Вы, преосвященные пастыри, возложили на меня, вашего собрата, нелегкое бремя патриаршего служения... Прошу вас не оставлять меня вашими святыми молитвами. Исповедаю немощь свою пред высотой патриаршего звания, но уповаю на всесильную десницу Божию, приведшую меня от иноческой кельи к |Патриаршему престолу, и на вашу действенную братскую помощь. Поместный Собор Русской Православной Церкви объявляю закрытым.

Возблагодарим Господа Бога за Его милости и благодатную помощь, дарованную нам в деяниях соборных".

Подобное (достаточно резкое) окончание Собора вызвало негодование у В.Е.Драшусова. Ему хотелось высказаться, да как оказалось потом не только ему. Позднее, в пресс -бюллетене было сказано, что "решения Собора были приняты единодушно", а не подавляющим большинством, как было на самом деле. Драшусову хотелось сказать в своем выступлении, что причиною его воздержания было также то, что текст решений не был роздан заблаговременно и потому нельзя было составить о них мнения. Возмутило его и то, что в уже принятый текст внесли потом изменения. Он негодовал: - " Разбойничий Собор! восклицал он. - Так и войдет в историю, как разбойничий Собор!"

Я постарался его успокоить, говоря, что главное мне удалось высказать.

- " Да, но в печати будет написано и всему свету сообщено, что решения были приняты единогласно!" - кричал он.(так оно и случилось потом, -Прим. Арх. В.)

-" Если это так будет, Вы сможете подать Ваши возражения письменно митрополиту Никодиму, он их примет. Но только делайте это сами, я уже достаточно наговорил на Соборе",- ответил я ему.

- " Хорошо, мы это сделаем. Нас ведь целая группа несогласных. Напишем и покажем Вам текст для одобрения".

Я дал свое согласие, и Драшусов, видимо успокоился. Когда я выходил из помещения Трапезного храма, из толпы соборных членов ко мне подошел мирянин лет сорока, как потом выяснилось - член Собора от Крымской епархии.

-" Ну, Владыко, Вы молодец!" - сказал он, обращаясь ко мне.

- " Почему?" - удивился я. - Я сказал правду. Нужно говорить правду".

- " Но Вы один ее говорите. Все боятся. Молчат", - ответил мне мирянин.

Когда я уже готов был спускаться по ступенькам по выходе из храма, ко мне подлетел священник средних лет, тоже член Собора. Волнуясь, взял у меня благословение и сказал: -" Благодарю Вас за ревность. Она у Вас, как у Иоанна Златоуста".

Уже направляясь ужинать, в академическом саду, я встретился с преподавателем Академии, игуменом Марком (Лозинским).

-" Владыко! Очень мы Вас благодарим за Ваши выступления. За все, что Вы делаете для Русской Церкви, - сказал он мне растроганно. - Но мы за Вас беспокоимся. Как бы с Вами чего- нибудь не случилось".