«Главное напряжение сегодня не между «верой» и «неверием», – писал он, – а между соперничающими верами» [2]. Это было сказано пятьдесят лет назад. Время подтвердило эту мысль Флоровского.

Наступил XXI век, – как уверяют нас оккультисты, век, которым открывается новая эпоха, – «эра Водолея». «Эпоха Рыб», время господства христианства, говорят они, заканчивается, – начинается эра новой универсальной, «истинной» религии, которая объединит все религии. Предыдущие эпохи, по их мнению, были эпохами «варварства и невежества», а новая – принесет невиданный расцвет культуры и объединит враждующий мир. Рерихи назвали ее эпохой «Третьего Завета». В скобках, однако, заметим, что оккультисты делают ставку на культуру.

С христианством нам обещают покончить уже не в первый раз. Еще римские императоры хотели уничтожить зарождающее христианство, однако оно не только выстояло, но даже сумело в этой неравной борьбе победить.

Позже путем реставрации язычества христианство пытались низвергнуть императоры-отступники. Его пробовали одолеть и императоры-еретики. Много раз с ним хотели покончить варвары-кочевники, а потом мусульмане. Еще совсем недавно христианство хотели похоронить всего лишь за пятилетку. Однако все эти попытки оказались тщетными – христианство непостижимым образом везде сумело выстоять и сохранить в духовной культуре свою ведущую роль. Впрочем, не отдавая оккультистам права на религиозное господство в новую эпоху, мы должны, однако, признать их правоту в другом отношении – действительно, обещанная нам новая эпоха все отчетливее и яснее показывает свое религиозное лицо. И нам, христианам, стоит задуматься над тем, какова будет роль христианства и христианской культуры в эту новую религиозную эпоху.

Источники культуры

Отношение к добру и злу, к нравственным ценностям – есть главное отличие культур и цивилизаций, возрастающих на почве религиозной. Поэтому и религия – есть главное начало, по которому мы можем отличить одну культуру от другой. Несомненно, культура связана с нравственностью, ибо только нравственность способна сохранить общество. Но только ли такую задачу выполняет культура, не есть ли эта ее функция лишь часть более значимой и более универсальной задачи?

В связи с этим возникает самый главный вопрос: а что же такое культура есть по существу? Обычно на этот вопрос отвечают, что культура – это все то, что не является природой, что создается не ей, а человеком. Если культуру определяют как-то иначе, то суть этих определений опять-таки сводится к тем же смысловым акцентам: культура – не есть природа, культуру создает человек. Однако это определение также не говорит нам ничего о сущности культуры – оно только отделяет ее от других явлений нашей жизни. Даже если принять такое определение, то неизбежно возникает вопрос о происхождении культуры. Если природу и человека создает Бог, а культуру человек, то непонятно, почему же вне культуры человек все-таки не становится человеком, а становится по своему сознанию волком, – если воспитывается волком; кошкой, – если видит перед собою только кошку. Вне культуры человек только потенциально остается человеком, но никогда им не становится. Культура делает человека человеком. Но в природе ее нет, поэтому и природный (примитивный человек) не рождает культуры (в ее подлинном смысле), он живет лишь в сакральном единении с природой, в соответствии с ее законами. В природе, как мы выяснили, нет культуры, – она не является природой и имеет иную сущность. Поэтому как же человек мог произвести то, чего нет в нем как природном существе? Значит, культуру он мог получить только из внешнего источника. Какой же это источник?

Преподобный Ефрем Сирин, рассуждая об Адаме, говорит, что Адам был существом и бессмертным, и смертным одновременно. Бессмертие он мог приобрести через послушание Богу, через возрастание в добродетели и мудрости, а смертным мог стать через нарушение послушания, через приобретенную таким образом духовную слепоту и ограниченность. То есть Адам обладал бессмертием только потенциально, он мог не умереть, если бы прошел это возрастание в премудрости, если бы он приобщился к тому неиссякаемому корню жизни, который прорастает в Вечность через Любовь, познание Истины и созерцание Красоты. Проще говоря, если бы он прошел школу Культуры, через которую Бог вводил человека в вечную жизнь. И этот процесс совершался бы органично, как и любое возрастание всего живого, если бы человек не был посвящен неким духом (змием) в познание иной культуры, которая открывала человеку не тайну будущего века, а тайны устроения «всего на свете» [3]. Собственно, этот дух выдумать ничего своего не мог, – он открыл человеку лишь то, что до времени возрастания было сокрыто от него, потому что преждевременное вкушение этих плодов могло погубить человека, не готового целомудренно и целостно распорядиться этим знанием. Человек не мог еще отличить добро от зла, простое вкушение плодов не открыло ему этого, и потому открывшееся перед ним знание, дающее власть над природой, он употребил во зло себе и во вред окружающему миру. Изменился мир и сам человек, – он стал, как выражаются святые отцы, удобопреклонным ко греху, а совершённый грех положил начало смерти. Усвоенная от змия уверенность в своей самодостаточности, в том, что он может действовать в мире как бог (см.: Быт. 3, 4) – погубила человека.

Вот где источник двойственности культуры. Это порождает два подхода к культуре, которые никак нельзя примирить между собою. В одном случае человек усыновляется в культуре, научающей его труду (соработничеству с Богом) и жертве, в другом – он посвящается в культуру, где его научают лишь самоуверенно пользоваться плодами жизни, не участвуя в ее созидании и не принося никакой жертвы. Если в лоне созидательной культуры все приносят такую жертву, причем Тот, Кто создает эту жизнь, приносит самую большую жертву, то в сфере потребительской культуры все приходят на готовое поле жизни лишь для потребления и там участники этого процесса используют друг друга для удовлетворения «похотей плоти» – стоящие в этой иерархии ниже должны служить тем, кто находится в ней выше, в конечном итоге, – тому, кто стоит на вершине этой пирамиды. Если в созидательной культуре моим можно назвать лишь то, что ты отдал (Максим Исповедник), то в потребительской – мое это то, что я взял у других, украл, отобрал, присвоил.

Возникает и другой вопрос. Если культура – это то, что создает человек, то, значит, исторический процесс – это процесс не Богочеловеческий, как нас учили святые отцы, а исключительно человеческий, но человек-то призван к соработничеству с Богом. Как тогда нам понимать те места Библии, в которых говорится об участии Бога в культурной деятельности человека? Ной строит свой ковчег по расчетам, полученным от Бога в прямом общении. Современный анализ этих данных показывает, что ковчег имел оптимальные параметры для того, чтобы переносить бортовую и килевую качки, и вообще все параметры и форму, позволяющие безопасно перенести длительное пребывание в открытом водном пространстве. Бог Сам перед плаванием тщательно проверяет снаряжение и загрузку ковчега и даже закрывает врата ковчега перед началом потопа. Как этот эпизод и многие другие эпизоды, где Бог непосредственно участвует в культурных деяниях человека (например, дает размеры храма Соломона), можно увязать с определением культурной деятельности как исключительно человеческой? Культура как раз и есть то поле, на котором встречаются и соработничают Бог и человек, та школа жизни, в которой человек обучается не свойственным ему от природы духовным навыкам, позволяющим ему войти в Вечную Жизнь.