И прямым отражением, доказывает Ю.Д. Бруцкус, «упорной борьбы, которая велась с переменным счастьем между варяго-руссами и иудео-хазарами в южных степях, являются... известные бы-лины о борьбе Ильи Муромца с Жидовином-богатырем, пришедшим из земли Жидовской в «степи Цецарские» под «горою Сорочинскою»... Рассказ хазарского еврея о расправе детей Израиля над русскими дружинниками в земле Цесарской (византийской) у крепости Шуршунской (то есть Херсонесской.—- В. К.) может объяснить нам и былинные названия «степей Цецарских» и «горы Сорочинской», где Жидовин напал на Добрыню Никитича» (с. 44).

Это узкое приурочивание былины к сражениям в Крыму на рубеже 930—940-х годов не очень убедительно, ибо эпос «отражает» скорее целую эпоху, нежели отдельные события. Но так или иначе в этой былине открыто и недвусмысленно запечатлена борьба Руси с Хазарским каганатом.

До самого последнего времени былины, как правило, изучались не в качестве исторического источника в подлинном смысле этого слова; они представали в работах, затрагивающих проблему «историзма» былин, главным образом или даже только как своего рода поэтический «комментарий» к сведениям летописи,— хотя едва ли не большинство серьезных исследователей русского эпоса пришло к выводу, что былины создавались раньше, чем летопись, и, следовательно, их надо изучать как самостоятельный и, в частности, более древний исторический источник.

Нельзя не сослаться здесь на недавнюю работу историка-источ-никоведа, в которой сообщается, что «последние годы отмечены особым интересом к новой отрасли знания, условно названной устной историей (oral histori)... В 70-е годы во многих странах произошла институционализация (проще будет сказать — узаконение.— В. К.) устной истории в качестве самостоятельной ветви исторической науки... Устная история... и писаная история...— две последовательные стадии развития исторических знаний... Устная история в форме эпоса, сказаний, легенд, генеалогий явилась самой ранней формой исторического сознания... Основной формой устной исторической традиции на Руси, как известно, являлись былины»^204в и т. д.

Однако, повторю, до сего времени былины изучаются, в сущности, вовсе не как наиболее ранний и потому, в частности, вполне «самостоятельный» исторический источник, а как некое «приложение» к. летописям; в былинах обычно стремятся «отыскать» то, о чем сообщает более поздний источник — «Повесть временных лет». И для таких «находок» оказывается, например, вполне достаточным совпадение имен былинных и летописных персонажей (как будто одно и то же имя не могло носить множество людей, живших в самые разные времена!). Остается надеяться, что былины начнут, наконец, изучать как более ранний, нежели летописи, и совершенно самостоятельный источник.

И именно с этой точки зрения обратимся к былине об Илье Муромце и Жидовине.

Очень характерно, что Ю. Д. Бруцкус, упоминая об изображенном в былине поражении Добрыни, умалчивает о последующей, воспетой в этой самой былине победе Ильи Муромца над Жидовином. Но прежде чем говорить о былине как таковой, нельзя не отметить, что это поистине гениальное произведение, записанное еще в 1840-х годах в Архангельской губернии, подверглось после 1917 года своего рода изгнанию: несмотря на то, что различные сборники былин издавались в 1930--1950-х годах десятки раз, впервые в послереволюционное время это творение появилось в печати только в 1958 году, в составленной А. М. Астаховой научной антологии «Илья Муромец» (здесь было бы просто неприлично «опустить» эту былину), изданной малым, десятитысячным тиражом.

Прямо-таки замечательно, что видный исследователь народного творчества Н. П. Андреев (1892—1942), издавая в 1938 году антологию «Русский фольклор», не мог вообще отказаться от публикации этой прекраснейшей былины, но, не имея возможности напечатать ее целиком, представил читателю такие ее фрагменты, где нет речи о Жидовине^205в. И только в совсем недавнее время В. И. Калугин сумел опубликовать это драгоценное звено русского эпоса пристойным тиражом 300 тыс. экземпляров в составленной им антологии^206в.

В былине речь идет о том, как

Под славным городом под Киевом,

На тех на степях на Цицарских

Стояла застава богатырская...

Один из «братцев» этой заставы,

Добрыня Никитич езди ко синю морю...