В революционные дни 1905 и 1917 годов нередко можно было видеть семинаристов в первых рядах ослепленных борцов-фанатиков за “свободу, равенство, братство”. И Сталин совсем не был исключением. Именно на уроках “закона Божия” часто так умели “духовно” образовывать молодежь, что оттуда выходили законченные безбожники.

Совершенно очевидно, что такое состояние школ было не случайным и выражало общий духовный уровень нашей Церкви. Об этом страдали и писали многие святые и лучшие люди земли Русской. Приведем еще несколько ярких высказываний.

Святитель Игнатий Брянчанинов – в одном из писем: “О монашестве я писал Вам, что оно доживает в России, да и повсюду, данный ему срок. Отживает оно век свой вместе с христианством. Восстановления не ожидаю. Восстановить некому... В современном монашеском обществе потеряно правильное понятие об умном делании. Прежде умное делание было очень распространено и между народом, еще не подвергшимся влиянию Запада. Теперь все искоренилось” [48] .

Со своим братом он откровенно делится: “Судя по духу времени и по брожению умов, должно полагать, что здание Церкви, которое колеблется уже давно, колеблется страшно и быстро. Некому остановить и противостать. Предпринимаемые меры поддержки заимствуются из стихии мира, враждебного Церкви, и скорее ускорят падение ее, нежели остановят.... Что посеяли, то и жнут! Последнее можно сказать о духовных журналах и о преподавании закона Божия...” [49] .

Святитель Филарет (Дроздов), оценивая состояние нашей Церкви, писал: “Несчастие нашего времени то, что количество погрешностей и неосторожностей, накопленное не одним уже веком, едва ли не превышает силы и средства исправления” [50] .

Святитель Феофан Вышенский то жалуется: “Руководителя подходящего трудно найти” [51] , то негодует: “Попы всюду спят”, “через поколение, много через два иссякнет наше православие” [52] . Протоиерей Георгий Флоровский, приводя эти высказывания святителя Феофана, пишет: “Его очень смущало молчание и какое-то бездействие духовных властей... И он недоумевал, почему другие не тревожатся и не смущаются вместе с ним”. “Следовало бы, – цитирует он далее святителя Феофана, – завести целое общество апологетов, – и писать, и писать” [53] .

Митрополит Вениамин (Федченков) в своей книге “О вере, неверии и сомнении” рисует яркие иллюстрации того оскудения духа в церковной среде, которое проявило себя в разных формах к началу XX века, и высказывается даже таким образом: “Церковь – высшие интеллигентные слои ее – не жили жизнью духа, а умствовали”  [54] (курсив – Митрополита Вениамина).

Известный славянофил А.И. Кошелев в письме А.С. Хомякову сетовал: “Мы сделали из веры покойные кресла... и в них посиживаем... Это зло, по-моему, вреднее, опаснее самого неверия, ибо оно ему корень” [55] .

Хомяков с горькой иронией говорит о появлении в Церкви “восьмого таинства мертвой веры” [56] .

Подобного рода высказывания, совсем не врагов Церкви, а святых и искренних и верных ее членов, говорят о многом.

Упадок духовной жизни, в первую очередь в церковной среде [57] , обусловил в нашем народе “стремление к формам чужим и чужому духу” и усвоение им западной идеи образования, идеи по самому существу своему бездуховной, исходящей из тех языческих требований жизни, которые отвергнуты были Христом в пустыне: искание наслаждений, богатства и гордостной славы. Но образование, забывшее о единственной и непреходящей своей цели – воспитании святого человека по образу Христа – и поставившее во главу угла туманную идею социального прогресса, неминуемо приносит горькие плоды. Прекрасно сказал об этом Иван Сергеевич Аксаков: “Прогресс, отрицающий Бога и Христа, в конце концов становится регрессом; цивилизация завершается одичанием; свобода – деспотизмом и рабством. Совлекши с себя образ Божий, человек неминуемо совлечет – уже совлекает – с себя и образ человеческий и возревнует об образе зверином” [58] .

Но разве может духовное образование отрицать Бога и Христа? Как видим, и могло, и может, если забывает самое ценное и великое в этом мире – душу человека. Тогда закономерно наступает революция.

Таков основной урок истории русского духовного образования. Будет ли он учтен?!

Касаясь образования современного, нужно сразу сказать, что открытые через четверть века после полного своего разгрома Духовные школы не могли не стать на тот же путь, на котором стояли школы предреволюционные, поскольку никаких других принципов организации духовного образования уже просто не знали. И не только не знали, но и не верили, что трагический конец прежних Духовных школ, как и монастырей, храмов и всей, будем говорить, церковной жизни и культуры, произошел не по внешним причинам, не по злобе врагов Церкви (они были лишь слепыми в своей ненависти орудиями премудрого и всеблагого Промысла Божия), а по причине негативных процессов, происходивших в самой Русской Церкви, по причине небрежения в Духовных школах о своей главной задаче – воспитании Христианина. И действительно, очень трудно отнести к себе и тем более к своей Поместной Церкви слова: “Если... не будешь бодрствовать, то Я найду на тебя, как тать, и ты не узнаешь, в который час найду на тебя” (Откр. 3, 3).