– Вы коснулись, Алексей Ильич, старца Порфирия Афонского. Одна наша телезрительница очень по этому поводу сокрушается; это, пишет она, великий святой уровня преподобного Серафима Саровского. Его близость к Господу проявилась в щедрых дарах прозорливости, предвидения, в силе молитвы, в даре исцелений. Он, как и преподобный Серафим Саровский, светился тем же Божественным благодатным светом. И  зрительница высказывает большое недоумение, почему такое отношение к этому старцу?

– Вы слышите, какими критериями, к сожалению, мы пользуемся? Он творил чудеса, прозорливость, и так далее. Да где вы найдете у святых отцов такие критерии? Повторяю еще раз, к Сисою Великому пришел монах: «Отче, я имею непрестанную память Божию». Что ответил Сисой Великий? В Церкви-то Великих не так много… «То не велико, велико увидеть себя ниже всей твари».

Если бы эта зрительница прочитала, как Порфирий получил дары прозорливости, то она, наверное, поняла бы: тут что-то неладно. Он подсмотрел однажды, как молился один афонский монах, которого все почитали как святого – подсмотрел. Причем тот его не видел. И когда Порфирий вернулся к себе в келию (он был послушником), то обнаружил у себя сразу два дара: непрестанной молитвы и прозорливости, которые, он настойчиво утверждает, «мне передал этот святой старец». Что это такое?

Нигде в книге Порфирия нет ни одной ссылки ни на одного святого отца, где бы он сказал: вот, смотрите, как блаженный Макарий передал мне свой дар; нигде нет. А когда его спросили, как он относится к святым отцам, он ответил: ой, я очень их люблю, но, скажу по совести, я их никогда не читал. К сожалению, видите, какие критерии у нас – о чудотворении, о прозорливости, об исцелении. Это что за критерии такие? Сам Господь Иисус Христос сказал, что придут лжехристы, лжепророки, которые дадут великие знамения и чудеса, чтобы, если возможно, прельстить и избранных, то есть христиан. Видимо, Евангелие мы читаем как-то странно.

Святой Кассиан Римлянин преподобный пишет: «Многие, развращенные умом и совершенно отрекшиеся от веры, именем Господа Иисуса Христа творят великие знамения и чудеса». Как жалко, что люди не знают этого – чудеса все нужны, исцеления и прозорливость. Да прочитайте хоть жития святых, почитайте, что эти чудеса и знамения могут быть от диавола всесущего. Мы не знаем природу очень многих вещей даже естественного порядка! Критерием святости подвижника являются совсем не чудеса, а дары совсем другого порядка. И, прежде всего, самый великий дар – это видение того, о чем сказал тот же Пимен Великий: «Поверьте, братия, куда будет ввержен сатана, туда буду ввержен я».

Вспомните, как диавол к Антонию пришел: «Антоний, ты мало ешь?» – «Я совсем не ем». «Ты мало спишь?» – «Я совсем не сплю». – «Не этим ты победил меня, Антоний, а смирением». Точно, диавол это точно знает; вот он где, этот критерий. А мы все ищем чудес, чудес и чудес. Я очень советую этой женщине почитать Игнатия (Брянчанинова) – вот где чудеса. И он очень хорошо пишет о своем времени, а это середина XIX века: «Мы все устремились к исканию чудес, все ищем, и придет он, который даст эти чудеса». И, в частности, произносит следующие совершенно потрясающие пророческие слова: «Наш народ может и должен стать орудием гения из гениев – антихриста, который, наконец, осуществит мысль о всемирной монархии». И он говорит, какие чудеса и знамения произведет, и люди, не понимающие ничего в духовной жизни, на основании этого будут его боготворить. Так что он не просто так сядет в храме и будет выдавать себя за Бога; его будут чтить как Бога, вот в чем беда-то.

В наше время нужно быть в высшей степени осторожным ко всем явлениям неестественного, сверхъестественного порядка. Очень осторожным. Не по чудесам мы можем судить о святости человека, а по самой его святости – когда мы в ней убедимся, и тогда, если таковая возможность будет, еще можем говорить: да, это чудеса Божии. Ни в коем случае это не должно происходить наоборот. А святые отцы, обращаясь именно к нашему времени, прямо дают, если хотите, такое великое правило, которое нужно помнить. Именно: когда мы встречаемся с различными явлениями, которые выглядят как чудесные, но не можем (по отсутствию информации, по отсутствию знакомства) решить, откуда, они произносят: не хули – а вдруг это от Бога? И не принимай – а вдруг это от диавола?  И они говорят: останься холоден и нейтрален, как будто ничего нет. Ух, какое прекрасное вразумление дают они нашему современному человеку...

– Алексей Ильич, хотелось бы спросить об одном конкретном чуде и узнать Ваше отношение к нему – оно произошло в 1968 году. Мы говорили об Антонии Великом только что, и это чудо произошло на египетской земле – так называемое «Зейтунское явление Божией Матери». Вы в то время уже преподавали в Московских Духовных школах, и, хотя понятно, что в 1968 году в Советском Союзе об этом, естественно, умалчивали, но тем не менее о нем писала практически вся мировая пресса. Как считают египтяне, Божия Матерь месяц или даже больше являлась на крыше храма. И там собирались тысячи и тысячи людей, в том числе и президент, который засвидетельствовал это лично и построил напротив этого храма собор, и просто тысячи людей. Как Вы можете прокомментировать это событие? Что это было?

– Меня интересует в этом случае точка зрения отца Серафима (Роуза), который в одной из своих работ пишет о все увеличивающемся потоке явлений, которые выходят за границы нашей обычной жизни – увеличивается, он говорит, и будет увеличиваться. И он объясняет это, я бы сказал, грозно. Он говорит: неслучайно всё поднебесное и воздушное пространство кем наполнено? Об этом пишет уже апостол Павел: «князи власти воздушныя». И сейчас, в силу нашего потрясающего омирщения, омирщения прежде всего нашего христианского сознания, эти власти воздушные, наиболее близкие к нам, являют нам все в большей и большей мере свое присутствие, как пишет об этом апостол Павел, «в образе ангела света» – помните, что сам сатана может явиться нам в образе ангела света. Это предупреждение мы должны иметь в виду, и поэтому в данном случае у меня лично есть очень большое сомнение, что это явление имеет какое-то  христианское значение. Потому что это не единственное «явление» Богородицы: в разные годы они были и в Югославии, и в Украине, и в Португалии. Все эти явления одного порядка. Поэтому, когда я прочитал, что говорит Божия Матерь, я ахнул: «Любите Моего Сына, приносите Ему цветы, приходите на эти встречи», и так далее. Никаких назиданий. Спрашивается: для чего все эти явления?

Поэтому самое большее, как можно отнестись к этому явлению: не хули и не принимай. Это самое большее. На самом деле, я боюсь, здесь первое надо, наверное, отбросить. Не принимай – оставь все эти вещи. Я не знаю, что это дало или дает кому-то. Вот сейчас мы все это прочтем, а дальше что? Что мне все это дает, что это дает всем верующим? Ничего. Свидетельство того, что она есть и есть Бог? Мы и так верим. Неверующие же, если даже мертвый воскреснет, в это не поверят, потому что не исполняют заповедей Божиих. Вот поэтому я к этому отношусь более чем сдержанно, ко всем этим «явлениям» чудесного, но лучше сказать – неестественного, порядка. Я в этом отношении очень солидарен с отцом Серафимом (Роузом): «не хули и не принимай».

– Сейчас мы зададим Алексею Ильичу те вопросы, которые мы получили накануне и во время эфира. Конечно, все они не прозвучат: это целый ворох страниц, и он постоянно растет – ответить на все просто невозможно. Но мы очень надеемся, что Алексей Ильич у нас в гостях сегодня первый раз, но не последний, и все вопросы, что прислали наши зрители, мы сбережем для следующей встречи с профессором. И такой вопрос, Алексей Ильич: почему святые, которые  достигли бесстрастия, не достигли бессмертия?

– Причина очень проста, она уже прозвучала несколько раз, когда  я приводил вам мысли Сисоя Великого, Макария Великого, Пимена Великого, которые в одно слово говорят, что они достойны только мук вечных, а не Царствия Божия. И говоря так, они действительно не лукавили, потому что видели всю поврежденность своей природы – не в смысле личной своей природы, а природы человеческой вообще, – ту глубокую поврежденность, исцеление которой требовалось уже не только очищением сердца, но тем же актом, который прошел Сам Господь Иисус Христос: «Смертию смерть поправ». И здесь требуется пройти через врата смерти, чтобы уже окончательно сбросить эту поврежденность, получить природу неповрежденную, бесстрастную, бессмертную и чистую. Вот это первая причина. Первая и главная.

Вторая причина, на которую тоже следует обратить внимание, о которой говорит, по-моему, Пимен Великий: «Многие говорят о бесстрастии, но достигают его редкие единицы». Так что даже то бесстрастие, о котором мы говорим, является уделом лишь немногих, очень немногих подвижников. Но и это бесстрастие нужно рассматривать не как достижение полной абсолютной святости, но так, как об этом хорошо мы читаем в Священном Писании: «Само небо не чисто пред Богом».

Именно по этим двум причинам и святые, достигавшие высокой святости, не достигали здесь бессмертия.