"Да нет, отче, -ответил я, - служба, требы".

Едва заметным движением, руки он пригласил меня присесть возле кровати. Отцы расступились и тут же стали переходить в дальний угол, к столу, дабы не мешать разговору.

"Все, дорогой, призывает меня Господь. Это последняя на земле наша встреча. Отец Александр, думаю, не откажешь старику, отслужи панихиду о упокоении в моем домашнем храме. Где - тебе покажут. Захочешь, я сказал людям, отслужишь и Литургию, но если сам захочешь", -повторил он.

"Отец Антоний, - комок подкатил к горлу, - да что же это, этого не может быть!". Мне была просто противна мысль о возможности расставания со старцем. Только-только ощутив всю сладость духовного наставничества, я его терял.

"Отче, мы же с тобой несли людям главную реальность поднебесного мира, это то, что рожденный грех порождает смерть. И что эту смерть уничтожил Спаситель. Так что же ты хочешь, дорогой?! Смерть - это не есть, прости, существительное, смерть - это прилагательное, прилагательное к греховной жизни. Мы все, дети Отца Небесного, не рождены к смерти, но к вечности! О чём страждешь ты, душа моя, все и за все, слава Богу!"

По прошествии несколько дней, я служил Литургию домашнем храме отца Антония. Душа трепетала: вот Антиминс, он еще Николаевский, тут же серебряный Евхаристический набор, вино. Нет, это не "Кагор", это было вино для Евхаристии, присланное с Афона. Отец Антоний весьма отрицательно относился к службе на кагоре, не без основания считая его не соответствующим требованиям "Известия учительного".

Потом, панихида на могиле. "Со святыми упокой...".