А.Н. Скрябин – композитор

или религиозный мистик?

Магические черты в

музыкальном творчестве

Скрябина

Музыкальное творчество Скрябина стоит особняком в русской музыкальной, да, пожалуй, и в мировой культуре. Исследователи отмечают поразительное выпадение его творчества из русской музыкальной традиции, да и с западной традицией общие черты находят только в его ранних произведениях. Но сам он считал, что «настоящий Скрябин начался только с “Мистерии”» [132], то есть все его предыдущее творчество, да и вся предшествующая жизнь была лишь подготовкой к настоящему творчеству, которое началось только в «Мистерии». Вот это самоощущение и самоопределение очень важно для того, чтобы ответить на вопрос, вынесенный в заголовок.

Скрябин – не просто музыкант и композитор, а музыкально-религиозный мистик. Вряд ли можно найти в истории более мистичного музыканта и более музыкального мистика – эти два пути причудливо совместились в творческой жизни Скрябина. Музыка для него стала религиозным путем, посвящением, средством «спасения» человечества, а мистика питанием, инструментом его музыкального творчества. Все его музыкальное творчество это попытка создать новую религию, – музыкальную. Христианство же, по его словам, «это вырождение, дегенеративный потомок того, что было раньше, когда в культе была настоящая магия…», оно должно исчезнуть, так как оно выполнило свое назначение. На место христианства Скрябин готовил новый культ – «Музыкальную Мистерию», в которой он «должен был возродить эту магию».

Уже в «Предварительном действе», которое, как он говорил, будет еще все-таки художественным произведением, но в нем «будет очень много настоящей магии» – Скрябин начал готовить этот культ. «Мистерия», по его замыслу, должна была уже быть магическим культовым актом, в результате которого должна произойтидематериализация– гибель этого мира и создание «нового неба и земли», – через уничтожение материи, торжество духа и, тем самым, «освобождение и спасение» человечества. Причем в роли спасителя человечества должен был выступить он сам. Христос, по его словам, был лишь «промежуточным демиургом, будничным мессией». Он же совершит музыкальную мистерию, которая будет «сопровождаться более существенными результатами, чем та, которую осуществил Христос». Очевидно, себя он считал праздничным, главным мессией.

Очень важным моментом в скрябиновском замысле «Мистерии» является то, что акт дематериализации (сакральная кульминация в «Мистерии») должен был совершиться «через священную последнюю пляску», через этакое «всемирное радение», через действо, в котором должно ярко проявиться «эротическое и оргиастическое» начало. Этот момент Скрябин разрабатывал особенно тщательно, он неоднократно возвращался к его обсуждению, интересовался современными танцем (даже делал попытки создания собственного балета) – он, очевидно, понимал (или интуитивно чувствовал), что это является самой существенной частью «Мистерии». По словам самого Скрябина: «”Мистерия” – это акт эротический, акт любви. Вот как любовь между мужчиной и женщиной оканчивается актом излияния семени – так и в “Мистерии”... и вот это (он наиграл последние такты сонаты – комментирует эти слова Скрябина Сабанеев) – это есть излияние и затем то ослабление, которое всегда бывает, исчезновение в небытие, ведь не надо думать, что в “Мистерии” будет, как у нас теперь... как это бывает. Наоборот, наш сексуальный акт есть ни что иное, как прообраз “Мистерии”, как тот же акт, но распылившийся в миллиардах отражений, в отдельных мелких полярностях. В этом и есть материализационный процесс – все распыляется, все разбрызгами проникает мироздание, и полярность эротического акта тоже распыляется, разбрызгивается. Не “Мистерия” будет подражать нашему “акту”, а мы сейчас подражаем будущей “Мистерии”».