2. Николай Аверин был в Афганистане на втором году службы с 1 августа 1980 года, демобилизовавшись в 1981 году без единой царапины. В боевых действиях не участвовал. Между тем, эксперты единодушно утверждают, что в Оптиной действовал убийца-профессионал. Старший следователь по особо важным делам, майор милиции А. Васильев дал такой комментарий корреспонденту “Правды”: “Ножевые тычки исполнены с необычайным профессионализмом… удары нанесены в места, которые в Афганистане были защищены бронежилетом, а если учесть, что нашим штурмовым батальонам практически не приходилось пользоваться штык-ножом, то получается, что научиться подобному “искусству” — а это, поверьте, нелегкая наука душевнобольному было практически негде”. Кто же готовил профессионального убийцу?

3. После демобилизации в 1981 году было то мирное десятилетие, когда он, окончив Калужское культпросветучилище, работал в Доме культуры г. Волконска. В эти же годы он окончил курсы киномехаников и курсы шоферов. Каждый, кто получал права, знает, что для этого требуется справка психиатра об отсутствии психических заболеваний. Такую справку Аверину дали, и до дня убийства он ездил на личной машине.

В 1991 году против тридцатилетнего Николая Аверина было возбуждено уголовное дело по статьям 15 и 117 ч. З за изнасилование на Пасху 56-летней женщины. Срок по 117-й дают большой, и тут возникла афганская психическая травма. Дело закрыли по статье о невменяемости. И после шести месяцев принудительного лечения в психиатрической больнице Николая Аверина выписали с редким диагнозом — инвалидность третьей трупы. При серьезных расстройствах психики, утверждают психиатры, эту группу не дают. Дело об убийстве оптинских братьев было закрыто, как известно, по той же статье о невменяемости. Судебного разбирательства, как водится в таких случаях, не было — не были допрошены многие важные свидетели, и не был проведен следственный эксперимент. Между тем, общественно-церковная комиссия, проводившая самостоятельно расследование, опубликованное затем в газете “Русский вестник”, установила: “У комиссии есть данные, что в убийстве участвовало не менее трех человек, которых видели и могут опознать свидетели”. Но требования православной общественности о расследовании дела и проведении независимой психиатрической экспертизы не были услышаны. Но сколь неправеден суд человеческий, столь взыскателен Суд Божий. И когда в Оптиной стали собирать воспоминания местных жителей, то оказалось, что среди тех, кто разрушал монастырь в годы гонений, нет ни одного человека, который бы не кончил потом воистину страшно. Когда-нибудь эти рассказы, возможно, будут опубликованы, а пока приведем один из них.

Рассказ бабушки Дорофеи из деревни Ново-Казачье, подтвержденный ее дочерью Татьяной:

“Однажды пошли мы с медсестрой и дочкой Таней в больницу. А жара, пить хочется. И медсестра говорит: “Зайдем в этот дом, у меня тут знакомые живут”. Зашли мы. А я как села со страху на лавку, так и встать боюсь: на печи три девочки безумные возятся — лысенькие, страшные и щиплют себя. Не стерпела и спрашиваю хозяйку: “Да что ж за напасть у тебя с дочками?” — “Ох, — говорит, — глухие, немые и глупенькие. Всех врачей обошла, а толку? Медицина, объясняют, бессильна. Один прозорливый оптинский старец вернулся тогда из лагерей и исцелял многих. А я прослышала и бежать к нему. Взошла на порог и еще слова не вымолвила, а он мне сразу про мужа сказал — это ведь он разрушал колокольню в Оптиной пустыни и сбрасывал вниз колокола. “Твой муж, — говорит, — весь мир глухим и немым сделал, а ты хочешь, чтоб твои дети говорили и слышали”.

Гадаринский бизнес, или несколько ответов на вопрос: почему убивают за Христа?

Если в 1993 году следственные органы считали, что только “темные” православные могут верить в существование сатанинских сект, то теперь картина иная. Уже изданы справочники с перечнем этих сект, а сами секты активно внедряются в бизнес и действуют даже в школах. “Какой ужас! — рассказывала московская журналистка И.Т. — У моей подруги сын-школьник вступил в секту сатанистов и теперь терроризирует бабушку и мать: “Когда же вы сдохнете? Зажились!” Оказывается, их в секте учат, что после 45 лет родители не имеют права на жизнь и должны быть “устранены”. Чтобы убедиться в существовании сект, достаточно подойти к газетному киоску — богато иллюстрированные издания, где можно увидеть, например, фоторепортаж с черной мессы с возлежащей на престоле обнаженной блудницей. Зло сегодня уже не скрывается — дескать, смотрите: тайн нет. И все же скажем о главной тайне “черного бизнеса”: древнее зло старается быть загадочно-новым. А иначе как поймать на крючок? Вот почему благоразумно спросим, а в чем тут загадка и новое что?

У Карла Маркса, вступившего в молодости в секту сатанистов, есть стихотворение: “Адские испарения поднимаются и наполняют мой мозг, пока не сойду с ума и сердце мое не изменится в корне. Видишь этот меч? Князь тьмы продал мне его”. И по утверждению психиатров, сегодня половину пациентов психиатрических больниц составляют выходцы из сект и любители оккультной литературы. Более того, угрожающе растет число самоубийств и наблюдается неведомое прежде явление — беснование младенцев. Благочинный Псково-Печерского монастыря рассказывал такой случай — в монастырь привезли причащаться больную двухлетнюю девочку. Младенец был настолько слаб, что исхудалые ручки висели плетьми. Но когда девочку на руках поднесли к Чаше, она вцепилась в горло священнику и душила его с такой силой, что четверо монахов едва разжали ее руки. Зло множится сегодня с такой скоростью, что сектоведы едва успевают отслеживать все новые и новые секты. А в итоге обнаруживается: меняются лишь названия, а за маскарадом словечек стоит все то же древнее зло. И все же присмотримся к маскам современного зла, вызывающего порою шок. Это древний прием зла — вызвать шок, сломив человека, чтобы он жил “трясыйся и стеня”. Вспоминается, какой шок был у некоторых, когда в Оптиной после убийства нашли окровавленный меч с надписью: “сатана 666”. “Да не вникайте вы в эти шестерки, — сказал старец, — безбожники убили”. И все же в потрясении тех дней иные бросились изучать литературу по ритуальным убийствам, чтобы, заглянув в эту смрадную бездну, задать в итоге простой вопрос. А какая разница в том, что о. Василия убили за Христа мечом с тремя шестерками, а священномученика Исаакия Оптинского в 1938 году расстреляли? Убийство есть убийство, и суть тут не в надписях на мече. Древнее зло сегодня прячется в загадочность знаков, ритуалов, словечек, чтобы, запутавшись, сказал человек: “Да ведь такого на земле еще не было, чтобы сын-школьник изучал в секте, как убить свою бабушку и мать!” Почему не было? Было, и велика ли разница между этим школьником, метящим в палачи, и комсомольцем 20-х годов, казнившим (а это реальный случай) своего отца-священника? Палач во все времена есть палач. Словом, чем дальше продвигалось наше расследование о причинах убийства в Оптиной, тем чаще через “загадочность” современного зла проступали явления, давно знакомые.

Из разговора с игуменьей Орловского Свято-Введалекого монастыря монахиней Олимпиадой:

— Матушка, а ваш монастырь сатанисты, посещают?

— Кошкодавы-то? А как же! Все, как у людей.

На Орловщине и в других местах народ называет сатанистов “кошкодавами” за их излюбленный прием — накинуть петлю на шею котенку и, размозжив его о стену монастыря, перепачкать потом стены, рисуя свои излюбленные шестерки. В нашей отечественной истории “кошкодавы” — народ знакомый. И в романе Булгакова “Собачье сердце” революционер Шариков не случайно “кошкодав”. Это взято из жизни, и старики по деревням еще помнят, как во время раскулачивания шли по дворам вооруженные люди, стреляя зачем-то сперва в собаку и мозжа сапогами кота. Из отечественной истории, наконец, известно, что “кошкодавы” — мелкая сошка, расчищающая путь к власти своим хозяевам. Этих кошки не интересуют, и цель здесь иная — золото, сила, власть. Характерно, что о. Василий называл эти фетиши зла древним словом — идолы. И новомученики разных времен оставили нам свое духовное наследие — ясное видение природы зла.