Чтобы «рассеять немного мрак» редактора греческого журнала и одновременно наставить наших верных и наших читателей, мы приводим здесь три текста о тайне смерти и загробной жизни.

Фотий Контоглу.

Великий спор между верующими и неверующими [58] .

В пасхальный понедельник, после полуночи, я вышел, перед сном в садик позади моего дома. Небо было темное и усыпанное звездами. Казалось, что я вижу его в первый раз и что от него доносится далекое песнопение. Мои губы тихо шептали: «Вознесите Господа Бога нашего и покланяйтесь подножию ноги Его» (Пс. 98, 5). Один человек святой жизни сказал мне, что Небеса отверзаются в такие часы. Воздух был напоен ароматом посаженных мною цветов и трав. «Исполнь небо и земля славы Господней».

Я мог вполне оставаться там до рассвета. Я был как бы без тела и без каких-либо земных привязанностей, но боясь, что мое отсутствие встревожит находившихся в доме, я вернулся и лег.

Сон еще не овладел мною; я не знаю, бодрствовал ли я или заснул, как вдруг передо мной возник странный человек. Он был мертвенно бледен. Глаза его были как бы открыты и он смотрел на меня с ужасом. Его лицо было как маска, как мумия. Блестящая темно-желтая кожа туго обтягивала его мертвую голову со всеми ее впадинами. Он как бы тяжело дышал. В одной руке он держал какой-то странный предмет, который я не мог рассмотреть, а другой держался за грудь, как будто испытывал страдания.

Это существо наполнило меня ужасом. Я молча смотрел на него, а он на меня, как бы ожидая, что я узнаю, несмотря на всю странность его облика. Голос сказал мне: «Это тот-то и тот-то!» И я немедленно узнал его. Тогда он открыл рот и вздохнул. Его голос донесся откуда-то издалека, как из глубокого колодца.

Он испытывал тяжкие муки, и я страдал за него. Его руки, ноги, глаза – все показывало, что он страдает. В отчаянии я хотел помочь ему, но он дал мне знак рукой остановиться. Он начал так стонать, что я похолодел. Затем он сказал: "Я не пришел; меня послали. Я безостановочно трясусь, у меня кружится голова. Моли Бога сжалиться надо мной. Я хочу умереть и не могу. Увы! Все, что ты мне говорил раньше, верно. Помнишь ли, как за несколько дней до моей смерти ты пришел навестить меня и говорил о религии? Со мною были двое других, неверующих, как и я, друзей. Ты говорил, а они посмеивались. Когда ты ушел, они сказали: «Какая жалость! Интеллигентный человек, а верит в глупости, в которые верят старухи!»

Другой раз, да и не один раз, я сказал тебе: «Дорогой Фотий, копи деньги или ты умрешь нищим. Посмотри на мои богатства, а мне ведь хочется еще больше». Ты мне тогда сказал: «Разве ты подписал договор со смертью, что можешь жить сколько хочешь и иметь счастливую старость?»

И я ответил: "Ты увидишь до каких лет я доживу! Теперь мне 75, я проживу больше ста. У моих детей нет нужды. Мой сын зарабатывает денег больше, чем надо. Моя дочь вышла замуж за богатого жителя Эфиопии. Мы с женой имеем денег больше, чем нам нужно. Я не такой, как вы, слушающие попов: «Христианский конец жизни…» и прочее.

Что вам пользы от христианского конца? Лучше полный карман и никаких забот… Давать милостыню? Зачем ваш такой милосердный Бог создал бедных? Почему я должен кормить их? И тебя просят кормить бездельников, чтобы попасть в Рай. Хочешь поговорить о Рае? Ты знаешь, что я сын священника и хорошо знаю все эти фокусы. То, что безмозглые верят им – это хорошо, но ты – умный человек, ты сбился с толку. Если ты будешь продолжать жить по-прежнему, ты умрешь раньше меня и будешь в ответе за тех, кого сбил с толку. Как врач, я говорю тебе и утверждаю, что буду жить сто десять лет…"

Сказав это, он стал поворачиваться то туда, то сюда, как будто он был на жаровне. Я услышал его стоны: «Ах! Ух! Ох! Ох!». Он помолчал немного, а потом сказал: "Вот что я сказал, а через несколько дней я был мертв! Я был мертв и проиграл спор! В каком я был смятении, какой ужас! Потерянный, я опустился в бездну. Как я страдал до сих пор, какое мучение! Все, что ты мне сказал, истина. Ты выиграл спор!

Когда я жил в том мире, где ты сейчас находишься, я был интеллектуалом, я был врачом. Я научился, как говорить и как заставить слушать себя, как высмеивать религию, обсуждать все, что попадается на глаза. А теперь я вижу, что все то, что я называл сказками, мифами, бумажными фонариками – правда. Мучение, которое я переношу сейчас – вот что правда, это червь, неусыпающий, это скрежет зубовный".

Сказав это, он исчез. Я все еще слышал его стоны, которые затихали вдали. Сон начал овладевать мною, когда я почувствовал прикосновение ледяной руки. Я открыл глаза и снова увидел его перед собой. На этот раз он был еще ужаснее и меньше телом. Он стал как бы младенец с трясущейся старческой головой.