Рассказывает шамординская монахиня Исаакия:

“В те годы я пела на молебнах в Оптиной и помню первый молебен иеромонаха Василия. Перепутав расписание, я опоздала почти на час. Все давно разошлись, решив, что молебна не будет. И лишь один о. Василий смиренно ждал меня в храме. Свой первый молебен он провел так безукоризненно, будто давно уже служил. А моего чудовищного опоздания он как бы не заметил. Он вообще не замечал чужих промахов. Очень смиренный был батюшка”.

Рассказывает игумен Тихон:

“Когда я был диаконом, то один раз проспал и опоздал на службу. Между тем диакон должен прийти раньше иеромонахов, зажечь лампадки в алтаре и приготовить все к службе. Вхожу в алтарь, а о. Василий лампадки зажигает. “Батюшка, — говорю, — простите, проспал. Давайте я зажгу”. — “Прошу вас, — отвечает он, — не лишайте меня этой радости. У монаха три радости — лампадку зажечь…” Что он говорил дальше, не помню. Но запомнилось, как он трогательно ободрил меня, когда я переживал из-за своей вины.

Помню еще, как кто-то был недоволен, что всю братию посылают на сельхозработы, а о. Василия — нет. “Я чувствую, что он рожден для крупного послушания, — сказал тогда отец наместник, — а для какого, не пойму”.

Рассказывает игумен Михаил (Семенов):

“Паломником я работал в Оптиной на послушании и жил в одной келье с паломником Г. Великим постом Г. тяжело заболел, а о. Василий носил ему обед из братской трапезной и каждый день исповедовал его. Я в таких случаях старался выйти из кельи, но о. Василий деликатно возражал: “Нет-нет, лучше мы уйдем, чтобы не мешать вам”. У Г. было тяжелое нервное расстройство, связанное с беснованием, но по молитвам о. Василия произошло исцеление. И я завидовал Г. “белой завистью” — какой же у него хороший духовный отец!”

Вспоминает Тамара Мушкетова:

“Жил тогда в Оптиной паломник Митя и рассказывал случай. На последней пассии Великого поста 1993 года все стояли со свечами, а Мите свечки не досталось. И вот стоит он за спиной о. Василия и думает: “Видно, я хуже всех, раз мне свечки не досталось”. Постоит и опять в унынии думает: “Все люди как люди. Один я без свечи”. Тут о. Василий оборачивается к нему и говорит: “Ну хватит, хватит. Возьми мою”. И отдал ему свою свечу”.

Инокиня Ольга пишет:

“Я готовилась причащаться и спросила о. Василия на литургии: “Батюшка, вы будете сегодня исповедовать?” — “Нет”. — “А что же мне делать?” — “Смиряться”. Но не прошло и пяти минут, как он вышел из алтаря и взял меня на исповедь. Говорил батюшка просто. Однажды рассказала ему, что поленилась прочесть вечернее правило и было мне за то вражье нападение. А он: “Ну, теперь поняла?” И все-таки главного об о. Василии не расскажешь в словах. Помню, он вышел из храма и неспешно шел по молодой зеленой траве, перебирая четки и весь уйдя в молитву. Я хотела подойти к нему и взять благословение. И вдруг меня остановил будто страх Божий — было чувство, что он живет уже в ином мире и идет по земле, не касаясь ее”.