Preface

Approaching the end of my earthly pilgrimage, I considered it my duty to make a spiritual testament for the spiritual blessings with which the right hand of my God had bestowed upon me. I call a soul-saving word a testament: the executors of this word come into possession of spiritual blessings. I offer this testament as a gift to my beloved fathers and brethren, modern monks. Spiritual good, which embraces and combines other blessings, I call monasticism, to which I have been called since childhood by a wondrous vocation and ineffable mercy. It was not granted to me to sacrifice my life to vanity and corruption! I am taken, caught up from the broad path that leads to eternal death, and placed on the narrow and sorrowful path that leads to life. The narrow path has the deepest meaning: it rises from the earth, leads out of the darkness of vanity, raises to heaven, raises to paradise, leads to God, places before His face in the ever-setting light for eternal bliss. In order to make the will as satisfactory as possible, it was necessary to set it out in a book. The book contains rules for the outward behavior of monks and advice to them about spiritual podvig, or work.

With all fairness I can call this work my mysterious confession. I ask you to accept confession with attention and Christian condescension! she is worthy of both. The teaching I offer is fully borrowed from the holy teaching of the Holy Fathers of the Orthodox Church, both theoretically and empirically acquainted with the teaching of the Gospel, who have assimilated this teaching to themselves.

The shocks I experienced were shocks that were bitter, and heavy, and cruel, and stubborn, painfully prolonged. Shocks in the external situation, to the judgment of my conscience, mean nothing in comparison with the shocks to which the soul was subjected. Fierce are the waves of the sea of life; darkness and mist reign over it; storms are constantly raised on it by fierce winds, by outcast spirits; ships are deprived of helmsmen; safe harbors have turned into whirlpools, into fatal abysses: every mountain and island has moved from its spiritual places [1], drowning seems inevitable. It would have been inevitable if the incomprehensible Providence of God and equally incomprehensible mercy had not saved His chosen ones. My soul is much straying, [2] not finding a faithful refuge either outside or within itself. Charcoal in the timenia of the depths, and the absence of constancy — the right and firm mood of the soul, unshaken in virtue — I have come to the depths of the sea, and the storm drowns me. Thou hast labored, and my throat is silent: my eyes have vanished, and I have trusted in my God [3]: for the enemy hath persecuted my soul, hath humbled my life to eat in the ground: hath planted me to eat in the dark [4]. As water was poured out, and all my bones were scattered, as my strength was poor [5], the sickness of death overcame me, and the floods of iniquity crushed me; the sickness of hell has overtaken me, having preceded me with the snares of death [6]; My spirit is faint in me, my heart is troubled [7]. From this state I give my voice to the fathers and brethren, the voice of solicitous warning. Thus does a traveler who has endured terrible disasters on a difficult and long journey! His notes, the precious treasure, he passes on to those who intend to undertake such a journey, or who have already embarked on the journey, without knowing it, or having familiarized themselves with it only superficially from obsolete descriptions. Here are indicated changes, changes not in essence, but in the situation that has a significant influence on the essence; Here it is indicated how the writings of the ancients should be used and applied to modern times, avoiding the false position with its consequences into which anyone who does not understand and does not notice the need for application is placed. St. John of the Ladder says that some, passing through marshy places, got bogged down in mud and, covered with it, told about how it happened to them to others who passed there, for their salvation. For the salvation of his neighbors, the Almighty also delivered from the swamp those who, having fallen into it, warned their neighbors against falling into it [8]. Do the right of the course to thy feet, and straighten thy ways: turn not away from the right hand or the thuja: turn thy foot away from the way of evil. For the Lord is the right hand, but corrupt is the essence that is the same: Thy currents shall make the same righteousness, and thy walks in the world shall hasten [9]. Amen.

Bishop Ignatius

Rules of Outward Conduct for Novice Monks

Introduction

The Church Ustav says that according to the testament of the Holy Fathers, measure and rule should be observed in everything. Having mentioned the Holy Fathers in general, the Ustav cites the significant saying of St. Ephraim of Syria: "There will be a great calamity, where life is not guided by lawful rules" [10]. On this basis, we propose to the beloved brethren, the novice monks, the following rules for their outward behavior.

Rules

1. Святые Отцы называют монастырь врачебницею (больницею) [11]. Точно: монастырь есть нравственная врачебница. Мы приходим из мира в монастырь, чтоб оставить греховные навыки, полученные в мирской жизни, и, вне влияния на нас соблазнов, которыми преисполнен мир, стяжать навыки или поведение истинно христианские. За жительство истинно христианское на земле надеемся получить вечное блаженство на небе. Итак: должно употребить все старание к тому, чтоб цель, с которою вступаем в монастырь, была нами достигнута, чтоб наша жизнь в монастыре послужила нам во спасение, не послужила поводом к большему осуждению нас на Суде Христовом [12].

2. Поступающие в больницу для пользования обязываются руководствоваться во всем наставлением врача, не позволяя себе употреблять пищу, одежду, движение, лекарства по собственному усмотрению; иначе вместо пользы они принесут себе вред: так и всякий, вступивший в монастырь, обязывается упражняться не в тех подвигах и трудах, которые кажутся самому ему нужными и полезными, но в тех, которые будут ему указаны и назначены настоятелем лично или при посредстве других монастырских властей [13].

3. Вообще все монастырские упражнения и должности называются послушаниями. Послушания должно проходить со всею тщательностию, с строгим хранением совести, веруя, что такое прохождение послушаний необходимо для нашего спасения. Монастырские занятия потому и называются послушаниями, что они соединены с отречением от своей воли и от своих разумений. По этой причине при исполнении послушаний совесть подвергается непрестанным опытам. Последствием упражнения в послушаниях бывают: истинное смирение и духовный разум. Произвольные труды, совершаемые по самомнению или прихоти, особенно с отвержением покорности, как бы ни были велики, не только не приносят никакого духовного плода, но, напротив того, будучи сами последствием самомнения и гордости, чрезвычайно усиливают эти страсти в иноке, совершенно отчуждают его от христианского благодатного образа мыслей, то есть от евангельского смиренномудрия. Преподобный Кассиан говорит: «Главнейшая забота старца, которому поручены новоначальные, состоит в том, чтоб новоначальный, во-первых, научился побеждать свои воли, посредством чего он, вводимый постепенно, мог бы взойти на верх высочайшего совершенства. Приобучая его к сему со всею тщательностию и прилежанием, старец намеренно старается всегда приказывать ему то, что противно его воле. Египетские великие Отцы утверждают, будучи изучены многими опытами, что монах, в особенности юный, будет не в силах обуздать самых похотений вожделения, если прежде не обучится умерщвлению своих волей посредством послушания. Они решительно свидетельствуют, что тот, кто не научился прежде побеждать свои воли, никак не возможет погасить ни гнева, ни печали, ни духа любодеяния, не возможет стяжать ни истинного сердечного смирения, ни всегдашнего единения с братиями, ни даже пребыть долго в общежитии. Они стараются преподать новоначальным эти правила, как азбуку, руководящую к совершенству, и по ним рассматривают, каково смирение новоначальных, истинное ли оно, или притворное и мечтательное» [14].

4. Погрешности, в которые впадаем по немощи, свойственной всем человекам, должно исповедовать отцу духовному, а иногда, по свойству погрешности, и настоятелю, — и, не впадая в уныние и расслабление, с обновленною ревностию продолжать послушание. Если мы не вдруг понимаем земные науки и художества, но при изучении их подвергаемся в течение продолжительного времени разным недоумениям и погрешностям, тем свойственнее подвергаться погрешностям при изучении науки из наук и художества из художеств — монашеского жительства [15].

5. Молитва есть мать добродетелей [16]. По этой причине в монастыре наибольшая часть времени посвящается молитве. Для новоначального неполезно совершение молитв наедине: посему церковный Устав, воспрещая самовольное моление, завещавает, чтоб все живущие в монастыре приносили молитвы Богу вместе, в церкви Божией, за исключением больных, удерживаемых в келлии болезнию, и старцев, созревших для уединенной келейной молитвы [17].