархиальные архиереи Григорий, Владимир, Анастасий во время поездок по епархии неизменно посещали Оптину Пустынь и старца Амвросия. Для встречи владык старец одевался во все монашеские одежды и при встрече всегда держался обычной своей детской простоты. Особое благоговение питал старец к архиепископу Григорию, о котором отзывался: "свят и умен". Он часто к нему обращался при решении более важных вопросов относительно внешней и внутренней жизни обители. В свою очередь владыка Григорий в некоторых случаях прямо говорил: "Да это уже как сам старец решит, - я не беру этого на себя". Посещал старца митрополит Московский (позже Киевский) Иоанникий. Преосвященный Вениамин, епископ воронежский, приезжавший в Оптину еще при жизни о.Макария, долго беседовал с о.Амвросием, и всегда после того относился к нему с глубоким уважением. О.Амвросий был известен и святителю Московскому Филарету, который еще в 1865 году с одним бывшим в Москве оптинским монахом прислал образок Нерукотворного Спаса.

Кроме иерархов, о.Амвросия посещали и многие выдающиеся светские лица. Оптиной Пустынью интересовались такие видные философы и писатели, как В. Соловьев, С.П. Шевырев, И.В. и П.В. Киреевские, М.П. Погодин и другие. Они часто посещали эту обитель не из-за пустого любопытства, а с надеждой получить благословение и укрепить свои духовные силы. С благословением эти люди изучали и описывали Оптину Пустынь, так как малейшее знакомство с жизнью и деятельностью оптинских старцев порождало в душе исследователей стремление глубже изучить и определить ее значение в истории Русской Церкви. Они сознавали высоту внутреннего строя Оптиной Пустыни. И.В. Киреевский прямо говорит, что для ознакомления с христианством необходимо познакомиться с жизнью оптинских старцев.

Слушали беседы старца Амвросия и пользовались его духовными советами Н.В. Гоголь, А.П. Толстой, Ф.М. Достоевский, К.Н. Леонтьев, Л.Н. Толстой. К Ф.М. Достоевскому, приезжавшему в Оптину после смерти любимого сына, старец отнесся с уважением и сказал о нем: "Это кающийся". Иеросхимонах Иосиф пишет, что беседы Достоевского с иеромонахом Амвросием длились подолгу, они говорили о многих насущных вопросах духовной жизни и спасении души. Вскоре затем появились в печати "Братья Карамазовы", написанные отчасти под впечатлением посещения Достоевским Оптиной Пустыни и бесед с о.Амвросием.

К.Н. Леонтьев провел под непосредственным руководством старца Амвросия последние годы жизни, живя рядом с Оптиной Пустынью. За несколько дней до кончины старца он принял тайный постриг и позже переехал в Сергиев Посад, где вскоре и скончался.

Вот как отзываются о старце Амвросие Л.Н. Толстой: "Этот о.Амвросий совсем святой человек. Поговорил с ним и как-то легко и отрадно стало у меня на душе. Вот когда с таким человеком говоришь, то чувствуешь близость Бога".

По свидетельству современника, Л.Н. Толстой, следуя за движениями народного духа, лично проверял факты религиозной жизни и отношения народа к своему духовному наставнику и для этого несколько раз посещал Оптину Пустынь. У старца Амвросия Толстой был трижды. Первый раз - в 1874 году, во второй раз пришел пешком в крестьянской одежде со своим конторщиком и сельским учителем в 1881 или 1882 году (расстояние между Оптиной Пустынью и Ясной Поляной - 200 км.), а в третий раз приехал со своей семьей в 1890 г.

Самую продолжительную беседу с о.Амвросием Лев Толстой имел при посещении Оптиной Пустыни в третий раз. Он отправился к о.Амвросию после того, как у старца побывала его семья, очень довольная и утешенная его беседой. Известно, что в этой беседе о.Амвросий предлагал Толстому принести публичное покаяние в своих заблуждениях. Выходя из кельи, Лев Николаевич высказался о своей беседе со старцем такими словами: "Я растроган, я растроган". А о.Амвросий о своей бесед с ним сказал: "При входе Толстого в мою келью я благословил его, и он поцеловал меня в щеку. Горд очень".