Камо грядеши

— Вселенную несет на своих плечах не Атлант[204], а женщина, и порой играет ею как мячом.

— Ты прав! — сказал Виниций.

Они стали прощаться. Но в эту минуту вошел раб с известием, что в прихожей ждет Хилон Хилонид, который просит допустить его пред очи господина.

Виниций приказал тотчас впустить.

— Ну что? — сказал Петроний. — Не говорил я тебе? Клянусь Геркулесом! Ты только сохраняй спокойствие, иначе он возьмет верх над тобою, а не ты над ним.

— Привет и почет благородному военному трибуну и тебе, господин! — молвил Хилон, войдя в комнату. — Да будет ваше счастье равно вашей славе, а слава да обойдет весь мир, от столбов Геркулесовых до границ земли Аршакидов[205].

— Привет тебе, законодатель добродетели и мудрости! — ответствовал Петроний.

Виниций с деланным спокойствием спросил:

— Что принес?

— В первый раз я принес тебе, господин, надежду, теперь же приношу уверенность, что девушка будет найдена.

— Это значит, что до сих пор ты ее не нашел?

— Да, господин, но я нашел, что означает знак, который она начертила; я знаю, кто те люди, что ее отбили, и знаю, среди приверженцев какого божества надобно ее искать.

Виниций хотел было вскочить со стула, на котором сидел, но Петроний положил ему руку на плечо и, обращаясь к Хилону, сказал:

— Продолжай!

— Вполне ли ты уверен, господин, что девушка начертила на песке рыбу?

— Вполне! — хмуро подтвердил Виниций.

— Так, значит, она христианка, и отбили ее христиане.

Наступила пауза.

— Послушай, Хилон, — сказал наконец Петроний. — Мой родственник назначил тебе за отыскание девушки изрядную сумму денег, но также не менее изрядное количество розог, если ты вздумаешь его обманывать. В первом случае ты сможешь купить себе не одного, а трех писцов, во втором же философия всех семерых мудрецов с твоею в придачу не послужит тебе спасительным бальзамом.

— Девушка эта — христианка, господин! — воскликнул грек.

— Подумай-ка, Хилон. Ты же человек неглупый! Мы знаем, что Юлия Силана вместе с Кальвией Криспиниллой обвинили Помпонию Грецину в приверженности христианскому суеверию, но мы также знаем, что домашний суд снял с нее этот навет. Неужели ты хочешь теперь снова его вспомнить? Неужели ты хотел бы нас убедить, будто Помпония, а с нею вместе Лигия, могут принадлежать к врагам рода человеческого, к отравителям фонтанов и колодцев, к почитателям ослиной головы, к людям, которые убивают детей и предаются самому гнусному разврату? Подумай, Хилон, как бы этот тезис, который ты нам высказываешь, не отразился в виде антитезиса на твоей спине.