Возникает естественный вопрос: «От чего же оттолкнуться в определении таланта и где взять ту меру, которой можно его, хотя бы как его наличие, измерить»? Существует понятие идеал – это эталон, главное мерило, с которым мы сопоставляем то, что исследуем. Точно так и в отношении таланта – от того чем мы будем его измерять, зависит и то, как мы его будем определять. Если мера таланта природа, то и талант для нас будет природной способностью; и если это любая способность к чему-либо, то абсолютно неважно какая это способность и в чем заключены наши достижения – в приобретении ли капиталов, в способности ли далеко ли плевать, прыгать ли с тридцатиметровой высоты в ванну, разбивать ли головой груду кирпичей, перескакивать ли на разогнавшемся автомобиле через шеренгу других авто – важна лишь способность к любому выдающемуся достижению, даже если эти достижения связаны с нарушением нравственного закона. Принцип здесь такой – всякое необычное, чтобы не сказать самое шокирующее достижение, доводящее какую-нибудь физиологическую или техническую мелочь до уродливых размеров, никак не соответствующих месту данного явления в нашей жизни – все равно хорошее достижение, ибо оно делает человека известным рекордсменом, – звездой. Однако назвать такое достижение талантливым как-то не поворачивается язык – каждый, кто обращается к размышлению над сущностью таланта, почувствует здесь подвох. А ведь все эти «достижения» вполне подходят под устоявшиеся дефиниции таланта. Поэтому необходимо выделить в понятии талант основное качество – это обращенность к значимому, к главному. И в этом смысле талант – это способность видеть главное, высшее, воплощать его в своей жизни и передавать эти ценности другим.

Однако сегодня стремление к любому «выдающемуся» достижению становится самоцелью – само достижение уже не имеет никакого смысла – оно показывает всю абсурдность такого рода соревнования в тщеславии и гордыни. Ну, например, соревнование в том, кто дольше всех просидит на стуле посреди городской площади. Полгода состязались два претендента на титул чемпиона и вынуждены были согласиться на ничью, очевидно, потому, что и сами почувствовали бессмысленность такого соревнования. Раньше на столп становились подвижники для того, чтобы смирить свою гордыню, укротить свои страсти через позор и унижение – сейчас садятся на стул или залезают на полок в бане и соревнуются в длительности такого сидения только для того, чтобы прославиться, стать звездой – в конечном итоге, для того, чтобы дать пищу своей страсти. Но и общество сегодня ориентировано на другой идеал, средствами массовой информации оно приучено именно к такого рода талантам – оно, можно сказать, вскормлено и воспитано уже в другой культуре, со своими идеалами и ценностями. Если раньше в центре внимания российского общества был идеал святого – жития святых были самым популярным чтением, то сегодня общественный идеал – это поп-звезда или топ-модель. Каков идеал – так мы и живем. Поэтому так важно сегодня восстановить изначальные ценности и идеалы.

В мировоззрении современного человека отсутствует понятие грех, а, тем не менее, грех-то существует – он оставляет отпечаток на всей нашей жизни, да и на мировоззрении. Парадоксально, но человек, который не признает греха, а называет его добродетелью, начинает смотреть на мир сквозь призму греха – он принципиально не может увидеть мир таким, каким он является на самом деле – у него не сформировался орган правильного зрения, он созрел уродливо и потому все уродливое кажется ему красивым. Только этим можно объяснить тот феномен, что признак талантливости ныне приписывают всему – даже способности к совершению преступления сегодня называются криминальным талантом. Но это стало возможным только тогда, когда талант стал природной способностью, а не даром Бога, ведь невозможно назвать даром от Бога то, что Он запрещает Своею заповедью.

Не в избавлении от греха, не в преображении жизни видит современный человек ее смысл, а в самораскрытии и самореализации. Самореализация – это только поверхность глубинного мировоззрения, и на этой поверхности не нашлось места Богу. Сначала в западном богословии Бог перестал присутствовать в мире в Своих энергиях, затем деисты вообще вывели Его из мира (Он создал мир и почил от дел Своих), а потом все творческие и производительные функции приписали природе – и Бог вообще оказался, по словам людей науки, ненужной «гипотезой». Если раньше талант считали духовным даром Бога человеку, то в эпоху Просвещения талант стал дарованием природы (природной способностью).

Ни о каком природном даровании у святых отцов речи нет – они все считали таланты даром Бога, богословского натурализма мы у них не встречаем. Вот, к примеру, что писал о происхождении таланта святитель Филарет Московский: «Бог невидимо нам раздает многоценные таланты, внутренние и внешние… Будь верен Царю Небесному, которому, кроме того, что принадлежишь по праву естественному, как Творцу и Господу всего, сверх того добровольно вписался ты в службу, когда вступил в Христианство; будь же неизменно и постоянно верен Его имени, Его повелениям, Его службе, Его дарованиям и талантам, которые Он вверяет нам» [145]. Да и само понятие дар в христианском сознании связано с Богом – в послании апостола Иакова сказано: «всякий дар совершенный нисходит свыше, от Отца светов» (Иак. 1, 17). Эта апостольская мысль повторяется и в литургийных текстах. В молитве трисвятого пения говорится: «Боже Святый… создавый человека по образу Твоему и по подобию, и всяким Твоим дарованием украсивый».

Об определении

подлинного таланта

Критика бессмысленна, если мы не знаем, что нам поставить на место разрушенного нами стереотипа мысли. Поэтому придется все-таки дать положительное определение таланта. Но сложность заключается в том, что талант принадлежит Вечности и реально являет Бесконечность жизни. По этой причине вряд ли возможно дать короткую и исчерпывающую его дефиницию. Самое короткое общее определение таланта, наверное, звучало бы так: Дарованная Богом человеку способность отражать и реально воплощать Вечность и Бесконечность жизни. Однако это определение требует раскрытия. Придется дать не одно, а много определений таланта, описывая различные его грани и творческие признаки, но, даже прибегнув к такой полифоничности, мы не сможем исчерпать всей полноты этой необъятной темы. Впрочем, прорисовка основных подходов к проблеме – это уже внесение принципиальной ясности в столь запутанную и затертую тему как талант.

Первоначально слово талант означало весы, а затем то, что взвешивалось на этих весах, значит, основной смысл этого слова заключался в некой мере, которую мы прилагаем к тому, что пытаемся взвесить или оценить, то есть талант и сам был некой мерой, своеобразным идеалом, мерилом высших способностей, а не вообще любых способностей. И там, где этот идеал исчезает из нашей жизни или мельчает, там и сама общественная и культурная жизнь быстро затухает, а ею начинают управлять люди, обладающие уже совершенно определенными способностями к кощунству, вероломству, убийству, воровству и т.д., то есть, как принято ныне выражаться, криминальными талантами.

Так о каком же идеале-мериле идет речь в определении таланта? Очень многие люди ссылаются на Евангельскую притчу о талантах. Но о тех ли талантах там идет речь, которые мы сегодня ищем? Нет, там говорится о других талантах – талантах религиозных, помогающих человеку спасаться самому и помогать спасаться другим, искать прежде Царствия Небесного, а потом уже всего остального – искать Славы Божией и никогда не искать своей. Святитель Иоанн Златоуст библейский талант называл символом духовного дара человеку от Бога. Значит, в Евангелии речь идет именно о дарах духа и они, по словам апостола Павла, являются в слове мудрости, в слове знания, в пророчестве и чудотворении (см.: 1 Кор. 12, 8–10). Эти дары у человека появляются не от природы, а от Бога по мере его духовного созревания. Вот это и есть тот идеал, которым можно измерять все другие таланты – там, где эта мера отсутствует, там талант мельчает, заужается и вырождается в какое-нибудь необычное достижение. Но идеал, в меру отпущенного человеку таланта, должен становиться реальностью, иначе и сам идеал превращается в отвлеченную абстрактную идею – в результате чего он обесценивается или снижается.

Чтобы понять каким образом идеал соотносится с прочими талантами и способностями необходимо показать как он конкретно проявляется в качестве таланта религиозного, ибо религиозный талант открывает в человеке высшие способности, а талантливость – и есть высшая способность.

Открытие Божиего замысла о мире и человеке, постижение Воли Божией, понимание действия Божиего Промысла и соработничество во всем этом с Богом – есть творческая задача человека. И талант, в этом смысле, есть способность к такому творческому бескорыстному и бескомпромиссному труду, в котором доступными для человека средствами выражается Божий замысел о мире.