– Сам вопрос «более современное» подразумевает: «Чего-нибудь бы нам новенького»... Я бы понял этот вопрос, если бы письма указанных людей были написаны допотопным языком либо очень сложным – ничего подобного, нет. Надо искать не «новенькое», а полезное. Вот недавно я прочитал очень интересную книгу о сербском святом Фаддее – очень интересны его жизнеописание, его слова, видно, что он того же уровня, как наши названные святые. Пожалуйста, можно его почитать. Поражает образ сербского патриарха Павла, который недавно скончался. Видимо, находятся еще последние какие-то звездочки – думаешь: все уже погибло, никого нет. И вдруг вспыхнет – не чудотворцы и не прозорливцы, а люди, ведущие настоящий христианский образ жизни, люди, понимающие в духовной жизни. Беда в том, что нам нужны только чудотворцы и  прозорливцы, а откуда у него это, от Бога ли, от дьявола, это нас уже не интересует – это страшная беда, которая буквально напала на наш народ: чудеса, чудеса и чудеса.

– Алексей Ильич, зачитаю Вам еще один вопрос: «Уважаемый Алексей Ильич, всегда рад услышать Ваши доводы на современном русском языке, а не на староцерковной тарабарщине. Что касается одной из Ваших лекций, в которой Вы вполне доходчиво сказали об успехах современной науки, я Вам ставлю большой плюс. Но беспокоюсь, что после такой лекции многие Ваши семинаристы с радостью убегут в науку, которая не стоит на месте, а всегда  в поиске. Если бы Вы повторили свою лекцию первым апостолам, они бы Вас раньше Христа отослали на Голгофу», – это из письма нашего постоянного зрителя Валерия Трубицина из Санкт-Петербурга. Он задает вопрос: «Как православие относится к неандертальцам? Ведь они произошли не от Бога, а, как доказано наукой, от обезьяны. Как Вы это объясните?»

– Здесь некоторое смешение разных вещей. Наука занимается своим делом, и о том, чем она занимается, мы немножко должны знать – как писал еще Пушкин: «Мы все учились понемногу чему-нибудь и как-нибудь», мы немножко должны быть в курсе этих вещей. Но при этом надо понимать, что наука, я говорю о естествознании, не занимается совсем проблемой Бога, проблемой смысла жизни. Более того, и это самое печальное, о чем хочется упомянуть, – наука решительно протестует против каких-то нравственных ограничений в своем исследовательском пафосе; считается, что нравственные ограничения будут препятствовать развитию науки. Это очень печально. Поэтому проводились и проводятся сейчас такие испытания, которые могут привести к самым печальным последствиям – мы видим, что экологический кризис стал самым ярким подтверждением того, что следует за таким развитием научно-технического прогресса, которое забывает о нравственной стороне человеческого существования.

А в отношении неандертальцев скажу, что ничего не доказано. Проблема происхождения человека и тех же неандертальцев остается проблемой. Уж сколько было криков и воплей о том, что нашли предков человека – от неандертальцев произошел человек; потом говорят «нет, от обезьяны»; потом «нет, от предков, общих с обезьянами, еще ниже даже». Скоро мы дойдем до крокодила или черепахи – не знаю, от кого еще. Наука не имеет ответа. Пропасть между высшими животными и человеком. Когда Чарлз Дарвин написал свое «Происхождение видов», один его закадычный друг Уоллес написал ему записочку с коварным вопросом: «А зачем обезьяне мозг философа?». Дарвин прекрасно понимал, что обезьяна стопроцентно приспособлена к этой жизни, стопроцентно; более того, она больше приспособлена, чем человек – она может пройти по канату спокойно над любой пропастью, а у человека тут же голова закружится. Действительно, зачем такой мозг нужен обезьяне? Бедный Дарвин ответил только: «Нет». А что «нет», непонятно. Но его идея была известной: большая приспособляемость к жизни. Ничего подобного, никакой приспособляемости.

Нельзя так рассуждать, из X выводить Y. Мы не знаем, откуда они. Современная наука, насколько я в курсе, утверждает, что именно человек, homo sapiens, произошел около тридцати тысяч лет тому назад. А неандертальцы... не ясно, кто это – люди или не люди, какими свойствами они обладали. По чисто внешним останкам начинать говорить о степени мышления – что за логика? Поэтому из X выводить Y нельзя.

– Алексей Ильич, часто люди ставят вопрос о необходимости таинства Исповеди перед священником, говорят, что гораздо искреннее можно покаяться дома, в домашней молитве. В чем необходимость исповеди перед священником?

– Дело в том, что сами мы очень ленивые к этому делу, к исповеди перед Богом. Молитвенные правила вычитываем, утренние или вечерние, большей частью даже без особого внимания. А так, чтобы встать на молитву и постараться вспомнить за день все свои неполадки, действительно от всей души сказать: «Господи, помилуй!» – это, к сожалению, бывает очень редко. Об этом говорят все, даже те, кто спрашивает, зачем нужна исповедь. Исповедь же необходима для того, чтобы человек немножечко собрался с самим собой. Перед исповедью надо еще раз продумать тот период, который прошел от предыдущей исповеди. Это первый момент, он собирает человека. По крайней мере, это необходимо делать. Во-вторых, тут важен психологический момент: одно дело – стоять перед Богом, Которого подчас мы мало ощущаем, Он где-то очень далеко; здесь я оказываюсь пред лицом священника, своего рода  представителя Бога. И вот перед его лицом, перед лицом свидетеля я должен сказать о своих грехах. В этом предстоянии присутствует то, что называется страхом Божиим. Это имеет большое психологическое значение для человека, если он действительно хочет покаяться, а не пройти Исповедь чисто формально. Следующий момент: все то, что именуется в Церкви таинством, сопряжено с тем, что (при искреннем отношении человека к совершающемуся) ниспосылается от Бога особый дар благодати. Поэтому Церковь так настаивает на необходимости таинств. При том, что таинства учреждены Самим Богом. Непосредственно Иисусом Христом, или через Его Церковь – это уже второстепенный вопрос. Таким образом, в таинстве Исповеди мы можем соприкоснуться душою с Богом, Который слушает нас, и, соответственно, приобрести тот настрой души, который необходим каждому христианину.

– «Духовного отца у меня нет. Обязательно ли брать благословение у священника на молитву Иисусову, чтобы читать ее в течение дня с целью покаяния, для памяти Божией?»

– Молитва Иисусова – дело не простое. Одно дело, что мы должны как можно чаще вспоминать о Боге и произносить молитву или Иисусову, или «Господи, помилуй!», или «Боже, милостив буди мне, грешному», по заповеди апостола: «непрестанно молитесь». Это необходимо каждому, и здесь не требуется никакого духовника, потому что это заповедь, заповедь Божия. И совсем другое дело, когда человек вдруг говорит: «Я буду заниматься молитвой Иисусовой». Вот здесь надо быть в высшей степени осторожным – представляете, «я буду заниматься едой». Как мы иногда смотрим на молитву Иисусову? И все, кто начинал именно «заниматься» молитвой Иисусовой, начинали отсчитывать, сколько там сотен, тысяч раз прочитал. Здесь были редчайшие исключения, но без опытного духовника люди часто впадали в глубокие духовные бедствия. Поэтому такой ответ на этот вопрос: молиться надо как можно чаще, лучше всего краткой молитвой, в том числе Иисусовой. А чтобы заниматься молитвой, надо быть крайне осторожным. Потому что тогда от людей так и прет всякая дрянь: «Я занимаюсь молитвой Иисусовой». Я встречался с такими людьми – это очень опасное явление. Поэтому кто хочет уже серьезно посвятить свою жизнь молитве Иисусовой, чтобы приобрести некоторый навык, здесь обязательно требуется совет опытного человека.

– Где сказано, что молитву нужно произносить «с вниманием, благоговением, покаянием», а не «быстро»?

– Об этом многократно пишет святитель Игнатий (Брянчанинов). Но дело не только в нем, хотя, кажется, его авторитета в данном вопросе более чем достаточно. Если вы обратитесь к его творениям, то увидите у него постоянные ссылки на святых отцов. То есть это он говорит не просто от себя, не только от своего ума, не просто от своего опыта, но в данном случае он еще передает опыт и учение святых отцов – это разбросано всюду у святых отцов. Кто интересуется, может почитать хотя бы «О молитве Иисусовой» Игнатия (Брянчанинова), и вы там увидите многие важные подробности, относящиеся к этому вопросу, и ссылки на святых отцов.

– Алексей Ильич, некоторые пастыри пользуются фразой: «Можно досмиряться так, что и лукавому поклониться» – бывает ли неправильное смирение?

– Нет такой доброй вещи, которую нельзя извратить. В данном случае нужно понимать, что такое смирение. И если мы поймем, что оно есть, тогда мы сможем отсеять, как шелуху, все то, что именуется смиренничанием или ложным смирением, и т.д. Что такое смирение, о котором говорят святые отцы и которое является необходимым состоянием души каждого христианина? Святые отцы в данном случае постоянно обращают внимание на слова Христа: «Блаженны нищие духом…», то есть осознающие свою нищету в духовной жизни. Нищету в делании добра не в смысле какой-то благотворительности, а в делании молитвы, в борьбе с помыслами, в борьбе со своими желаниями, в отношениях с людьми. Вот это нищета духовная, которую человек приобретает только при условии, о котором пишет преподобный Симеон Новый Богослов. Он говорит о том, что тщательное исполнение заповедей Христовых научает человека его немощи, этой нищете духовной, то есть понуждение себя к жизни по Евангелию открывает ему его нищету: оказывается, мы не можем не раздражаться, не можем не осуждать, не можем не празднословить. Каждый из нас только коснется немножко – и увидит, что ничего не может. А если что-то и сделает, кажется, доброе, то тут же приходит тщеславие, а то и всякие недобрые вещи, которые приходят в нашу душу. Смирение – это та нищета духовная, которая образуется у человека как состояние, когда он приступит, то есть начнет, решится жить по заповедям Христовым. Вот что такое смирение, вот что оно есть: «Я вижу неспособность быть тем христианином, которым должен быть». А смиренничание, как правило, это образ поведения уже, когда этим чисто внешним поведением я заменяю истинное состояние души. Вот здесь начинаются и лукавство, и лицемерие, и Бог знает что. Надо эти вещи просто различать. Я могу знаете каким быть внешне смиренным! А внутри сущим диаволом. Почитайте книгу Аввы Дорофея «Душеполезные поучения», он как раз об этом пишет, как один монах его просто поразил: Авва Дорофей однажды увидел, как этого монаха сильно обругали. Он, что называется, и не дрогнул ни одним мускулом, остался совершенно спокойным. Авва Дорофей крайне этому удивился – в такой молодости монах достиг такого бесстрастия – и подошел к нему: «Брат, скажи, как ты достиг такого состояния? Ты ничего им не ответил, даже не видно было, чтобы ты заволновался. Как ты достиг этого?» Монах ответил: «Да зачем я буду обращать внимание на то, что эти собаки брешут?». И Авва Дорофей был потрясен. Он-то думал, что здесь смирение, бесстрастие, а здесь гордыня, да еще в такой степени...

При правильном отношении к заповедям мы легко отличим в себе, где смирение, а где ложь.