Ответ. Он отказался не потому, что немощен; но по благой причине, возражая на их намерения и их величание перед другими, тем самым умудряя и других, и в них угашая гнездившееся бессмысленное желание старшинства, сразу ответил не что "вам все дарует Отец", но "тем, кому уготовано труженикам", понуждая их на делание добра и мужество, чтобы они показали правое усердие и сошли на труды и на подвиг до смерти, до казней. "Если вы Мое не проповедаете, то почему вы желаете проповедовать самих себя". Вы по щеке уже ударены ради Меня, и скиньте одежду для течения трудов. Спуститесь на страдание по собственной воле. Оставайтесь неподвластными, когда разберет себя театр века сего, то Я как плату дам вам тотчас престолы. А теперь благоприличным образом отвечаю, что Отцу принадлежит даровать престолы. Ибо иначе никак невозможно отторгнуть вашу мать, которая заставляет вас так говорить. Даровать просящим что-либо преждевременно не в пользу, хотя во власти это допустить.

И еще. Поскольку Иаков и Иоанн думали, что Он будет царствовать земным и времен­ным царствованием, Господь сказал им: "Вы не знаете, чего просите". Тем самым Он сказал: Поднимитесь на ноги, войдите мыслью в Мое Царствие, а не летайте, подобно ночным снови­дениям, не стремитесь к земному — когда услы­шите, что и Отец Мой не просто так Мне дает. Вам надлежит получить то, что вы заработали трудом и потом. Я должен быть приязненным, но и не делать того — не побуждать к лености. Не мне принадлежит даровать, но Отцу: тем людям, кто прямо просит. Если бы они были разбойника­ми и любодеями, лжецами, злодеями и не настав­ленными, то они бы, то же самое попросив у Меня, сели [на престолы]? Не нам это — даровать без­думно, преступая правду правдивого суда ради сана, кому какой дать; оскорбляя тружеников, да­ровать ленивым. И если вы уже любите престолы, то почему не разумеете трудов и подвигов? На них вы должны обнажиться. Не величаться саном, по­ясом и скипетром, но выкупить престолы трудами и сделаться милостивыми судиями.

(132) Вопрос. Если Он самовластен и могуще­ствен, как Отец, то как же Он боится Креста и мо­лится Отцу, говоря: "Отче, если возможно, то пусть чаша эта пройдет мимо Меня"? А это не принад­лежит власти или знающей себя воле прибегать в беде к другому, требовать от него помощи.

Ответ. Мне думается, что и это наносит смертельную рану тем, кто суетно мыслит, ибо то, что здесь, именно являет Сына, равным по силе Родителю. Ведь Его обращение к Отцу было именно об этом. Не принято бы было Его Божественное пришествие, если бы не было утверждено сильным смирением и человеколюбием. А Промысл у Него — не силой Божества мстить гонителю, не владычески разбить его войско, но скорее кротостью и долготерпением совершить суд над противником. Если бы Он пришел и был, имея Свою природную выдержку, то думалось бы, что ничего нет поразительного в том, что Он совер­шает чудеса, что Бог борется с ангелом-отступни­ком. Но это диавол безумно превознесся, как бо­гоборец, и потому прекрасно, что Бог воспринял человеческую слабость, и разрушает гордыню диавола, даруя нам победу-одоление. Не человек прельщенный в древности, тем самым видимый, но Бог, умом постигаемый, был бы взят в плен, и думается, трудным было бы исправление рода нашего. Но святое Слово пришло в Божией природе, и Лик погиб, победил противоборца. И против него Он как Бог даст нам властительство, богословя: "Вот, дал Я вам власть наступать на змея и скорпиона, и всю силу врага".

(133) Вопрос. Но почему Распинаемый скорее отрекается, раз говорит: "Отче, если возможно, пусть мимо пройдет чаша сия"?

Ответ. Не может быть иначе. Просто человек не может спасти. А Бог как таковой не причастен страсти. Но Он - Бог и человек — един из двух, ибо природа та и другая соединились и стали единым: Он рожден богочеловечески от Приснодевы, сохранив Ее невредимой; Он же Бог – Он же человек. Когда Он восходит на Крест, то не становится причастен какой-то другой при­роде, поэтому иногда и говорит, как полагается Богу, а иногда — как человеку, как случается вре­менно. Тогда враг (диавол) не может ничего поде­лать, по причине слов и знамений. И Бог Себя по­казывает способным быть покоренным, и когда при этом диавол приходит и смотрит, воистину ли Тот — Бог, тогда, возглашая и вызывая его на бит­ву, Бог опять таит Свою человеческую природу — и противник, испугавшись, бежит. Так Господь со­вершает подвиг до распятия и смерти, в котором осуществилась вся Божественная победа.

(134) Вопрос. Почему Господь, когда пришел, не был явлен во всей Своей силе? Но Он был и нищим [на проповеди], и светлым [на Фаворе]. Неужто Он в страхе сомневался, Бог ли Он?

Ответ. Потому что и враг не явным образом соприкоснулся с нашим прадедом, не в своей по­роде. Ибо тогда Адам и Ева сохранили бы себя от наваждения (наведения) и падения. Тогда в змее скрывает свою природу диавол, который связался с Адамом, и сказал несчастной Еве: "В тот день, когда вы съедите от запретного, будете как боги". И говоря коротко, лживо отводит их на оставше­еся время от блаженной жизни. Этими лукавыми речами их прельстив, сам был прельщен боже­ственными речами устрашающий враг. И как там был не просто змей и не только диавол, так и здесь был не просто человек и не только Бог. И Он не устрашается, но явным образом порешает мудрость буйного. Как можно видеть Его сильное, по собственной воле сомнение — как страх? Когда к Нему пришли иудеи, чтобы Его взять, Он ослепил их, говоря: "Кого ищете?" Когда они сказали: "Ищем Иисуса", то Он снова показует свободу воли и говорит им: "Это — Я". И сразу вскоре Он отдает Себя в руки тех, которые Его искали. А что останавливало Его улететь от луней, что ме­шало Ему упорхнуть от слепых? Он сказал: "У Меня есть власть положить душу Мою, и вновь взять ее". Поэтому и Петру Он гневно запретил, когда тот «начал прекословить Ему», чтобы Господа не распяли, чтобы как-то избежать того, чему над­лежало быть. «Он же, обратившись... воспретил Петру, сказав: отойди от меня, сатана», ибо ни мыслишь «о том, что Божие, но» мыслишь «человеческое», то есть: иди вслед за Мной, а не обгоняй и не постигай разумом Промысл. И видом плоти сомневался: Как убоюсь смерти Я — бессмертная жизнь? Как отрекусь от страдания Я — разреши­тель страданий, прикосновением руки исцеляющий слепых; сделавший так, что тот расслаб­ленный понес одр свой? Он, иссушивший кровоток подолом плаща своего; прокаженного освободивший от поврежденности; множество бесов про­гнавший проявлением воли Своей; по бездне морской как по суху шедший: когда она вздымалась и ходила волнами, Он сделал, что она утихла и успокоилась — Он для штиля простер руку со стре­мительностью ветра; пятью хлебами до насыще­ния накормил пять тысяч человек, когда остатка­ми хлебов наполнили двенадцать корзин; призвал Лазаря четверодневного смердящего опять к жи­тию из могилы без повреждений — Создатель все­го и Бог, Сам Жизнь и Воскрешение. Намеренно смутился страхом и уничижением, желая уловить змея приятием плоти: "Мною" поруган над чело­веком ругающийся диавол. Ибо Я рыбак и уда, и опустил Себя в глубину сего жития, и как червяка нанизал погибшую человеческую плоть. Сам Со­бой им подобный был Адам и как рыбарь, а те­перь трясет и тащит в пучину спущенную уду. Теперь тих, когда приближается ожидаемая рыба-человекоубийца, чтобы она от явного шума не от­скочила. Потому Он и сказал через Своего отрока (слугу) Давида: "Червь Я, а не человек". Как червь из земли без всяких примесей обретает плоть и оживает, подобным образом и Я от Приснодевы без примесей каких-либо и схождения с мужчиной воплотился, саморасленным стал Человеком, ос­таваясь Богом. Потому и сказал Иеремия, много­страдальный среди пророков, видевший пророчес­ким оком лжеца-диавола, который будет об­манут. Словно глумясь над гордыней и безумием диавола, более чем за пятьсот лет Иеремия сказал обо Мне: "Человек Он и кто постигает Его". То есть Бог промыслительно нас ради стал человеком, по премудрости, чтобы сделать безумцем премудрого в злобе: совершая пророчество доблестного Иова: "Притащишь змея удой". И еще он же: "Пришел Ты по морю жития моего, являя непроходимое, и никак ногу не осквернил". Опять Ты же по бездне ходил, и проходил преисподние, там сущих пленных освобождая. И еще он же сказал: "Открываются от страха ворота смерти" — врата ада, увидев Тебя, испугались.

(135) Вопрос. Тогда ты утверждаешь, что Христос — поругатель, что Он ложью победил диавола?

Ответ. С таким же успехом можно сказать и святому в речах Моисею: посмотри, как он поругался над Египтянами. Так же [затем] поругается Воплотившийся над понимаемым разумно Фарао­ном; и побил его всевоинство египетских бесов. И потопил его тем, что сказал: "Отче, если возмож­но, да прейдет эта чаша от Меня". О чаша, рана диаволу, прогнание бесов, рассыпание грехов, омытие грешников, дарование вечной жизни. Ведь Бог Слово воистину стал человеком, и истинно неизменно прошел все человеческое, кроме неподобающего зла. Так и то, что во время страдания. Он отрекается от чаши, не страшась Того, что уже вы­брал, а уча, чтобы мы сами не налетали на напасти, а если попали в них, то с терпением мужествен­но их принимали. Потому и после совета о Кресте Он промыслительно отрекался, но когда прибли­зился Крест, Он его взял на плечо как победитель [знамя] и шел, чтобы быть пригвожденным на нем в согласии с Собственной волей. И хорошо всем вместе воскликнуть то, что сказано богословным Давидом: "Ибо величественны создания Твои, Гос­поди, все премудростью Ты сотворил". В согласии с ним велегласно вопиет великий Апостол: "О глу­бина богатства, премудрости и разума (ведения) Божия, ибо неиспытаны судьбы Его, и неисследованы пути Его, ибо кто постиг ум Господа, или кто Ему был советник". Увы безумию, что не разуме­ют богословно, что грубо спорят. Да замолкнет всякий спор, и смута помыслам; и да будем рады почитать Божество верой без опыта.

(136) Вопрос. Во всем хорошо сказанном мы молимся, чтобы мы узнали ко всему о нашей при­роде. Но Давид умаляет человека, и делает его не­годным, когда говорит в восьмом псалме: "Госпо­ди, что есть человек, что Ты помнишь о нем"; в тридцать восьмом псалме: "Но суета всякий чело­век"; в сто сорок третьем: "Господи! что есть че­ловек, что Ты знаешь о нем; что есть сын челове­ческий, что Ты обращаешь на него внимание? ". Так что Давид говорит, что человек уподобился суете. А его сын Соломон возвеличивает человека, чтит его, потому что говорит: "Велик человек и честен". Но если сын не согласен с отцом, то какое согласие может быть между остальными пророками?

Ответ. Ничто из этого не может указать на несогласие повествующих о Боге речей, которые проповедовались с любовью к учению. Кроме грубой жизни, отчетливо видимой, действие — это восхождение видения. Представлена природе почесть, что мы от Бога все прияли эту почесть созданные руками Божиими большими всего творения. Раскрыв (разогнув) правые Моисеевы книги, ты обоюдно будешь научен. Ибо Бог взял прах от земли и создал человека, и вдунул в его личность дыхание жизни. Это "взял и создал" и говорит о том, какова у человека честь. Ни об ном создании это не было сказано, а только об одном человеке. "Взятая персть земная", на ней мы учимся, сколь негодна наша природа. Ибо мы - земля и персть, не стоим никакой вещи, и легко рассыпаемся.

(137) Вопрос. Но как человек тогда велик и чтим, если он тленен и легко рассыпается, и порабощен тьмами страстей и принуждений?

Ответ. Не смотри только на природу прикладывая к ней почесть, но разумей для легко рассы­пающейся и скоро умирающей природы, что это стало у нас после исторжения от древнего блажен­ного жития в раю, по причине преступления. Пос­ле погибельной пищи отречения несчастный (Адам) услышал: "Ты — земля, и в землю пой­дешь", ибо он послушал врага скорее, чем Бога.