Разделение Русской Церкви на отечественную и зарубежную части - хоть и осталось ему существовать совсем недолго - промыслительно способствует тщательному, разностороннему и подробному рассмотрению важнейших, судьбоносных для нашей Родины и нашего народа вопросов и проблем. Грядущее же воссоединение, обобщив неповторимый духовный опыт обеих частей единой Церкви, непременно станет еще одним мощным двигателем русского возрождения.

Одоление смуты, с. 51

Сложно складываются наши отношения с Зарубежной Церковью. Любому мало-мальски грамотному в канонических вопросах наблюдателю ясно, как день, что с этой стороны нет никаких препятствий для воссоединения. И оно несомненно произойдет, скоро произойдет, несмотря ни на какие попытки его осложнить или сорвать. Надо только сознавать, что наименее болезненный путь к нему - это путь взаимной терпимости и любви. Дорога, усеянная ультиматумами, требованиями, взаимными претензиями и перебранками, ведет в тупик. Как мы не можем понять, как не боимся - ведь Господь на Страшном и нелицеприятном Суде Своем истяжет от нас: блюли ли мы мир и единство величайшей святыни нашей, спасительницы нашей - Церкви Христовой? Что-то ответим ему тогда: «Недосуг было, политика одолела...»? Стыдно, ей-Богу!

Одоление смуты, с. 197

Еще несколько лет назад авторитет Зарубежной Церкви в России был очень высок. Мы все прекрасно понимали, что ее голос, обличающий советское богоборчество, есть инструмент духовного врачевания наших церковных ошибок, недостатков и прегрешений, а не орудие раскола... Но есть принципиальная разница между святой обязанностью Церкви обличать зло и бесцеремонным вмешательством в чужие дела. Первое - всегда благотворно, второе же есть плод гордыни, высокоумия и тщеславия.

Одоление смуты, сс. 143-144

Непонимание всех сложностей ситуации в России и - что греха таить - желание выглядеть «самыми православными», непричастными к тем компромиссам, на которые приходилось подневольно идти ради пользы дела, толкнуло (да и до сих пор толкает, к сожалению) определенную часть иерархов Зарубежной церкви на позиции непримиримого отторжения, самозамкнутости, огульного обличительства.

Одоление смуты, с. 174

Мешает политика и нашим взаимоотношениям с зарубежной частью Русской Православной Церкви. После революции они складывались очень непросто. Конечно, не каждый способен на мученичество за веру, но осуждать эмигрировавшее духовенство за то, что они покинули Родину, вряд ли можно. Да и многомиллионное русское рассеяние надо было окормлять. Но это же не отменяет того факта, что уехавшие за рубеж пастыри оставили свою паству в руках богоборческих властей. И именно оставшаяся в России часть духовенства взяла на свои плечи тяжкий груз ответственности за жизнь Церкви. С Божией помощью мы прошли сквозь «огонь и воду» невероятных гонений, сохранились сами и сохранили свою паству, сберегли и приумножили духовные сокровища русского Православия. На крови мучеников и исповедников созидалась - исподволь, незаметно для постороннего взгляда - Русь новая, очищенная огнем страданий и скорбей, неодолимая в своей стойкости и верности святыням. Да, были нестроения, были расколы и провокации НКВД, были и потери, но главное - мы сберегли паству, сберегли веру.

Одоление смуты, с. 174

К сожалению, необходимо признать, что в последние годы Зарубежная Церковь вышла далеко за рамки, позволенные в братской полемике. Обличать зло есть обязанность Церкви, и до тех пор, пока наши соотечественники из-за рубежа обличали богоборческое зло в Советском Союзе, указывая одновременно и на недостатки российской церковной действительности, - авторитет Зарубежной Церкви был здесь очень высокий. Но когда они отвергли всякую возможность воссоединения, обставив ее многочисленными условиями, и начали одновременно вмешиваться в нашу внутрицерковную жизнь - они потеряли свое положение объективного и стороннего критика, превратившись в заурядных скандалистов.

Одоление смуты, с. 238

Зло

Силы добра неизмеримо превышают возможности зла. Причины всех земных нестроений в том, что зло - именно зло - борется с добром, пытаясь разрушить промыслительное Божественное устроение мира, которое по милости Божией должно завершиться полным искоренением грехов и страстей. И если бы человек, почтенный от Господа превыше всякой земной твари, обладающий богоподобной свободой - свободой нравственного выбора - не злоупотреблял ею, произвольно склоняясь на соблазны зла, не было бы в мире места темной силе и простора для ее действий на земле.