3. Но для чего, думаете вы, братия мои, я все это рассказал вам? Для того, чтобы раскрыть пред вами, что тот, кто так проводит жизнь, не может источать слезы из очей своих.

Скажи мне, что пользы для него от одного такого делания, если при этом не породится в душе его плод молитвы и чтения - слезы и покаянное сокрушение, бесстрастие и смиренномудрие, с кротостию? Ибо всякий человек, проходящий духовное делание, по духовному деланию своему стяжевает и плоды, какие я указал, без всякого сомнения. Если же кто делает и трудится видимо, но не стяжевает сказанных плодов, то не по Богу делание его, а для того лишь, чтоб понравиться людям; почему праведно и не улучает он лучшего.

Итак, если каждый из показанных нами братий все так будет проводить жизнь, то возможно ли, чтобы кто-нибудь из них стяжал когда-нибудь слезы и сокрушение или отбросил лукавство и жестокосердие, какие принес с собою из мира, наравне с тем, кто, как только сделался монахом, всецело предал себя на то, чтобы по Богу, благодушно и смиренно переносить и претерпевать все прискорбное? Никак невозможно. И кто иначе думает и законополагает, тот прельщает сам себя.

Таким образом ревностный брат столько превосходит в добродетели другого, с которым пришел вместе в обитель, сколько бегущий свободно без всякого препятствия перегоняет того, кто связан путами и цепями. Но нерадивый отстает и остается с прежними худостями, или еще и с большими, не по чему другому, как потому, что сам по себе, по своему произволению, не хочет избрать и делать доброе.

4. Итак, плод делания заповедей, как я сказал, есть умиленное сокрушение, а оно приносит плоды добродетелей, или, лучше сказать, творит все добродетели, как открывает все богодухновенное Писание. Посему, кто хочет отсечь страсти, или стяжать добродетели, тому подобает паче всякого другого добра и подвига, со всем усердием взыскать умиленного сокрушения, потому что без него никогда не увидать ему души своей чистою. Ибо как невозможно без воды вымыть загрязненное платье, так невозможно и душу омыть и очистить от скверн греховных без слез. Не будем же, братие, придумывать душевредных и пустых отговорок, всегда лживых и ведущих прямо в пагубу, но от всей души взыщем это умиленное сокрушение, царицу добродетелей. Кто взыскивает его от всей души и от всего сердца, тот и находит. И лучше скажу: оно само идет и находит того, кто ищет его с таким усердием; и пусть имеет кто сердце жесточайшее меди, или железа, или даже адаманта, как только придет оно, тотчас делает его мягчайшим воска. Ибо умиленное сокрушение есть некий огнь божественный, растапливающий горы и камни и превращающий их в луга и сады; оно изменяет души, его приемлющие, и бывает внутрь их источником, источающим живую воду, которая непрестанно бьет ключом, течет как из какого родника и напояет души, приемлющие слово Божие с теплою верою.

Перво-наперво оно омывает скверну грехов у тех, которые делаются причастными его, потом, вслед за омытием скверны грехов, оно отмывает и страсти и отбрасывает их, срывая будто струпы с ран, разумею - лукавство, зависть, тщеславие и все порождения их. И не только это делает, но как некий пламень огня, пробегает (по всему составу нашему), мало-помалу жжет и опаляет эти страсти, как терния, и наконец совсем уничтожает их. Это умиленное сокрушение сначала делает то, что стяжавший его горит сильным желанием совершенно избавиться и очиститься от страстей, потом возбуждает желание тех благ, которые уготованы от Бога любящим Его. И все это делает божественный оный огнь сокрушения посредством слез. А без слез, как я сказал, ни в нас, ни в других каких, никогда не бывало ничего такого и не будет. Да и доказать никто не может от Божественных Писаний, чтобы без слез и всегдашнего сокрушения очистился когда-нибудь какой человек от грехов своих, или сделался святым, или приял Духа Святого, или узрел (умно) Бога, или познал, что Бог вселился в него, или чтобы кто-нибудь имел Его обитателем в сердце своем, не стяжавши прежде покаяния и умиленного сокрушения, так, чтобы всегда без перерыва текли у него слезы, как из родника какого, вымывали жилище души, орошали и освежали ее, обладаемую и жегомую неприступным огнем.

Итак, те, которые говорят, что невозможно плакать и слезить каждую ночь и день, обличают этим, что они обнажены от всякой добродетели. Ибо если святые отцы наши решительно говорят, что кто хочет отсечь страсти, только плачем и слезами может отсечь их, и что кто хочет стяжать добродетели, только плачем может стяжать их, то явно, что, кто не плачет каждодневно, тот ни страстей не отсек, ни добродетелей не стяжал, хотя кажется и проявляет их.

Так и тот, кто проходит некоторые добродетели и трудится в них, не получит никакой от того пользы без этого святого и блаженного сокрушения - госпожи и творительницы всех добродетелей. Ибо как иной царь без войска пред всяким врагом бессилен и удобопобедим для него, - даже не кажется и царем, а одним из обыкновенных людей; равно как опять и войска без царя или военачальника легко рассееваемы бывают и уничтожаемы, так есть и плач в отношении к другим добродетелям.

Посему воображай, что все добродетели новоначальных суть как бы войско, собранное на одном месте, а царь добродетелей, или военачальник, есть блаженный плач и слезы сокрушения.

Кроме того, военачальник наш определяет еще, кого из воинства посылать делать засады и ложные нападения для введения в заблуждение врагов, как это делать, где и в какое время. Все это распределяет и установляет плач, так что, воистину, без него все воинство добродетелей бывает удобопобедимо для врагов. Сего ради, братья мои, паче всех других дел, или вместе со всеми ими, да будет у нас всех делом существеннейшим покаяние, и плач, неразлучный с ним, и слезы - порождение плача. Ибо ни плач не бывает без покаяния, ни слезы без плача, но три сия соединены неразлучно между собою, и одному чему-либо из сего невозможно явиться без других. Итак, пусть никто не говорит, что невозможно плакать каждодневно, потому что, кто говорит, что это невозможно, тот говорит, что невозможно и каяться каждый день. Но так говорить значит извращать все Божественное Писание, и ближе всего - извращать заповедь Самого Господа нашего, Который говорит: покайтеся, приближибося царствие небесное. И еще: просите, и дастся вам; ищите и обрящете; толцыте, и отверзется вам.

Итак, желаешь ли никогда не причащаться без слез - делай то, что поешь и читаешь сам каждодневно, и дойдешь до того, что всегда будешь причащаться со слезами. Что же это такое, поемое и читаемое тобою каждодневно? Если не знаешь этого, слушай того, кто говорит: не слышателие закона праведни пред Богом, но творцы закона, сии оправдятся (Рим.2:13). Но чтобы не удлинять слова, напомню тебе следующие слова Давида: аще взыду на одр постели моея, аще дам сон очима моима, и веждома моима дремание, и покой скраниама моима, дондеже обрящу место Господеви, селение Богу Иаковлю (Пс.131:3-5). И опять: несть мира в костех моих от лица грех моих. Яко беззакония моя превзыдоша главу мою, яко бремя тяжкое отяготеша на мне. Возсмердеша и согниша раны моя от лица безумия моего. Пострадах и слякохся до конца, весь день сетуя хождах. Озлоблен бых и смирихся до зела, рыках от воздыхания сердца моего (Пс.37:3-9). Бых яко птица особящаяся на крове. Уподобихся неясыти пустынней. Пепел яко хлеб ядях, и питие мое с плачем растворях (Пс.101:7-10). Утрудихся воздыханием моим, измыю на всяку нощь ложе мое, слезами моими постелю мою омочу (Пс.6:7). И списатель Лествицы, святой Иоанн, говорит: жажда и бдение сокрушили сердце, сердцу же сокрушенну исторглись воды. И сколько другого говорит нам об этом сей святой Иоанн! Желающий пусть читает со вниманием книгу Лествицы - и узнает (Степень 7. О плаче).

Тогда и познаешь, что добре и очень добре сказал святой Симеон, чтоб никто не причащался без слез и что это возможно и истинно удобно для всякого. Или, лучше, не он это сказал, но Дух Святой сказал и написал это чрез него. Потому что, если истинно, что никтоже безгрешен, аще и един день житие его на земли (Иов.14:5) и что никто не может похвалиться чисто имети сердце (Прит.20:9), то явно, что человек долг имеет ни единого дня в продолжение всей своей жизни не пропускать без слез, насколько это зависит от него самого, и, если не имеет их, долг имеет, пока жив, искать их от всей души, ибо никаким другим способом невозможно очиститься от грехов и стать чисту сердцем.

А кто не хочет спать на голой земле и совершать бдения, воспоминая множество грехов своих и тяжесть прегрешений своих, и не заботится от сердца врачевать загнившие и воссмердевшие от нерадения и беспечности раны острастившейся воли своей и своих наклонностей, делающие его бесчувственным (это и есть истинное безумие, о коем говорит Давид: возсмердеша и согниша раны моя от лица безумия моего)

И не возможет он таким образом уготовать место Господу и селение, достойное Бога Иаковля, Который есть Христос Господь, Спаситель и Бог наш. Если же не предуготовит он сего добре, явно, что не возможет он и причаститься Святых Пречистых Таин не только со слезами, но и достойно, как подобает, ни принять внутрь себя Царя и Бога. Святая (Святые Дары. - Ред.) преподаются святым, как говорят и проповедуют это каждодневно всем иереи, взывая велиим гласом (о, когда бы они говорили это и себе самим!), а прочие слышат то от иереев, возглашающих: Святая святым. Итак, что же? Кто не свят, тот уже и недостоин? Нет, не так. Но кто не исповедует сокровенностей своего сердца, кто не показывает достойного покаяния в этом и в том, в чем согрешал в неведении, кто не бывает всегда в слезах и печали и не подъемлет тех подвигов, о коих мы сказали выше, вот кто недостоин. Тот же, кто делает все сие и проводит жизнь в стенаниях и слезах, достоин и предостоин не только каждый праздник причащаться Пречистых Таин, но и каждый день с самого (если не слишком дерзновенно так сказать) начала покаяния и обращения его к Богу. Такому позволительно так причащаться, поколику он имеет в намерении до конца жизни своей с терпением пребывать в оных делах и в подобных им, и жизнь свою проводить в смирении с сердцем сокрушенным. И если он будет поступать таким образом и всегда будет держать себя в таком состоянии, то день от дня будет просвещаться в душе своей, спомоществуем будучи в том причащением Святых Таин, и скоро придет в совершенное очищение и святость. Другим же способом невозможно быть вымыту и очищену нечистому сосуду нашему (душе) и оскверненному жилищу нашему (сердцу). Я не мог ни из Божественных Писаний вычитать, ни сам собою познать ничего лучшего. Слышим Апостола, который говорит: да искушает человек себе, и тако от хлеба да яст, и от чаши да пиет. Ядый бо и пияй недостойне, суд себе яст и пиет, не рассуждая Тела Господня (1Кор.11:28-29). Таким образом, недостойно вкушающий Тело и Кровь Господа повинен бывает телу и крови Господа (27). Если теперь тот, кто не показал достойных плодов покаяния, свидетельствуется от всего Божественного Писания, яко недостойный (Святого Причастия), то скажи мне, как же возможно без слез достойно причаститься, когда слезы суть первый плод покаяния? К тому же, как мерзостные пожелания плоти и смешение сердца с каждою страстию, бывающее со сластию, есть некоторым образом жертва, приносимая нами диаволу, так слезы, от сердца источаемые, суть благоприятная жертва, Богу приносимая, в очищение скверноты и срамоты оной страстной сласти. Это явно показывает и псалмопевец Давид там, где говорит: жертва Богу дух сокрушен, сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит. И праведно. Ибо когда душа придет в такое доброе состояние и навыкновение и так будет каждодневно смиряться и сокрушаться, тогда она ни одного дня не пропустит без слез, подражая Давиду, который говорит о себе: измыю на всяку нощь ложе мое, слезами моими постелю мою омочу.