Буквальное понимание книги стало бурно развиваться со второй половины 18 века. В 1771 году протестантский толкователь Якоби высказал гипотезу, завоевавшую широкую популярность. Он предположил, что Песнь Песней – драма в трех лицах. Согласно его гипотезе, Суламиту, у которой был жених-пастух, насильно увезли в гарем царя Соломона. Однако она, не смотря на все соблазны, сохранила верность своему жениху и добилась освобождения.

В конце 19 – начале 20 века появились новые сторонники гипотезы Феодора Мопсуэстского. Это было связано с появлением книги немецкого консула в Дамаске Вецштейна. В своей книге Вецштейн рассказывает, в частности, о свадебных обрядах заиорданских бедуинов. По его наблюдениям, во время бедуинской свадьбы жених и невеста садятся на троне, им нарекают имена древних царя и царицы и воздают царские почести. Заключением первого дня свадебных торжеств был танец меча, который исполняла невеста. Некоторые ученые после выхода книги пришли к выводу, что Песнь Песней является отражением этих свадебных обычаев. Причем одно из мест еврейского текста книги Песнь Песней было истолковано ими как указание на исполняемый Суламитой танец меча. Затем некоторые ученые, в том числе профессор А.В.Карташов, стали комбинировать теории Якоби и Вецштейна. Наконец, в либеральной науке появилось мнение, что Песнь Песней целиком построена на основании молитвенных гимнов восточных языческих народов.

Существуют и другие, порой весьма оригинальные мнения о характере книги Песнь Песней. Например, рядом ученых было высказано мнение, что Суламифь является образом Ипостасной Премудрости Божией. Как отмечает протоиерей Геннадий Фаст: «Это толкование не может быть нами принято, так как согласно православному учению о Софии Премудрости Божией, ипостасная Премудрость Божия отождествляется с Ипостасным Словом, Превечным Логосом, Сыном Божиим. А Сын Божий, Логос в Песни Песней есть Жених-царь. Если же Суламифь есть Ипостасная Премудрость, Логос, то кто же тогда Царь-Жених? Разве лишь Бог Отец? Но тогда вся книга Песни Песней будет совершенной нелепостью. Если же считать Царя-Жениха Логосом, или Богом вообще, а Суламифь Премудростью, то мы впадем в догматическое противоречие либо о «четвертой Ипостаси», либо о «ипостаси не ипостасной», либо о совсем «туманной» Премудрости Божией отличаемой и не отличаемой от Бога» (1 Фаст. С.41).

В 1887 году крупнейший русский исследователь книги профессор Киевской Духовной Академии Аким Олесницкий предложил «новый способ разгадки Песни Песней». В предисловии к своему труду «Книга Песнь Песней и ее новейшая критика» он писал: «Заинтересовавшись в высшей степени загадкою Песни Песней и не видя возможности придти к какому-либо решению на основании западной науки, мы решились обратиться за помощью к восточной науке, восточному миросозерцанию, восточному искусству в разрешении загадок, тем более, что Песнь Песней своим появлением во всяком случае принадлежит Востоку». Находясь в Палестине, Олесницкий познакомился с одним иудеем – прозелитом из персов Самуилом Тайяром. Последний предложил русскому ученому свою разгадку смысла книги Песнь Песней. Согласно гипотезе Тайяра-Олесницкого, под образами жениха и невесты в этой книге изображены солнце и природа Палестины. В поисках подтверждения этой идеи Олесницкий обратил внимание на анатомические особенности фигуры главной героини и на то, что при описании Невесты широко использованы образы природы: «глаза твои – голуби, зубы как стадо выстриженных овец». Он пришел к убеждению, что природные образы и картины доминируют по полноте и силе изображения над чисто человеческими описаниями невесты. Это, по его мнению, служит сильным доказательством правильности его гипотезы. Говоря о данной гипотезе, следует отметить, что она стоит не в ряду святоотеческих толкований, а в ряду человеческих мнений о Песни Песней. «Гипотеза эта очень «заземлена» – пишет протоиерей Геннадий Фаст. - Это определяется изначально, когда говорится, что Песнь Песней не западная, а восточная. Когда, отчаявшись найти ключ к пониманию книги с помощью западной науки, обращаются за помощью к восточной науке, восточному миросозерцанию и искусству. Не наука и искусство, а благодать Божия открывает богопросвещенным мужам тайны Священного Писания. Не достопочтенные мужи науки и искусства, а святые подвижники являются истинными толкователями Писания. Наука и искусство не отвергаются, как подспорья для раскрытия буквального значения текста, но сакральный смысл раскрывается только Духом Божиим» (1 Фаст. С 43).

Какие же аргументы можно выдвинуть для поддержки ортодоксальной традиции толкования книги Песнь Песней? Такие аргументы появятся, если рассматривать эту книгу в общем контексте с историческими, учительными и пророческими книгами Ветхого Завета. Изучение различных образов, принятых в книге Песнь Песней, позволяет установить, что большинство этих образов встречаются в других библейских книгах. В качестве примера можно привести образы жениха, невесты, виноградника, пастыря, стада. Все эти образы встречаются и в пророческих книгах, в частности, у пророка Исайи. Причем, учитывая специфику пророческих книг, их без сомнения следует понимать как аллегорические. Изображение любви Бога к еврейскому народу в образах брачной любви также присуще не только книге Песнь Песней. Такие аллегории присутствуют, например, у пророка Исайи и в 1 – 2 главах книги пророка Осии. Господь в пророческих видениях Осии говорит, обращаясь к еврейскому народу: «И обручу тебя Мне навек, и обручу тебя Мне в правде и суде, в благости и милосердии. И обручу тебя Мне в верности, и ты познаешь Господа» (Ос. 2,19-20). А пророк Исайя, обращаясь к народу, говорит: «Ибо твой творец есть супруг твой; Господь Саваоф – имя Его... Ибо как жену, оставленную и скорбящую духом, призывает тебя Господь, и как жену юности, которая была отвержена, говорит Бог твой» (Ис. 54,5-6). В другом месте пророк говорит народу: «Как жених радуется о невесте, так будет радоваться о тебе Бог твой» (Ис. 62,5). Через пророка Иезекииля Господь говорит народу еврейскому: «И проходил Я мимо тебя, и увидел тебя, и вот, это было время твое, время любви; и простер я воскрилия риз Моих на тебя, и покрыл наготу твою; и поклялся тебе и вступил в союз с тобою, говорит Господь, - ты стала Моею» (Иез. 16,8). Поэтому имеются все основания для того, чтобы воспринимать Песнь Песней как аллегорическое изображение духовных истин. Впрочем, надо сказать, что имеются доводы против иносказательного понимания Песни Песней. Во-первых, притча или пророческая аллегория излагаются в Священном писании всегда так, что из текста ясно, что речь идет об аллегории, требующей иносказательного толкования. В Песне Песней нет и намека на иносказательное значение. Поэтому все иносказательные толкования искусственны и произвольны.

Для объяснения этого затруднения протоиерей Г.Фаст приводит такую аналогию. «Овощи растут в огороде. Что нового добавляют к выросшим овощам повар и рецепты? Ничего! Они не увеличивают количества овощей и не добавляют новых. Но зачем же они тогда нужны? Может их отменить за ненадобностью? Они нужны для того, чтобы сделать эти овощи удобоприемлимыми для употребления, приятными для вкуса, вида и обоняния. Так и Песнь Песней приуготовляет догматы Писания таким образом, что они получают свою удобопостижимость, раскрывая свою, дотоле сокрытую глубину и красоту, и даже свой неповторимый аромат». Вспомним, что Ориген, по свидетельству блаженного Иеронима, превзойдя всех в своих книгах, в толкованиях на Песнь Песней превзошел самого себя!

Святоотеческая экзегеза Песни Песней

на примере толкования 1 стиха 1 главы.

«Да лобзает он меня лобзанием уст своих. Смысл этих слов такой: доколе Жених мой будет посылать мне лобзания чрез Моисея, доколе он будет давать мне лобзания чрез пророков? Уже желаю коснуться его собственных уст: пусть он сам придет, пусть сам снидет ко мне. Итак, она молится отцу жениха: да лобзает он меня лобзанием уст своих» (С. 183).

«Да лобжет мя от лобзаний уст своих. Тако вещает невеста, умоляющая Отца жениха своего: ибо слышала она и обетования, данные патриарху Аврааму, и проречения, возвещенные Иаковом во благословении чад своих. Слышала и великого Моисея о женихе своем глаголавшего, и Давида во псалмех своих красоту его и могущество тако живописующего: «Красен добротою паче сынов человеческих…» Слышала она, что сей красный и благоличный жених ея и Бог есть, и вкупе сын Божий прежде век. «Престол твой во век века, жезл правости, жезл царствия твоего…» И так когда она красоту жениха своего, его силу, богатство, царство над всеми, могущество вечное, неразоряемое, конца не имеющее узнала: тотчас его видети, и в объятия его повергнуться и духовные дать лобзания возжелала» (2 Фаст. - С. 184).