Однажды язычники спорили с христианскими поселянами о своих границах. С обеих сторон явилось множество вооруженных. Аполлос пришел к ним, чтобы примирить их. Но предводитель язычников, человек жестокий и свирепый, воспротивился ему и с упорством говорил: "Не помирюсь до смерти". Аполлос сказал ему: "Да будет с тобою то, что ты избрал себе: никто другой, кроме тебя, не погибнет, и, когда ты умрешь, земля не будет твоим гробом, но чрева зверей и коршунов наполнятся тобою". Это слово тотчас и сбылось: ни с той ни с другой стороны никто, кроме этого предводителя, не погиб; его зарыли в песок и поутру нашли, что коршуны и гиены растерзали его на куски. Язычники, увидев такое чудо и исполнение сказанного, все уверовали в Спасителя, Аполлоса же провозглашали пророком.

Еще прежде сего святой Аполлос жил в пещере горы с пятью братиями, которые были первыми учениками его, когда он только что вышел из пустыни. Настал праздник Пасхи, и они, совершив в пещере служение Богу, хотели вкусить, что найдется. А было у них только немного сухих хлебов и несколько овощей. Аполлос сказал им: "Дети! Если мы верные и истинные чада Христовы, то попросите каждый у Бога пищи, какой кому угодно". Но они все предоставили ему, считая себя недостойными такой благодати. Когда же он сам с радостным лицом совершил молитву и все рекли: "Аминь",– тотчас явились у пещеры какие-то неизвестные мужи, сказавшиеся пришельцами издалека, и принесли с собою всего, о чем братия даже и не слыхали и что не родится в Египте, именно: всякого рода плодов садовых – винограда, гранатовых яблок, смокв и орехов – всего такого, чему поспеть тогда было еще не время, и медовых сотов, и сосуд свежего молока, и десять больших чистых и теплых хлебов – все такое, что родится в чужой стране. Мужи, принесшие это, только что отдали как присланное от какого-то знатного и богатого человека и тотчас поспешно удалились. Приняв съестное, братия продовольствовались сим до Пятидесятницы, и сами дивились и говорили, что поистине это послано им от Бога. Один из монахов просил авву тут же помолиться за него, чтобы ему сподобиться какого-нибудь благодатного дара. Когда сей помолился, ему дан был благодатный дар смиренномудрия и кротости, так что все дивились, как он стяжал великую кротость. Об этих чудесах Аполлоса рассказали нам отцы, жившие с ним, засвидетельствовали также и многие братия.

Незадолго пред тем сделался голод во всей Фиваиде. Жители городов, зная по слуху, что жившие с Аполлосом монахи неоднократно уже получали пищу чудесным образом, все пошли к нему с женами и детьми просить благословения и пищи. Нимало не опасаясь, что недостанет пищи, он давал всем приходящим по стольку, чтобы каждому доставало на день. Когда же остались только три большие корзины с хлебом, а между тем голод усиливался, он велел принести и эти корзины, из которых монахи в тот самый день хотели взять для себя хлеба, и в слух всех братий и народа громко сказал: "Уже ли рука Господня не может наполнить эти корзины? Вот что говорит Дух Святой: "Не оскудеет хлеб в сих корзинах, доколе все не вкусят нового хлеба"". Ходившие туда в самом деле утверждали, что всем доставало хлеба в продолжение четырех месяцев.

То же сделал он над елеем и пшеницею, так что сатана предстал ему и сказал: "Разве ты Илия или другой кто из пророков и апостолов, что делаешь это?". Он отвечал ему: "А разве не люди были святые пророки и апостолы, которые предали нам сие делать? Или тогда был Бог, а ныне нет Его? Бог всегда может делать это: для Него нет ничего невозможного. Если же Бог благ, то зачем ты зол? И разве не должно нам говорить, что мы видели, то есть что подающие хлеб приносили братиям на трапезу полные корзины и опять брали их назад полными по насыщении пятисот братий?".

Надобно еще сказать, как изумились мы, увидев и другое чудо. Трое нас, братий, пошли к нему. Его братия узнали нас, увидев еще издали, потому что еще прежде слышали от Аполлоса о нашем приходе к нему. Пришедши поспешно, они встретили нас с пением (таков был у них обычай в отношении ко всем монахам), поклонившись лицом до земли, облобызали нас и, указывая на нас друг другу, говорили: "Вот и пришли те братия, о которых отец за три дня предсказал нам, что чрез три дня придут к нам трое братий из Иерусалима". И одни шли впереди нас, другие – за нами, и все пели, доколе мы не пришли к самому Аполлосу. Авва Аполлос, услышав пение, вышел к нам навстречу, как он обыкновенно делал это в отношении ко всем братиям. Увидев нас, он первый поклонился нам до земли и, востав, облобызал нас, потом ввел к себе, помолился и, собственными руками умыв нам ноги, просил отдохнуть. Так поступал он со всеми приходящими к нему братиями.

Жившие с ним братия принимали пищу не прежде, как приобщившись Евхаристии Христовой. Это делали они в девятом часу дня. По принятии пищи они садились слушать его, и он поучал их всем заповедям до сумерек. После того одни из них удалялись в пустыню и там читали наизусть Священное Писание целую ночь, другие оставались там, непрестанно восхваляя Бога песнопениями до наступления дня. Я сам своими глазами видел, как они начинали с вечера свое песнопение и не переставали петь даже до утра. А многие из них только в девятом часу сходили с горы и, приняв Евхаристию, опять восходили на гору и довольствовались одною духовною пищею до другого девятого часа. Так поступали многие из них в течение многих дней. При всем том они, как можно было видеть, радовались, живя в пустыне, – никто не укажет здесь, на земле, подобной радости и веселия телесного. Между ними никого не было скучного и печального. Если бы кто и показался когда печальным, авва Аполлос тотчас спрашивал его о причине скорби и открывал, что было у каждого в тайне сердца. "Не должно,– говорил он,– на пути спасения скорбеть тем, которые имеют наследовать Царство Небесное; пусть стенают язычники, плачут иудеи, скорбят грешники, а праведники должны радоваться. И если помышляющие о земном в земном находят радость, как же нам, удостоенным толикой надежды, не радоваться непрестанно, когда и апостол побуждает нас всегда радоваться, непрестанно молиться, о всем благодарить (ср.: 1 Сол. 5, 16–18)"?

Впрочем, кто может изобразить сладость бесед аввы Аполлоса и прочие его добродетели, о которых мы умолчали по причине их чрезвычайной чудесности, хотя и слышали от него самого и от других?! Часто, наедине беседуя с нами о подвижничестве, он говорил и о том, как принимать братию, то есть что должно кланяться приходящим братиям, ибо, говорил он, "ты кланяешься не им, а Богу; видя брата твоего, ты видишь Господа Бога твоего, и это приняли мы от Авраама (см.: Быт. 18)". Еще говорил он, что должно братию усильно приглашать к успокоению – этому научились мы у Лота, который принудиАнгелов (ср.: Быт. 19, 3). Еще: что монахи должны, если могут, приобщаться каждодневно Святых Таин, потому что, кто удаляется от Святых Таин, тот удаляется от Бога. Например, кто постоянно приобщается, тот всегда принимает в себя Спасителя, ибо Сам Спаситель говорит: Ядый Мою Плоть и пияй Мою Кровь во Мне пребывает, и Аз в нем (Ин. 6, 56). Итак, полезно монахам постоянно воспоминать спасительное страдание и ежедневно быть готовыми удостоиться принятия Святых и Небесных Таин, ибо таким образом мы удостаиваемся отпущения грехов. "Также непозволительно,– говорил он,– нарушать без всякой нужды всеобщие посты, ибо в среду Спаситель предан, а в пяток распят. Посему, кто нарушает пост, тот вместе с врагами предает и распинает Спасителя. Если в пост придет к тебе брат, имеющий нужду в успокоении, предложи трапезу ему одному; если ж ему не угодно, не принуждай, ибо все мы имеем общее предание о посте".

Много порицал он тех, которые носят оружие и отращивают волосы, ибо такие люди, по его словам, тщеславятся и стараются нравиться людям. Им должно бы постом изнурять свое тело и делать добро втайне, а они, напротив, выставляют себя пред всеми. Впрочем, что говорить много? Все наставления его точно соответствовали его жизни и достойным образом ни пересказать, ни описать их невозможно.

Таким образом побеседовав с нами о многом несколько раз в продолжение целой недели, он, отпуская нас, сказал: "Мир имейте между собою и на пути не отлучайтесь друг от друга". Когда же сказал он бывшим при нем братиям, не угодно ли кому из них проводить нас до других отцов, и когда почти все они изъявили свою готовность, святой Аполлос избрал из них трех мужей, сильных в слове и в жизни и знавших языки – греческий, римский и египетский, и, отпуская нас с ними, велел им не оставлять нас дотоле, пока мы не увидим всех отцов (только кто пожелал бы увидеть их всех, тот не успел бы сделать сего во всю жизнь). Наконец, он благословил нас и отпустил с сими словами: Да благословит вас Господь от Сиона, и узрите благая Иерусалима во вся дни живота вашего (ср.: Пс. 127, 6).

Когда мы шли по пустыне в полдень, вдруг видим: дракон огромный, как бревно, ползет по песку. Увидев его, мы сильно испугались. Но провожавшие нас братия убеждали нас не бояться, а быть спокойными и держаться следа дракона. "Увидите,– говорили они,– веру нашу". Они надеялись убить его своими руками. "Мы уже убивали руками много и драконов, и аспидов, и керастов",– говорили они. Над ними исполнилось Писание: Се, даю вам власть наступати на змию и на скорпию и на всю силу вражию (Лк. 10, 19). Но мы, по неверию, а еще более по страху, просили их идти не по следу дракона, а по прямой дороге. Тогда один брат из числа их, оставив нас на месте, с великою отважностию устремился в пустыню по следам зверя. Нашедши недалеко его логовище, он громко кричал нам, что дракон в пещере, и звал к себе посмотреть, что будет, между тем как другие братия убеждали нас не пугаться. Когда мы с великим страхом пошли посмотреть зверя, нечаянно встретился с нами один брат и, ухватясь за нас руками, влек в свой монастырь и говорил, что мы не можем снести ярости того зверя. Тем больше, что никогда не видали его. А о себе говорил, что он часто видал это животное, что оно чрезвычайно велико и имеет больше пятнадцати локтей. Приказав нам остановиться, сам он пошел к тому брату и просил его оставить пещеру, ибо тот не хотел оставлять этого места, пока не убьет дракона. Однако ж он упросил его и привел к нам, а тот укорял нас в маловерии. Отдохнув у сего брата, которого монастырь отстоял на одну милю от того места, мы довольно укрепились в силах.

Об авве Аммуне

Этот брат рассказывал нам, что в том месте, где он жил, был один святой муж, у которого он учился, по имени Аммун, совершивший в том месте весьма много чудес. К нему часто приходили разбойники и брали его хлебы и пищу. Но в один день он пошел в пустыню, привел с собою оттуда двух больших драконов и велел им стоять на страже у своей двери. Разбойники пришли, по обыкновению, и, увидевши чудо, онемели от ужаса и пали ниц. Аммун, вышедши, увидел, что они немы и почти полумертвы, поднял их и стал укорять так: "Посмотрите, сколько вы свирепее зверей; вот они ради Бога повинуются нашей воле, а вы и Бога не боитесь, и христианского благочестия не уважаете". Потом, введши их в самую келию, предложил им трапезу и увещевал переменить жизнь. Оставив прежнюю жизнь, они оказались лучшими многих, а чрез несколько времени и сами стали совершать такие же знамения.

В одно время, рассказывал тот же брат, большой дракон опустошал соседнюю страну и истреблял множество животных. Тогда жившие близ пустыни все вместе пришли к авве и просили истребить в их стране этого зверя. Но он, будто не могши ничего сделать для них, отпустил их в печали, а сам, вставши наутро, пошел по следам зверя. Когда авва трижды преклонил колена для молитвы, зверь пришел к нему с сильным свистом, испуская страшное дыхание, надуваясь, шипя и издавая зловонный запах. Авва нимало не убоялся и, обратясь к дракону, сказал: "Да поразит тебя Христос, Сын Бога Живаго, имеющий сокрушить великого зверя". Как только он сказал это, дракон тотчас расселся, изблевав изо рта весь яд вместе с кровью. Пришедши на другой день и увидевши это великое чудо, поселяне никак не могли стерпеть запаха от дракона и засыпали зверя кучею песка. Тут же с ними находился и авва, ибо они одни не смели приближаться к дракону, хотя он был уже мертв.