- " Неужели так много? Я этого не знал...но ведь нужно было защищать социалистический строй, "наш дружественный лагерь"... он был под угрозой", растерянно пробормотал Г.Скобей.

-" А на что он нужен, этот социалистический лагерь, раз громадное большинство чехов его не хотело? Ведь это только обозлило людей и вызвало анти - русские чувства и надолго. Во всяком случае, интервенция советских войск и введение танков, нанесла тяжкий удар престижу СССР в мировом мнении". - Со своей стороны я решил отвечать как думаю и не лукавить.

- " Да, это так, - соглашался Скобей, - я это знаю. Но многие боятся обсуждать это вслух..."

Банкет закончился в шестом часу вечера. В гостинице встречаю члена константинопольской делегации митрополита Транупольского Дамаскина. Он выражает полный восторг моему выступлению на Соборе: " Среди общей мертвечины и казенщины вдруг раздался Ваш свободный голос. Как бы повеяло благодатью Духа Святого. Вы спасли Собор. Я сидел и думал, неужто так и не найдется человека, который бы сказал правду об этом Обращении. А Вы смогли точно все определить!"

Я поблагодарил, конечно владыку Дамаскина, но подумал про себя" Суть же грецы льстивы даже до сего дне". Но все- таки хорошо, что сказанная мною правда была услышана "зарубежными гостями" и станет известна за границей, а это "важно и на пользу Церкви", невольно вспомнил я слова митрополита Никодима.

Вечер был свободным, и я поехал в гости к своему брату Игорю. Там я рассказал подробности про Собор, прием и передал два билета на завтрашний концерт.

4 июня

В это утро я звонил в "иностранный Отдел". Меня беспокоил вопрос о продлении моего паспорта, который кончался во вторник 8 июня. Мне хотелось остаться еще на неделю, поехать в Ригу, куда меня приглашал архиепископ Рижский Леонид. Мне очень хотелось побывать в тамошних женских монастырях, в самой Риге и так называемой " пустыньке", в 60 километрах от Риги. Как сказал сам архиепископ Леонид" единственные настоящие русские монастыри, существуют сейчас только там". Да и от других я слышал об этих монастырях много хорошего. Очень мне хотелось побывать в Крыму, Ялте и Никитском Саду, где я провел детство вместе со всей нашей большой семьей, со всеми пятью братьями Кривошеиными. Меня туда очень приглашал в 1969 году епископ Крымский Антоний, но сейчас, когда я заговорил с ним об этом, он смутился и стал как-то отнекиваться. Могу предположить, что он испугался моего выступления на Соборе, а может быть ему самому надо было куда-то ехать по окончанию Собора. Во всяком случае, я решил просить в "иностранном Отделе" о разрешении поехать в Крым.

Паспорт мой отобрали у меня в "иностранном Отделе" с самого начала, под предлогом, чтобы хлопотать о продлении и разрешении на визу. Уверяли, что все это пустяки, не стоит и беспокоиться, одна формальность. Да и сейчас Кудинкин, с которым я разговаривал по телефону, меня успокаивал: " Все будет сделано. В понедельник получите паспорт с продлением визы. Поверьте нам, мы в этих делах имеем опыт".

Утро пятницы 4 июня, я провел в гостинице, а к трем часам я поехал в гостиницу "Украина", где устраивался прием в честь Патриарха. Прием устраивал Куроедов и злые языки говорили, что он это делал за счет Патриархии. Надо отметить, деликатности ради, что по своим масштабам и обилию блюд, этот прием был скромнее, чем устроенный накануне Патриархом. Впрочем, и "куроедовский" был достаточно многолюдным и изобильным.

Гостей встречал П.В. Макарцев, помощник Куроедова.

-" Владыко Василий, добро пожаловать! - вскричал он приветственно, искусственно-дружеским тоном. -Как Ваше здоровье?"

-" Хорошо, слава Богу! - отвечаю ему в том же духе. - Ни на что не могу жаловаться".

- " Это самое главное", - отвечает Макарцев. На этом разговор наш прекращается. Наблюдаю, как все подходят здороваться к Куроедову, опять выстраивается длинная шеренга людей, пытаюсь и я пристроиться в конце. Понимаю, что придется долго ожидать и решаю, что не стоит, достаточно, что поздоровался с Макарцевым. Вскоре начинаются приветственные речи....