Пророческое слово взято из псалма (см.: Пс. 18, 5). Святой пророк Давид в том псалме сначала изображает, как небеса проповедуют о славе Божией, — о премудрости, благости и всемогуществе, творчестве и промышлении Бога беспредельного, и как такая проповедь всюду слышится и всем понятна, так что ее слышат все люди, и все, перенимая сию проповедь небес, повторяют ее на своем языке. Затем присовокупляет, что милостивый Бог не ограничился одним этим возвещением о Своей славе, но, при сей безмолвной проповеди о ней от лица тварей, даровал нам еще и словесное откровение — закон, оправдания, заповеди, судьбы, которые вожделенны паче злата и камене честна многа, и слаждша паче меда и coma (Пс. 18, 11). Если таким образом Пророк откровением в творении наведен был на мысль о лучшем откровении чрез слово; то ничего нет дивного, что сквозь то и другое, тогда бывшее пред лицом его откровение, он пророческим духом своим прозревал и будущее высшее откровение в имевшем прийти обетованном Избавителе, — что дивного, что в солнце, исходящем на востоке, яко жених от чертога своего (см.: Пс. 18, 5–6), и потом, яко исполин, совершающем течение свое до запада, он прозревал Солнце правды, Христа Бога нашего, чрез проповедь Апостольскую имевшего обходить всю вселенную, начиная с востока, чтобы всех согреть теплотою Своею и просветить светом Своим, — и что, когда слышал он, как на всех языках повторяется слава Божия, возвещаемая творением, то в то же время слышалась ему и та проповедь, которую имели пронести на всех языках, по всему миру Апостолы? Что прозревал дух пророческий сокровенно, то узрел и уразумел дух Апостольский и возвещает теперь всем явно, как пророчество: во всю землю изыде вещание их.

Стих 19. Но глаголю: еда не разуме Израиль? Первый Моисей глаголет: Аз раздражу вы не о языце (о не языце), но о языце неразумие прогневаю вас.

Что еще можно бы придумать в извинение неверия иудеев? Думаю, вот что. Может быть, они не разумели, — не поняли значения настоящего времени — того, что в нем исполняется все предсказанное Пророками, все обетованное Богом, как и Спаситель их укорял не раз, когда, например, говорил, что они лице неба умеют разсуждати, а знамений временом (то есть настоящего времени) не могут искусити (ср.: Мф. 16, 3), или когда плакал над Иерусалимом, приговаривая, что он не разумел, что есть день сей, — не разумел времени посещения своего (см.: Лк. 19, 42–44). Если точно не разумели, — то для них слышанное было то же, что неслышанное. В таком случае извинение уместно. Но правда ли, что: не разуме Израиль? Можно ли о нем сказать сие? Со стороны смотря, можно бы так ответить: если и в самом деле не разумел, то это нисколько не извиняет его; потому что он имел и имеет все способы к уразумению и долг имел уразуметь, чтоб разумение свое предать потом и всем народам. Всем другим извинительно не разуметь, а ему никак: виновен по тому самому, что не разумел. Но Апостол на том настаивает, что он разумел да не верил: тут уж никак не уместно извинение, тут явно одно сатанинское упорство. Чем же доказывает Апостол, что иудеи уразумели, в чем дело? Исполнением пророчества, в коем предсказано было, что будет время, когда Бог раздражит их о не народе, то есть таким народом, который иудеи считать будут недостойным того, чтоб именовать его народом: так иудеи думали о язычниках. Чем же раздражит? Тем, что примет их в милость Свою и то, что следовало бы иудеям, на них перенесет и им передаст. Это исполнилось в точности, когда язычники оглашены были благовестием и верою призваны к наследию духовных благ о Христе Иисусе, обетованных отцам иудеев, и вступили в обладание им. Могли ли иудеи этого не увидеть и не уразуметь?! «Сие делалось, говорит святой Златоуст, не в тесном углу, на суше и море, в целой вселенной. Тех, коих презирали прежде иудеи, увидели они обладателями бесчисленных благ. Итак, надлежало им заключить, что это тот самый народ, о котором говорит Моисей: раздражу вы о не языце, о языце же неразумие прогневаю вас. Видишь ли, что Бог заранее дал иудеям все признаки и ясные знамения сих времен, дабы отверзть слепоту их?» И они в самом деле поняли, что видно из раздражения их на то, зачем призываются язычники. Если раздражились, значит, видели, что язычники вступают в наследие их благ, как и Спаситель в лицо им сказывал: отъимется от вас Царство и дастся языку, творящему плоды его (ср.: Мф. 21, 43). И еще прежде: мнози от восток и запад приидут и возлягут со Авраамом, Исааком и Иаковом во Царствии Небеснем: сынове же царствия изгнани будут вон (ср.: Мф. 8, 11–12).

Слово пророческое взято из Второзакония (см.: Втор. 32, 21). Изрекает его пророк Моисей, когда, исчислив благодеяния Божии к народу израильскому, при изведении их из Египта и в охранении их в продолжение сорокалетнего странствия по пустыне, и прозрев, что со временем они забудут Бога и пожрут бесовом, а не Богу, — угрожает им от лица Божия разными казнями, главнейшими из коих ставит следующее: тии раздражиша Мя не о бозе, прогневаша Мя во идолех своих: и Аз раздражу их не о языце, о языце же неразумливе прогневаю их. И грех израильтян, и то, чем угрожает им Бог, относится к будущему. Видит Бог впереди отступление Израиля и за него наперед грозит наказанием; но не определяет, в чем оно будет состоять и когда исполнится. Так как дух Апостольский указал исполнение сего наказания в призвании язычников в наследие Христово вместо иудеев; то нет сомнения, что и Бог, изрекший его устами Моисея, имел именно это в виду при словах тех, хотя, может быть, применительно можно полагать исполнение сего и в чем-либо бывшем прежде.

Святой Златоуст к следующему стиху переходит так: «но один ли Моисей говорил сие? Нет. Напротив, после него то же подтвердил Исаия. Посему Павел и сказал: первый Моисей, — давая тем знать, что есть и второй, говорящий о том же яснее и открытее. И как выше сказал: вопиет Исаия, — так и здесь».

Стих 20. Исаия же дерзает и глаголет: обретохся не ищущим Мене, явлен бых не вопрошающим, о Мне (ср.: Ис. 65, 1).

Исаия дерзает, то есть с уверенностию говорит, и говорит ясно и открыто, о призвании язычников в лице иудеев, не страшась их убийственных угроз (см.: блаженный Феодорит). Святой Златоуст говорит: «сие значит, что Исаия усиливался и употреблял все меры, чтобы не выразиться темно, а представить дело взорам вашим во всей наготе, и лучше соглашался, сказав ясно, подвергнуться опасности, нежели, заботясь о своей безопасности, оставить вам какой-нибудь предлог к извинению своего упорства. Чтоб совершенно заградить вам уста, обо всем предсказывает со всею ясностию и прямыми словами. О чем же — обо всем? О вашем отпадении и введении язычников, говоря так: обретохся не ищущим Мене, явлен бых не вопрошающим о Мне. Кто же сии не ищущие и не вопрошающие? Очевидно, что не иудеи, а язычники, которые дотоле не знали Бога. Как Моисей отличительный их признак выразил словами: о не языце, о языце же неразумливе; так и Исаия изображает здесь то же свойство в них — незнание в крайней степени. Самым важным обвинением для иудеев было, что не ищущие нашли, а ищущие потеряли».

Обвинением и вместе раздражением: как так язычники, столь ничтожные и нечистые в глазах их, сподобляются такой милости на глазах у них?! Ибо обрести Бога, сподобиться иметь Его явленным себе, есть великая милость. Иудеи никого не считали достойным ее и вот видят, что она дарована язычникам, — и притом в ущерб им самим. Как не раздражиться?! Они и раздражились. А если раздражились, значит, повторим опять, понимали дело, совершившееся у них пред глазами. Слова пророка Исаии святой Павел приводит в пояснение того, чем грозил Бог раздражить иудеев в лице язычников, и только усиливает ими данный уже ответ на вопрос: еда не разуме Израиль?

«Видишь, пишет Экумений, сколько имели они поводов и случаев уразуметь? Ибо, видя, какое чрез веру являет Бог благоволение к язычникам, они должны были опомниться и отбросить ослепление». Да и прямо смотря, нельзя думать, чтобы, когда язычники, обретшие Бога чрез принятие евангельской проповеди, уразумели, — Израиль не уразумел. Уразумел, но по упорству не покорился истине. О сем и Исаия говорит вслед за приведенными словами о язычниках.

Стих 21. Ко Израилю же глаголет: весь день воздех руце Мои к людем непокоривым и пререкающим (ср.: Ис. 65, 2).

Если Бог простирает к ним руки, призывая и привлекая их к Себе, то как Он мог не увиден быть ими и не уразумен? Увиден и уразумен, но они не пошли к Нему по упорству и прекословливому нраву своему. Весь день — у Пророка означает весь день Израиля, со времени изведения его из земли Египетской, а в исполнении пророчества в устах апостола Павла означает все время, как воплотился Господь и явил Себя среди Израиля (см.: Экумений). Он Сам, ходя среди иудеев, взывал: приближилось Царствие; покайтесь и веруйте во Евангелие. А потом Апостолов послал, которые и во Иудее, и по всем странам, где ни случалось им встречать иудеев, первым им возвещали слово Евангелия. Таким образом, в призывании, ясном и понятном для всех, не было недостатка. Недоставало только благопокорливой веры и послушания Зовущему. Блаженный Феофилакт пишет: «дабы иудеи не имели права сказать Богу: Ты обрелся язычникам, а с нами не хотел обращаться, — Пророк присовокупляет: Я весь день, — то есть во всякое время, воздех руце Мои, — то есть привлекал вас, но вы оказались народом непослушным и упорным. Следовательно, вы виновны, а не Я. Я простирал руки Свои к вам и призывал вас, но вы не послушались. Отсюда видно, что израильтяне и слышали, и знали, но не хотели покориться».

Этим заканчивает Апостол отъятие всякого извинения неверия иудеев (стихи 14–21). И проповедники есть, и слышат, и разумеют, — и все еще остаются в неверии. Вывод отсюда: никакого нет им извинения. Но Апостол не делает его гласно, а дает всякому читающему или слышащему сделать его самому, равно как и приложение его, то есть: если неизвинительны, и неизвинительны пред Богом, Которого суд нелицеприятен; то очевидно, что следует, — следует покориться проповеди и уверовать в Евангелие. Это-то приложение и имел в виду Апостол, представляя иудеев безответными, а не одно голое обличение.

Святой Златоуст все сие отделение заключает такими словами: «вот какое ясное решение дал Апостол на все предложенные выше затруднения, доказав, что иудеи погибают по собственной воле и во всех отношениях не заслуживают извинения. Хотя слышали, хотя понимали сказанное, но при всем том не захотели прийти. И что гораздо важнее, Бог не только дал им услышать и уразуметь сие, но и употреблял меры более сильные для побеждения и привлечения упорных и противящихся. Какие же именно? Раздражал их, пробуждал в них соревнование. Вы сами знаете мучительство сей страсти, знаете, какую силу имеет соревнование к преодолению всякого упорства, к восстановлению падших. И нужно ли говорить о взрослом человеке, когда соревнование оказывает великое действие и над детьми в незрелом возрасте? Ребенок часто, когда призывает его отец, не слушается и продолжает упрямиться; но, когда видит, что ухаживают за другим ребенком, без всякого зова бежит к груди родительской, и чего не могло сделать призывание, то производит соревнование. Так и Бог поступал с иудеями; не только умолял их, простирал к ним руки, но и возбуждал в них страсть соревнования, наделяя благами тех, которые были гораздо ниже их, — что особенно производит соревнование, впрочем, не теми благами, какие даны иудеям, но, что гораздо важнее, что делает страсть мучительнейшею, — благами гораздо большими и нужнейшими, — такими, каких иудеи и во сне себе не представляли. Но они при всем том не послушались. Итак, какого стоят извинения показавшие в таком избытке свое упорство? Никакого. Впрочем, Апостол не говорит сего сам, но предоставляет совести слушателей заключить о том из соображения сказанного».

г) Утешение народа Божия (11, 1 — 36)