(148) А зубы ему содействуют, давая ему твер­дое произношение для произведения слов. Они сталкиваются, как при ударении струн гуслей. Кро­ме того, зубы и слуги еде: одни ее рассекают, дру­гие раздробляют. Для рассечения [служат] перед­ние зубы, а для молочения — внутренние, которые перетирают и перемалывают вносимое; подобным образом они и именуются.

(149) Ноздри находятся между щек. Они втас­кивают и испускают ветром воздух. И они иска­пывают соплю, ибо вовлекают хороший запах - и гнушаются дурного.

(150) Бородой осеняются щеки, когда мы ме­няем детский и непостоянный возраст на муже­ство. Думаю, что борода являет промысл природы о жизни. До наступления мужества она только ра­стет. С нее начинаются труды мужа. И как раз ко времени сейчас нам спеть вместе с Давидом: "Ибо величественны создания Твои, Господи, все пре­мудростью Ты сотворил". В такую маленькую го­лову Господь вложил все наши чтимые чувства: зрение, слух, вкус, обоняние, — близко связав их родством между собой. И ни одному из них не вста­ет на пути действие соседа, и мы не можем стать им поперек, разве только поднесением руки.

(151) Хорошо и прямо стоит шея. С помощью нее глядя на небо, человек имеет образ, правиль­ный по лику. Голова утверждена подобающим об­разом, как на колонне. А шея в помощь, когда че­ловек наклоняется и выпрямляется.

(152) На правой и левой руке по пять пальцев. Теми же самыми пальцами мы и возделываем зем­лю, и перелезаем горы, и переплываем пучину на деревянных кораблях. Когда попутный ветер на­дувает паруса корабля, то мы управляем рулем. Мы ловим и укрощаем диких зверей, ловим китов, рав­ных по величине большим холмам и горам, и страшных на вид. Мы собираем плоды, и сбиваем летящих птиц стрелами. И огонь, который так си­лен в своем устремлении, к которому ужасно при­коснуться, который своим пламенем приносит столько ущерба и гибели, мы пальцами принужда­ем его работать нам на пользу. Ко всему мы можем применить наши пальцы. Этими же пальцами мы строим города, и окружаем их укреплениями и стенами, вооружая их пращами и катапультами и дру­гим оружием.

(153) Мал, кругл и не явен сосуд сердца. Но в этом главном сосуде мы разумеем о Боге, о Анге­лах, о Архангелах, о небе, о земле, о море, и о всем творении в совокупности. Сердце — как сокро­вищница или твердое основание. И наша жизнь, наша сила и дыхание зависят от сердца. Сердце пожелало быть как некий источник нашей жизни с Богом. От него, как ветки друг от друга, прорас­тают многоразличные проходы, и они разносят по всему телу теплый и огненный ветер. Всякая пища требует, чтобы к ее природе было даровано тепло. Не бывает так, чтобы наш огонь пребывал сам по себе, неподобающим образом угнетаемый, пото­му и потоки крови, как из некоторого источника, вытекают из селезенки, дыханием тепла расходясь по всему телу. Чтобы не стали они чуждыми друг другу и не разложили природу, став пакостника­ми, [происходит обновление]. Божество ни в чем не нуждается, а человеческая нищета нуждается для построения во внешних прибавлениях. Источ­ник крови — пища, всегда вносимая, внутри пе­рекипающая в кровь, как снег на горе, который на­полняет своей влагой потоки ниже себя, выжимая затем их сквозь свою толщу из скрытой мокроты на дольные водотоки. Дыхание к сердцу идет из ближнего бока (легкого), вмещающего внешний воздух, вовлекаемый ноздрями. Сердце укрепле­но посередине, и всегда находится в движении, на­подобие огненной природы. Все вовлекая, оно на­полняется предлежащим воздухом через расшире­ние пазух, и разворачивая огонь в себе, с помощью ближних парусов всегда подвижно дышит. Серд­це как некий предводитель дает всякое движение и стояние. Самое истое и нужное для нашей жиз­ни — сердце. Творец более всех наших членов его укрепил, окружив крепкими оградами. Он по­ставил хребет и плечи и с обеих сторон отогнул окружение ребер, чтобы хранить слабую середи­ну. Спереди Он поставил засов соединения, так что сердце со всех сторон сохраняется от давле­ния извне.

(154) Подобным образом мы вкратце скажем и о составе горла. К гортани приставлена мягкая ветка, очень тонкая и неприятная. Клины (легкие) наполняются до дна с помощью ветряных жил, ко­торые поднимаются и затем затухают, так что ос­тавшийся в клинах ветер выпускается, изгоняемый насильно. А когда легкие расширяются и развер­заются, то привлекают к движению силу ветра, которая в частом дыхании сходится с сердцем. И огненный пыл сердца легкие отталкивают; подоб­но и пламя, задыхаясь от своего дыма, угасает.

(155) Селезенка тоже тепла: для перетирания вносимого в кровоток она приложена к правой ча­сти. Когда она охлаждается, то человек тут же ху­деет, при этом часто возникают неприятные недо­могания.

(156) С левой стороны возникает раст (отросток), разливающий и вместе с тем разряжающий густоту крови. Насыщаемый, подымается, и вместе с этим становится жестким. Износившись сверх своей меры, оказывается набухшим телом, понемногу вызывая у человека бледность и немощь.

(157) А во чреве — свития и сплетения вокруг пупа, чтобы насильственным исходом пропускать медленно пищу, как через трубу; и пища, проходя не прямым путем, легко и скоро удаляется. Тем самым живое существо должно быть подвигнутое на помысл, и отказаться от обычаев, вызванных природой скотской.

(158) Мочевой пузырь — это помещение для воды. Творец искусно снабдил его невидимым проходом, частями принимающим влагу. Чтобы внезап­ным излитием или высыханием живое существо не стало жаждать, но чтобы постепенно выпитое уча­ствовало в созидании до подобающего времени.

(159) Наши голени [Творец] устроил сложен­ными из хрящей и сухожилий. Они как столбы вы­держивают тяжесть, и несут на себе все наше тело. На верху у них колени. А стопы, укрепленные сни­зу, готовы ко всякому движению: на молитву, на моление, на бег, на прыжки.

(160) Наши ноги устроены крепче всего тела. Они стремятся всегда припасть к земле, а пальцы помогают ходить. Если они изнемогут от стужи или холодного ветра, то мы едва сможем ходить. Какое слово сможет вполне поведать вложенную в нас премудрость и силу Творца? Ветви и раскры­вающиеся сосуды, сродно сплетающиеся с мясом, и протяженность жил, и кости, и крепость, и не­кие дороги и пути, невидимо возносящиеся в стро­ение тела, что одним только дыханием столько [да­ется] телу: и сила духа, и водоворот крови, и обитание тепла, и [работа] мокрого и застывшего, что знает врачебное искусство, о чем я и оставлю говорить тем людям, которые врачебному искус­ству учились.

(161) Вопрос. Очень хорошо преподано науче­ние о человеке. А где, как ты думаешь, был рай? На небе или на земле? Одни ведь говорят, что он был на небесах, в умопостигаемом смысле. А дру­гие — что он был на земле, видимый.