Стих 2. Свидетельствую бо им, яко ревность Божию имут, но не по разуму.

Свидетельствую — не противоречу, согласен, им самим в глаза говорю и всех других удостоверяю о них, что они имеют ревность. Да это и доказывать нечего. Коснись субботы, храма, праздников, жертв, десятин, и увидишь, какою всякий из них загорится ревностию. И глаза, и выражение лица, и жест, и слово — все скажет тебе о сей ревности. И ревность сия у них есть Божия, — за Божие дело, как по Богу, ревнует: ибо закон от Бога. При всем том, однако ж, ревность сия не по разуму. Ревнуют о законе, как по Богу, но не по смыслу и значению закона; ревнуют по Богу, но не сообразуясь с волею и указаниями Божиими. Закон сам в себе содержал удостоверение, что он есть тень и, следовательно, должен престать, когда явится тело, коего он есть тень. И Бог неоднократно свидетельствовал, что будет новый закон, Новый Завет, имеющий заменить собою первый завет и закон. Следовательно, ревность о законе без всяких ограничений — будет ревность не по разуму. Ревновать ревнуй; но и посматривай, не пришло ли то время, когда следует престать закону. Им говорят, что пришло, и доказывают то; а они, вместо того, чтоб вникнуть, не так ли и в самом деле есть, твердят одно: наш закон от Бога, не хотим отступать от него, — забывая, что Бог же извещал их, что престанет закон и что Новый Завет тоже от Бога изойдет и исходит. Новое неразумие. Ревность, не руководимая истиною, ослепила очи ума их и повела их дорогою, которой не может одобрить разум, по-иудейски же наученный истине Божией — ветхозаветной. Так «с похвалою соединил Апостол порицание, как бы приманкою какою прикрыв уду, чтобы польза слова соделалась для них удобо-приемлемою» (блаженный Феодорит).

Стих 3. Не разумеюще бо правды Божией, и свою правду ищуще поставити, правде Божией не повинушася.

Место это порождает разное течение мыслей, сходящихся, однако ж, к одному, — обличению, что ревность у иудеев, точно, неразумна. Не разумеюще правды Божией, — такой, какою она изображена и предписана в Ветхом Завете. Там и о страхе Божием говорится, и о том, что все надо делать во славу Божию и всячески блюсти чистым сердце от всех страстей, насаждая в нем добрые расположения, и затем в сем духе и настроении творить дела, как они предписаны в законе, — и дела благочестия, и дела правды и любви. Такова в существе правда Божия ветхозаветная. А они не уразумели сей правды и, полагая, что достаточно одной внешней исправности, о сердце, или о чувствах и расположениях к Богу и ближним, не заботились, а довольствовались одною этою деловою стороною, в ложной уверенности, что тут вся правда Божия и есть. Но это не была правда Божия, а правда, ими самими сочиненная, которую они покушались поставить вместо правды Божией. Что же из этого вышло? Вышло то, что они правде Божией не повинулись, — что можно разуметь двояко: не повинулись правде Божией, как она изображена и предписывалась в Ветхом Завете, как это видно из самого строя их жизни. Они извратили смысл той правды Божией и утвердились в таких порядках жизни, кои противны истинному ее смыслу. Святой Златоуст говорит: «сими словами Апостол показывает, что иудеи впали в заблуждение — и не поставили даже и той праведности, какая требуется законом». Или не повинулись правде Божией, теперь вновь проповедуемой, правде евангельской; потому что как та, ими измышленная правда, состоящая в одной внешней исправности поведения законного, им очень нравилась по легкости и нетребованию сердечных жертв и самоотвержений; то они на ней и почили и новой никакой принимать не хотели; этой принимать не хотели, а за свою упорно стояли и защищали ее.

Можно это место и так разуметь: что, хотя бы иудеи содержали ветхозаветную правду и в истинном ее значении, все же ныне, когда вводится по Божию повелению евангельская правда, они не свободны от обличения, что свою правду ищут поставити, не покоряясь предлагаемой теперь правде Божией евангельской. Ветхозаветная правда была Божия правда до времени, и кто покорялся ей, Богу покорствовал и Ему благоугождал. Но когда срок ее кончился и Сам же Бог вводит новую правду, отменяя ту, то держащийся той правды уже не Богу покорствует, а своему нраву, уже не Божией воле следует, а своей, не Божию правду ищет поставити, а свою, — и, ища сию, — свою уже теперь, — правду поставити, правде Божией не повинуется. Блаженный Феодорит пишет: «Апостол своею правдою назвал неблаговременное хранение закона; потому что стараются хранить закон, утративший уже свою силу; а правдою Божиею наименовал правду, приобретенную по благодати верою».

И еще такая может быть здесь мысль: своя правда есть та, которая своими трудами стяжается, а Божия правда есть та, которая благодатию Божиею в сердце водворяется. Эта последняя и есть только настоящая правда Божия; всякая другая уже не Божия правда. Иудеи же, говорит Апостол, не уразумели сего, то есть что та только и есть правда Божия, которая Богом в сердце созидается, и на том стояли, что своими трудами должно достигать совершенства правды. Почему когда, по Божию повелению, предлагаем мы идти к восприятию от Бога Божией правды посредством евангельской веры, то они не повинуются сему. Святой Златоуст говорит: «праведность иудеев Апостол называет собственною, или потому, что она приобретается трудами и потом, или потому, что закон не имеет уже силы. А правдою Божиею называет праведность от веры; потому что она приобретается единственно по благодати свыше, и мы оправдываемся не трудами, но по дару Божию. Напротив, те, которые постоянно противятся Святому Духу и усиливаются оправдаться посредством закона, далеки от веры. Будучи же далекими от веры и не получив оправдания, даруемого верою, а равно не имея возможности оправдаться законом, они всё потеряли».

Стих 4. Кончина бо закона Христос в правду всякому верующему.

Не разумели, говорит, правды Божией, потому что не разумели силы закона и, приняв неправые понятия о той и другом, свою правду составили, за которую и стоят, не покоряясь проповедуемой нами правде о Христе Иисусе. Если бы они уразумели силу закона, то в конце его узрели бы Христа Господа и не стали бы отвергать Его, когда Он проповедуется. Закон и устройством своим указывал на грядущего Христа, и словом своим возвещал о Нем. Почему Христос есть последняя цель закона, и кто верует во Христа, исполняет то, для чего дан закон, и делает то, что в нем закон достигает своей цели — приемлет кончину свою. В сем смысле блаженный Феодорит пишет: «вера в Господа не противна закону, но и весьма согласна с ним; закон путеводствовал нас ко Владыке Христу. Посему верующий во Владыку Христа исполняет назначение закона».

Но это некоторым образом отвлеченная кончина закона во Христе; а в Нем есть, сверх того, и действительная кончина закона, о чем говорят следующие за сим слова: в правду всякому верующему. Закон имеет целию делать праведными, и кто бы исполнил его как должно, был бы праведен. Но на такое исполнение никто не был силен. Силу на это подает лишь Христос тем, которые веруют в Него; и они, прияв сию силу, делаются истинно праведными по всей широте закона: и оправдание получают, в чем погрешили против закона, и силою облекаются действовать во всем сообразно с законом. Так Христос есть в правду всякому верующему, то есть в дарование правды веры ради; почему есть и кончина закона. Праведность верою во Христа есть настоящая законная праведность; а праведность законная одна, без веры во Христа, не есть настоящая праведность. Были праведные и под законом, но лишь ради того, что веровали в грядущего Христа. Не будь сего, не быть бы им праведными. А теперь праведны законно все те, которые веруют в пришедшего уже Христа Господа. Праведность одна и там и здесь. Не уразумели сего иудеи, и по своему смышлению, составив себе обманчивый облик праведности, правде Божией о Христе Иисусе не покоряются, и остаются вне праведности, хотя ревнуют по ней. Святой Златоуст говорит: «заметь благоразумие Павлово! Поелику то и другое, закон и Евангелие, назвал он правдою; то верующие иудеи могли подумать о себе, что они имеют одну правду, а лишены другой и потому обвиняются в беззаконии, а неверующие иудеи могли надеяться исполнить правду и потому могли сказать: если мы доселе не исполняли, то, без сомнения, исполним. Смотри же, что делает Апостол! Он доказывает, что праведность одна, что законная праведность заключается в праведности по вере; и кто приобрел праведность по вере, тот исполнил и праведность законную; а кто отверг первую, тот лишился и последней. Ибо если конец закона есть Христос, то не имеющий Христа, хотя и думает иметь праведность, однако ж не имеет оной; а имеющий Христа хотя не исполнил закона, все приобрел. Цель врачевания — здравие. Как тот, кто может сделать здоровым, хотя и не владеет искусством врачебным, всем владеет, а не умеющий вылечивать, хотя и думает действовать по искусству, ничего не имеет: так должно сказать о законе и вере. Кто имеет веру, тот достиг цели закона; а кто вне веры, тот чужд и веры, и закона. Ибо чего хотел закон? Сделать человека праведным. Но он не мог сего сделать; потому что никто не исполнил закона. Таков был конец закона; к тому все клонилось, для того все было введено, и праздники, и заповеди, и жертвы, и все прочее, чтобы человек тем оправдался. Но сей цели достиг вернее Христос чрез веру. Итак, не бойся, говорит Апостол, что, приступив к вере, ты преступил закон. Ты тогда преступаешь закон, когда для закона не веруешь во Христа. Когда же веруешь в Него, тогда исполняешь и закон, даже в гораздо большей мере, чем велено в законе; потому что ты приобрел гораздо большую праведность».

Когда сказал Апостол: всякому верующему, — то тем уничтожил всякое различие по рождению и крови. Кто ни будь, только уверуй во Христа, и в тебе совершится кончина закона, то есть и ты будешь праведен. «Прекрасно сказал Апостол: всякому верующему; потому что объял все естество человеческое: будет ли кто еллин или варвар, но, если уверует, улучит спасение» (блаженный Феодорит).

Стих 5. Моисей бо пишет правду, юже от закона: яко сотворивый та человек жив будет в них.

В стихах 5–8 Апостол из тех самых Книг Писания, в коих изображается закон, доказывает и то, что: кончина закона Христос в правду всякому верующему, — то есть что полное в совершенстве исполнение закона и достижение того, для чего дан закон, бывает только верою во Христа Господа, ничем не колеблющеюся. Первое место берет из книги Левит (см.: Лев. 18, 5), где кратко, но полно показывается, чего требует правда законная: сотворивый та человек жив будет в них. Сам Бог сказал сие чрез Моисея, когда, указывая на нечестие египтян, где жили израильтяне, и хананеев, куда они переводились, с угрозою запрещал касаться того и другого, но строго требовал, чтобы исполняли одни Его повеления и судьбы. Аз Господь Бог ваш. И сохраните вся повеления Моя, и вся судьбы Моя, и сотворите я: сотворивый та человек жив будет в них (ср.: Лев. 18, 5). Те народы за их нечестие и худую жизнь понесут казни, а вы жить будете — безбедно и безопасно (см.: Лев. 18, 25). Когда сказал: вся, — не оставил места никакому исключению: все исполни, и будешь прав по правде законной, — и жив будешь. Апостол не делает никаких наведений, а только словами самого закона показывает, чего требует правда законная, «показывает, в чем состоит законная праведность и чем приобретается. В чем же она состоит и чем приобретается? Исполнением закона. Сделаться праведным по закону нельзя иначе, как исполнивши все заповеди» (святой Златоуст).

Так говорит закон о праведности законной. Но этим не ограничиваются его определения праведности; есть в нем такие указания о сем, какие немыслимы и в дело произойти никак не могут, если не привзойдет вера. Во Второзаконии (см.: Втор. 30), в заключительной речи к народу, Бог говорит чрез Моисея, что если он будет исполнять все заповеди Его, то благо ему будет; а если не будет, то беда за бедою постигнет его. Но если он, по прогневании Его, опять обратится к Нему, то опять будет принят в милость, и, даже если б был рассеян по далеким странам, опять будет собран в наследие отцов. Ибо теми бедствиями очистит Господь сердце твое, — любити Господа Бога твоего от всего сердца твоего и от всея души твоея (ср.: Втор. 30, 6). Оградив таким образом угрозами верность закону, Бог устраняет потом всякое извинение в неисполнении его, какое мог бы кто предъявить по причине трудности знать закон и тяготы самого закона, наложенного, как иго.

Заповедь сия, юже Аз заповедаю тебе днесь (впереди сказано: обращену быть тебе ко Господу Богу твоему от всего сердца твоего, и от всея души твоея [ср.: Втор. 30, 10]), не тяжка есть, ниже далече есть от тебе; не на небеси есть, глаголя: кто взыдет от нас на небо, и возмет ю нам, и услышавше ю сотворим? Ниже об ону страну моря есть, глаголяй: кто прейдет нам на ону страну моря, и возмет ю нам и услышавше ю сотворим? Близ тебе есть глагол зело, во устех твоих, и в сердцы твоем, и в руку твоею, творити его (ср.: Втор. 30, 11–14). — В словах сих указывается одно такое, что было пред очами, а другое, что имело быть, как обетование. Первое — то, что слово закона близ есть в руку твоею, то есть заповеди все ясно и подробно тебе изложены, ты знаешь и видишь их, как кто видит вещь, держимую на руке (у нас — как на ладонке). Нечего тебе воспарять ввысь или заноситься вдаль, чтоб узнать их, — они пред очами твоими. Второе — то, что глагол заповедей сих в сердце. Это особый и главнейший момент в принятии закона. Закон, написанный на скрижалях и хартии, хотя и близко, так что глаз видит и рука держит письмена его; но все же он вне есть. Переход его отвне в сердце есть особое действие или состояние приемлющего закон, в коем (состоянии) внешно принятое входит внутрь и сливается со всем существом человека, так что все заповеди тогда бывают написанными в сердце. Такое состояние или такое восприятие закона не было условием, при даровании и приятии закона, и не было проявляемо. Израильтяне усердствовали к закону, но из благодарности и покорности к Богу крепкому и благодеющему, а самое указание законного не из сердца исходило. Это ожидалось впереди, — прозреваемо было и предуказываемо. В настоящем месте делается намек только на это; но после Пророки изложили это яснее, когда предрекали о Новом Завете, в коем законы будут написаны не на скрижалях каменных, а на сердцах, для чего и самое сердце будет обновлено, и дух новый дан будет вступающим в завет тот (см.: Иер. 31, 33; Иез. 36, 26). Несмотря, однако ж, на прикровенность указания, место сие не чуждо предсказательного смысла, подобно тому как и пред сим мимоходом помянутое собрание из рассеяния (см.: Втор. 30, 4). Почему ученые иудеи не погрешили, видя здесь указание на время пришествия обетованного Избавителя и Предводителя народа. Для нас же не это иудейское разумение ценно, а то, что дух Апостольский в сих словах Бога, Дух изводящего, видел предуказание того, что в полном значении исполнилось во Христе Иисусе Господе нашем. — Святой Павел все сие место относит к учреждению Нового Завета и всякий термин в тех словесах Божиих прилагает к совершающемуся в сем завете, как к осуществлению предсказанного.