Кто, как не супружество? Кто кроме него совокупил между собой самое отдаленное?»

«Таковы дары супружества в этом отношении; но они еще превосходнее, если возьмем выше. Связанные узами супружества, заменяем мы друг другу и руки, и слух, и ноги. Супружество и малосильного делает вдвое сильным, доставляет великую радость благожелателям и печаль недоброжелателям. Общие заботы супругов облегчают для них скорби; и общие радости для обоих восхитительнее. Для единодушных супругов и богатство делается приятнее; а в бедности самое единодушие приятнее богатства. Для них супружеские узы служат ключом целомудрия и пожеланий, печатью необходимой привязанности. Одно «жребя любви» (Притч. 5,19) согревает дух скаканиями; у них одно питие из домашнего источника, которого не вкушают посторонние, которое не вытекает никуда и ниоткуда не притекает».

«Составляя одну плоть, они имеют и одну душу, и взаимной любовью одинаково возбуждают друг в друге усердие к благочестию. Ибо супружество не удаляет от Бога, а напротив, более привязывает, потому что больше имеет побуждений. Как малый корабль и при слабом ветре движется вперед, быстро носимый по водам распростертыми парусами, даже и руки без труда принуждают его к бегу ударами весел; большого же корабля не сдвинет легкое дыхание, напротив, когда он с грузом выходит на море, только крепкий и попутный ветер может придать ему хода: так и не вступившие в супружество, как не обремененные житейскими заботами, имеют нужду в меньшей помощи великого Бога; а кто обязан быть попечителем милой супруги, имения и чад, кто рассекает обширнейшее море жизни, тому нужна большая помощь Божия, тот взаимно и сам более любит Бога».

«Вот плоды супружества! А жизнь без любви неполна, сурова, невидна, бездомовна и любит скитаться по горам; она не спасает от страданий, не вручает дряхлой старости, не делает, чтобы родители оживали в своих детях, она не скрепляет жизни приятными связями. Не обязавшиеся супружеством не находят себе утешения ни в народных собраниях, ни на пиршествах, но угрюмы, чужды для мира; родившись для жизни, не любят самого корня жизни, и в сердце у них нет единодушия с людьми».

«Если же кто из усердия к добродетели презирает супружескую любовь; то пусть знает, что добродетель не чуждается сей любви. В древности не только всем благочестивым любезно было супружество; но даже плодом нежной супружеской любви были тайнозрители Христовых страданий или пророки, патриархи, иереи, победоносные цари, украшенные всякими добродетелями; потому что добрых не земля из себя породила, как это говорят о чудовищном племени исполинов, но все они — и порождение, и слава супружества».

«Кто Вседержителя Бога указал людям, которые удалились от Него? Кто наполнил ум божественной любовью и возвел нас отсюда в жизнь иную? Кто очистил душу во всех светоносных мужах? Вера переместила Еноха. Великий Ной в малом числе душ и в плавающих семенах спас от потопления целый мир. Авраам был отцом городов и народов и в жертву Христу вознес на алтарь связанного сына. Моисей с великими чудесами извел народ из тяжкого Египта, принял свыше закон на каменных скрижалях и видел Бога лицом к лицу. Аарон был верный священникудревних. Мужественный Иисус продлил течение луны и солнца, чтобы поразить и погребсти врагов. И ты, блаженный, непорочный Самуил, «возносящий рог помазанных» (1Цар.2,10)! Давид, препрославленный из всех царей! Соломон — первая слава мудрости! Не забуду и пророков. Илию забрала колесница на небо. Кто же не дивился среде Закона и Духа, велегласному Предтече Вышнего Света — Иоанну! Кто не дивился потом дванадесяти славным ученикам! Кто не дивился ревности высокого духом, небожителя Павла! Говорить ли о других превосходных мужах, какие были и каких имеем ныне, — об этой опоре слова, славе мира, о сем утверждении людей? Все они дарованы людям Христом и супружеством. Да и жены, которые прославились благочестием и которых великое число видим в богодухновенных книгах, не вне супружества и плотских уз достигли своей славы. Представлю сильнейшее свое доказательство в пользу супружеской любви. И Христос воплотился, хотя в чистой, однако же в человеческой утробе, и родился от жены обрученной, половину человеческого супружества приняв в единение с Божеством. Но главнейшее мое преимущество перед всеми в том, что, если и девственники берут верх, то и они также, как и все, мой род; потому что же от не посягающих посягающее, но от супругов происходят девственники. И я советую детям прекратить спор. Если вы не отцы, то от отцов получили жизнь».

Так сказало супружество; потом предстает девственность с печальным видом, в худой власянице, с изможденными членами, без обуви, иссохшая, с потупленными в землю глазами; едва отверзает уста со стыдливостью, между тем как ланиты багровеют от прилива честной крови; сдвигая с головы покрывало, оно закутывается им , молча. И я обращаюсь к нему с такими просительными словами:

Дочь неба, исполненная внутренней славы, предстоящая уже в великом лике песнословящих горного Царя, хотя плоть и земля удерживают тебя здесь, — приди и изреки слово! Я сам буду твоим защитником. Ибо ты, богоданная царица, приходила уже ко мне, приходила; и о если бы посещала меня чаще, и была ко мне благосклонной!

Предоставляю другим выгоды здешней жизни; а у меня один закон, одно помышление — проникнувшись любовью, преселяться отсюда к светодавцу Богу, царствующему в высших мирах. Желание же прочих благ, о которых высоко думают люди пустые, надмевающиеся суетным, которые скоро приобретаются и еще скорее гибнут, столько же занимает мое сердце, как и дым, или пар, или текучий воздух, или песок, воздымаемый и повсюду носимый ветрами, или след корабля на море. Не видит себе чести у людей, но имеет, хотя малую, вечно пребывающую славу на небесах, для меня желательнее, нежели всем обладать, но быть в удалении от Бога. Однако же прихожу в трепет и страх, чтобы кто из воспаривших и носящихся по эфирным пространствам на новооперившихся крылах девства, услышав эти рассуждения, не ринулся тотчас на землю. Потому и выступаю на среду подать помощь чадам своим при содействии Божьем, защитив правое слово. Прежде же всего скажу матери моей, что только прилично мне сказать».

«Справедливо сказанное тобой в пользу супружеской жизни, и я соглашаюсь; начну с того, чем у тебя недавно окончено было слово, что супружество есть корень девственников. Действительно, оно корень и начало. Ибо кто из здравомыслящих будет отрекаться от своих родителей? Впрочем, не все же из сказанного тобой верно. Хотя ты и матерь, однако ж прими мудрое и разумное слово и касательно рождения выслушай тайны высокой мудрости, открытые мне в тайницах великого Бога».

«Человек бывает отцом не целого человека, как говорят это, но только плоти и крови, — того, что есть в человеке гибнущего; душа же — дыхание Вседержителя Бога, приходя извне, образует плоть, как знает сие Соединивший их, Который вдохнул душу первоначально и соединил образ Свой с землей. Подтверждением слов моих [конец стр.171] служит собственная любовь твоя, которая неполна, потому что ты любишь в детях не душу, а одно тело, сокрушаешься, когда тело изнемогает, и радуешься, когда оно цветет. Отец и досточтимая матерь больше болезнуют сердцем о неважных телесных недостатках в детях, чем о важных пороках и великих недостатках душевных Ибо телу они родители, а душе — нет. Если я и называю тебя матерью, то относительно к худшей части. Почему же ты завидуешь детям в том, что они имеют лучшего Отца? Итак уступи добровольно великому Родителю людей, почтив девственность, которая дана тебе от Отца Бога. Так говорю тебе, как матери, и достаточно доселе мной сказанного».

Свидетелем мне в этом великий отец Иоаннов, который не прежде, как в чистоте совершив Божие тайны, зачал возлюбленного сына, полученного им внутри храма, — этого предвестника Христова. Конец же Закона — Христос для того в общение с человечеством вступил в девическом чреве, чтобы супружество преклонило к земле главу и чтобы оно уступило свое место, а явилось лучшее украшение. И смерть, через удоборазрушаемую плоть первородного вошедшая в рождаемых от влажного семени и подлежащих разрушению, приразилась к девствености и погибла, как огромная волна у прибрежного камня или напитанный водой пламень».

Но если и дары это супружества, то прочь от меня с ними. Они не спутники мне, потому что поспешаю отсюда в другую жизнь, а все эти здешние выгоды погибнут или ныне же, или вместе с непостоянным течением мира. И сама ты составляешь что-то текучее, переплываешь поток текучей жизни, едва ее касаясь и пробегая по чему-то бегущему».

«Если восхищаешься мудрыми, потому что они от тебя родились, то представь и пороки негодных, для которых ты также составляешь корень. В тебе корень Каина, Содома и тех безрассудных, которых Христос рассеял при столпотворении, а также и тех, гордыню которых угасил небесный дождь, очистивший всю землю и все на ней дышащее. Кто вскормил ничем не вразумляющегося Фараона, дерзость Ахаава и самых тяжких царей ассирийских? Кто вскормил губителя и детоубийцу Ирода, в питие сладострастным движениям дочери давшего праведную кровь, или убийц Всецаря Христа, а также всех гонителей, какие были прежде, и после, и в настоящие времена, из последних же первое зло — этот ров Велиаров, ужасное могущество губителя душ Юлиана, который поражен свыше за то, что поклялся ратоборствовать против Христа, и Которого прах доселе еще не остыл, внушая великий ужас нечестивцам? Кто же перечислит всех лжецов, человекоубийц, коварных, клятвопреступников, похитителей собственности ближнего, осквернителей чуждого ложа, которых производило или произведет еще на свет супружество? Ибо всякому известно, что в какой мере больше праха, нежели золота, в такой же и порочные многочисленнее добродетельных, потому что те и другие идут неравными путями: путь порочных и низок, и скоропроходим, а добрые пробираются трудной стезею; и потому злые гораздо превосходят числом добрых».