Говорить о Боге, исследовать яже о Нем, покушаться ясным представлять неуяснимое и понятным непостижимое для всех свойственно человеку самонадеянному и дерзкому. Между тем в эту погрешность впадают не только те, которые говорят что-либо о Боге от самих себя, но и те, которые с пытливостию исследуют и изучают, что сказали и написали против еретиков богословы Церкви нашей, не для того, чтобы получить от того некую пользу духовную, но чтоб стяжать похвалу от слушателей своих и именоваться богословами. Это очень печалит меня, печалит до изнеможения. Ибо я думаю, что сие покушение страшно, и что те, которые дерзают на него, будут осуждены Господом.

А что дерзают они говорить противно божественным догматам, есть следующее: по тому, говорят, одному Отец больше Сына, что Он есть виновник существования Сына. Если кто спросит их, как понимаете вы: Отец больше Сына? - они отвечают: Отец больше Сына, то есть прежде Его, потому что Сын рождается от Отца. Вот что говорят новые суесловы и нескладные богословы, потому что не знают причины, по которой говорили так богословы против еретиков. Не разумея мысли и цели написанного, они суесловствуют и то, что неправо говорят, почитают верным и истинным. К таковым, скажу я, как и должно, не от себя, но будучи научаем от Того, Кто научает всякого человека разуму: братия мои!

Если же ты будешь настаивать, что Отец прежде Сына, так как Сын родился от Отца, которого потому называешь и большим, то скажу тебе и я, что Сын прежде Отца, потому что если бы не был уже Он, то Отец не назывался бы Отцом. Если ты полагаешь, что Отец был прежде Сына, и предбывшим называешь Его, поколику Он есть виновник рождения Сына, то я этого не принимаю, то есть что Отец есть виновник Сына (в таком значении, яко предбывший). Ибо чрез это ты подаешь мысль, что Сына не было прежде, чем родился, и что хотя или не хотя родился Сын, и притом хотящу или не хотящу Отцу. Видишь, в какие неуместности, чтоб не сказать - хуления, впадаем мы от таких изысканий? Итак, или не говори, что Отец прежде Сына, - тогда и я охотно приму, что Отец виновник Сына, или если будешь говорить, что Отец прежде Сына, то и я, устрояя слово свое на суд (Пс.111:5), не приму в таком случае, что Отец виновник Сына. Ибо, как мы сказали, между теми, кои всегда едино суть и суть равно одинаковым образом, одно не может быть причиною другого. Не думай же, что Отец был прежде Сына какое-либо время, и не говори, что Отец есть первейший или больший Сына. Отец ни насколько не был прежде Сына, потому что Сын совечен и собезначален Отцу, и Отец весь есть во всем равночестном Ему Сыне, как и Сын есть во всем единосущном Ему Отце. Как же можно говорить, что Отец прежде совечного Ему Сына? Если ты говоришь (просто), что Отец виновник Сына, то говорю то же и я; только не держи и не подавай мысли, что Бог и Отец был один какое-нибудь время, в каковое время не было Сына, и что Он родил Его после и стал виновником существования Его. Это одно отдаляет тебя от Бога и от истины, как нечестивого, и делает подобным тем еретикам, которые говорят, что Сын создан от Отца. Это в ум только свой вложить есть дело нечестивейшее и безбожнейшее. В телесном рождении людей мы говорим, что отец прежде сына, но к божественному всегда сущему существованию и нерожденному рождению, неипостасной (не начинающей быть ипостасию) ипостасности и пресущественной существенности, - уж и не знаю как бы еще сказать иначе, - это совсем неприложимо. Обычно бывает так, что кто скажет - первое, тому необходимо потом назвать второе и третье. Но в отношении к Пресвятой Троице говорить так совершенно неуместно. Измерять неизмеримое, напрягаться выразить словом неизреченное и изъяснить неизъяснимое - есть дело крайне скользкое и многобедственное. Итак, о божественном и неизреченном рождении Сына и Слова говорим, что Отец есть виновник Сына, как говорим, что ум есть виновник слова, источник - потока, корень - ветвей, но никак не говорим, что Он прежде Сына, чтоб не размножить единого Бога, разделяя единое нераздельное Божество на три бога. В отношении к нераздельной и неслиянной Троице невозможно ни помыслить, ни сказать: первое, второе, третье, или большее или меньшее. Что есть и каково божественное и пресущественное естество, это совершенно неизреченно, неизглаголанно и недомыслимо, уму человеческому невозможно понять этого.

Если хочешь, поведем речь и другим образом, чтоб убедиться, сколь непостижим Бог - Творец всяческих. Господь наш Иисус Христос говорит в Святом Евангелии: Дух есть Бог, то есть Отец (Ин.4:24). А блаженный Павел - уста Христовы - говорит: Господь же, то есть Сын, Дух есть (2Кор.3:17). Итак, если Дух есть Бог, и Дух есть Сын, то где же отчество и сыновство? И скажи мне теперь, что же первое и что большее в Божеском непостижимом естестве, так как ты, новенький и суесловный богослов, приписываешь сие Ему и говоришь так о Нем? Если положишь, что Дух прежде Сына и Отца, то вместе с Духом найдешь и всего Отца, и всего Сына, так как три сии единосущны и нераздельны. Приди же, хоть после сего, к мысли, что Божественное естество непостижимо и недомыслимо для нас, человеков. Еще, - Иоанн Богослов сказал: в начале бе Слово, а не Отец. Ты же глубже самого Иоанна постиг премудрость Божию, и говоришь нам и всему миру: первый есть Отец, чтоб дать разуметь, что Сын есть второй по Отце, и опять, третий по Нем - Дух Святой, проповедуя иное евангелие - богохульства, как иной богослов, глубочайший Иоанна, более его близкий к Сыну и Слову Божию. Но скажи мне ты, проповедующий льстиво и лукаво догмат требожия, по какой причине наперсник Христов Иоанн Богослов не сказал: в начале бе Отец, но сказал: в начале бе Слово? Вот по какой: чтоб научить нас, что ни Бог Слово никому не был ведом яко Сын прежде снисшествия своего на землю и воплощения, ни Бог не был ведом яко Отец, - не потому, чтоб Божество, создавшее мир, не было триипостасно, но потому, что Оно не было еще познаваемо таковым, так как не совершилось еще воплощенное домостроительство Христово. Ибо уже после вочеловечения Бога Слова, Бог и Отец познался нам истинным Отцом, и Бог Слово, воплотившийся для спасения нашего познался Сыном Божиим, по слову Отца, с небес изреченному: Сей есть Сын мой возлюбленный. Того послушайте; и по слову Сына, сказавшего: Отче праведный, и мир Тебе не позна, Аз же Тя познах (Ин.17:25), и опять: сказах имя Твое человеком (26), и еще: Отче, прослави Сына Твоего, да и Сын Твой прославит Тя (1), также: Аз и Отец едино есма (Ин.10:30). Вникни, прошу тебя, в силу слов Господа. Он говорит: Аз и Отец едино есма. Себя поставил прежде Отца. Для чего? Чтобы показать равночестность и единославие, какие имеет Он во всем со Отцом, и то, что ни Отец не есть первый, хотя и есть виновник Сына, ни Сын не есть второй, хотя и родился от Отца, ни Дух Святой не есть третий, хотя и исходит от Отца. Ибо так как Троица есть едино из начала, и сие едино именуется Троица по ипостасям, то следует, что из сих трех ипостасей, или лиц, ни одно не может быть первым пред другим. И ни одно из них не было прежде другого, чтоб тому, которое было прежде, быть первым пред тем, которое от него воссияло. Единая Троица есть едино Божество. Троицею Оно называется по лицам, или ипостасям, и поелику Бог нераздельно разделяется на три лица, неслитно соединенные воедино, то и называется Бог - Троица. И ни одна из сих трех ипостасей не была прежде другой отнюдь. Ни Отец не был прежде Сына, ни Сын - прежде Отца, ни Отец и Сын - прежде Духа Святого, чтоб один кто был первым пред другим. Все три лица равно безначально сосущи и совечны.

Итак, Святая Троица есть единый Бог, неизреченный, безначальный, несозданный, непостижимый, неразделимый. И невозможно нам ни умом постигнуть Его, ни достойно определить словом.

Скажи наконец мне ты, брате, который без стыда позволяешь себе исследовать и пытать, что касается Божеского естества, веруешь ли, что Бог триипостасный безначален, неизречен, неисследим, невидим, ни для ума непостижим, ни для слова неизглаголан? И что Он не имел начала, ни дней, ни лет, ни веков, но был всегда, и всегда пребывал таковым же? - Да, говоришь, верю. Итак, если ты веруешь тому, что Святая Троица всегда была, как и воистину была, Бог един, Который, когда восхотел, привел из несущего в бытие небо и землю, и все, что в них, прежде того создав все небесные воинства ангельские, после же всех тварей сотворив и человека, - так что нет ничего ни на небе, ни на земле, ни в преисподних, что не было бы создано из несущего, - один же только триипостасный Бог, Творец и Создатель всяческих, есть безначален и несоздан, присно сый и прежде всех сый, - если веруешь сему, то чего ради не заграждаешь сам себе уст своих, со страхом и трепетом поклоняясь Творцу всяческих, как делают сие все воинства ангельские, сущие на небесах, но, оставив рассматривать и исследовать себя самого, дерзкою и самоуверенною душою любопытствуешь о непостижимом естестве Бога? Не трепещешь, человече, как бы не ниспала с неба какая-либо стрела молнийная и не попалила тебя?!

Иначе же твари, получившей бытие от Бога, никак невозможно постигнуть Творца своего. Впрочем, и это ведение, какое Он дает нам, верующим в Него, дает Он нам ради веры нашей, чтоб знание подтверждало веру, которая бывает без знания, и таким образом посредством знания утверждался в вере всякий, оглашенный словом, и убеждался, что есть Бог, в Которого уверовал он по одному словесному учению.

Такое ведение получают верующие посредством многообразных и многоразличных знамений, гаданий, зерцал, таинственных и неизреченных действий, божественных откровений сокровенного, созерцания тварей и посредством другого многого, помощию чего каждодневно возрастает вера таковых верных и восходит в любовь и пламенное желание Бога. И не только это, но их еще Бог удостоверяет, как и Апостолов, чрез апостольское присещение (надсматривание, наблюдение. - Ред.) Святого Духа; и они совершеннее просвещаемы и научаемы бывают светом Духа Святого, что Бог непостижим, неизречен, несоздан, вечен и присносущ.

И вообще говоря, все сие и многое другое подобное, чего не знают неверные, мы, сподобившиеся соделаться верными, можем знать, мудрствовать о том и говорить, будучи научаемы и просвещаемы благодатию Пресвятого Духа.

Сим же способом удостоверяемся и утверждаемся в убеждении, что Бог, создавший всяческая, Он же создал и нас, персть взем от земли, и даровал нам ум, слово и душу мысленную, сотворил нас по образу и подобию Своему, отгнал от нас тму неведения. И благоволил показать нам, хотя примрачно и некоторым образом как бы в тени, - то, что выше нас, изъясняя сие помощию того, что видится в нас самих. Так узнали мы, видим и веруем, что как Бог, создав тело, сотворил потом вместе (за раз) и душу, и ум, и самое внутреннейшее слово наше (ибо Писание, - говоря, что Бог создал человека, персть взем от земли, и вдунул в лицо его дыхание жизни, и бысть человек в душу живу, - показывает, что вместе с душою были и ум наш и слово, ни одно из них не было прежде других, так как все три вместе едино суть и дарованы нам в едином дыхании жизни), как, говорю, в сих трех ни одно не было прежде другого, так как все три единого суть естества и существа, так и в Святой, единосущной и единочестной Троице ни одно лицо не было прежде другого. Бог - Творец образа, то есть человека, выну (всегда. - Ред.) триипостасен сый, никогда не имел ни одного из трех лиц, которое было бы прежде других, но три лица вместе суть един Бог, и опять, сие единое, то есть Бог равным образом всегда есть в трех лицах.

Говоря же о Боге и божественных вещах, мы, не просвещенные и Духа Святого не имеющие, тем самым показываем, что не знаем самих себя. Если б мы знали самих себя как следует, то никогда не подумали бы, что достойны даже на небо воззреть и видеть этот чувственный свет мира или попирать ногами эту землю.

Ибо всякий высокосердый нечист в очах Божиих. Некоторые же из таких до такого доходят несмыслия, что начинают говорить и думать, будто никакого не имеют греха. О безумие! Никого нет без греха, кроме единого Бога. Вси согрешиша и лишени суть славы Божия, говорит божественный Апостол (Рим.3:23). Если же, по сему божественному слову, все согрешили и лишены славы Божией, и никого потому нет без греха, кроме единого Бога, то говорящий о себе, что не согрешил, и сам того не чувствуя, равным себя творит Богу, будучи в действительности равен деннице, велеречившему: выше облак поставлю престол мой и буду подобен Вышнему.

Кто исповедует себя грешником, тот делом показывает искреннее покаяние, чистое исповедание грехов своих, веру к духовному отцу, приявшему помыслы его, покорность и послушание в принятии на себя низких и презренных дел, послужение меньшим братиям, помогание немощным, и при всем том вседушное смирение и нрав непритворный, нелукавый и нелицемерный. Если и ты, от всей души и от всего сердца имеешь себя скуднейшим и ничтожнейшим паче всех людей, - с каковым расположением в неразрывной состоят связи всегдашнее сокрушение и радостотворные слезы, от которых и с которыми ревностному подвижнику прибывают очищение души и познание таин Божиих, - то берись говорить о божеских и человеческих делах, и я уверен, что все ощутят силу словес твоих. Все сказанное мною есть дело и плод покаяния, и оно-то разгоняет неведение наше и приводит нас сначала к познанию человеческих вещей, самих себя и своего состояния, а потом к познанию и того, что выше нас, - вещей божеских, тайн веры нашей, недозримых и недоведомых для не кающихся. Этого познания никто не может стяжать, не исправив наперед сказанных мною добродетелей, хотя бы был первым философом в мире. А кто не стяжет такого познания, тот всю жизнь свою проведет в глубочайшей тме неведения. Ибо хотя о божеских вещах писано в книгах Писания, и все о том читают, но не всем то открывается, а только тем, кои покаялись от всей души и добре очистились чистым и бесхитростным покаянием. В силу покаяния и по мере стяжеваемого ими очищения получают они откровение, и им явны бывают даже глубины Духа. От таковых-то источается слово ведения и премудрости Божией и потопляет мудрования противных врагов, как какая-нибудь многоводная река. Другим же всем это остается неведомым и сокровенным, не бывая открываемо им от Того, Кто разверзает умы верных к постижению Божественных Писаний. Они же между тем, не видя, думают, что видят, и, не слыша внятно, думают, что слышат, и, не понимая читаемого, воображают, что понимают, неразумные. Так и всякий неверный думает, что мудрствует и верует право, при всем том, что и мудрствует, и верует неправо; ему кажется, что знает, при всем том, что не знает совершенно ничего; хотя он и знает что-нибудь, но знает не добре, что хуже всякого неведения. Таковы же, думаю, и те. Почитая себя мудрыми, они воистину сделались безумными, как бы из ума вышедшими, и проводят, бедные, дни жизни своей, не зная как должно ни одной из тайн Христовых. От их самомнения и гордыни да избавит нас Бог Израилев, и да сподобит нас быть подражателями Своими!

Но он, созданный руками Божиими и почтенный достоинством разумности и самовластием, не как должно употребил полученное им достоинство, не познал немощности своей, не пребыл в благах, дарованных от Бога естеству его, и не устоял в пределах своих, не познав меры своей. Как денница, или после него и Адам, вышли из пределов своих и, возгордившись пред Творцом своим Богом, восхотели и сами стать богами, так - увы! - поступил и он, вышел из пределов естества своего, возжелал того, что выше меры его, не захотел восходить на высоту духовного ведения путем смирения и христоподражательного жития, но с великою гордостию набрал оттуда и отсюда, как плинфов (кирпичей. - Ред.), словес лжеименного знания, затвердил их частым повторением и стал износить пред другими с славолюбием, человекоугодием и великим самомнением, мечтая, что стяжал столп богословия и духовного ведения, и воображая, что находится на небесах, или даже выше еще небес, стоит там и разглагольствует о Творце неба и земли и всего, что в них. Такого кто станет называть человеком, или ставить наравне с животными, или думать, что он имеет хоть какое-либо чувство? Если Адам, созданный по образу Божию и сподобившийся жить жизнию равноангельною и бессмертною, за преступление одной заповеди Божией не только потерял то ангельское жительство, но праведно лишен и жизни вечной и осужден на смерть, тление и клятву, то что постраждут все те из происходящих от него, которые, нося еще образ его - перстного - прежде чем очистятся, - покушаются богословствовать?