The Six Days Against Evolution (collection of articles)
"Быстро идут науки вперёд — и пусть. Но если они допускают выводы, противные Откровенным Истинам, то ведайте, что они отклонились на распутье лжи и не идите вслед их" [25].
"Верующие имеют полное право втесняться с духовным в область вещественного, когда материалисты лезут с своею материею без зазрения совести в область духовного. И на нашей стороне разумность, а на их — бестолковость: Материальное не может быть ни силою, ни целью. То и другое вне его. Оно лишь средство и поприще для духовных сил, по действиям духовного начала (Творца) всяческих" [43].
Для того, чтобы прийти к истинному познанию Божьего творения, нужно не проецировать, сообразуяся веку сему (Рим. 12, 2) — в угоду материализму, — Откровенную Истину на научные достижения, ибо в свете Божественного Откровения сама Истина явлена нам в той полноте и ясности, какой это угодно Богу, — а на саму науку смотреть с точки зрения божественной, духовной, по слову свт. Василия Великого, "исследовать состав мiра, рассматривать вселенную не по началам мiрской мудрости, но как научил служителя Своего Бог, глаголавший с ним яве, а не гаданием (Числ. 12, 8)" [19].
В православном отношении к естествознанию основополагающим моментом является тема Творения — происхождения мiра, жизни и человека. С христианской точки зрения законы нынешнего состояния мiра и мiра первозданного принципиально отличаются друг от друга, ибо всё созданное Богом, изначально было совершенным и бессмертным, а нынешнее состояние материального мiра, природы и человека является извращённым вследствие грехопадения, противоестественным и временным. Свт. Игнатий пишет:
"Ныне взорам нашим представляется земля совсем в ином виде. Мы не знаем её состояния в святой девственности; мы знаем её в состоянии растления и проклятия, знаем её уже обречённую на сожжение; создана она была для вечности" [36].
Большим искушением для современных учёных, обратившихся в христианскую веру, оказалось желание во что бы то ни стало совместить современные научные космогонические гипотезы с Моисеевым повествованием о шестодневе. Логическая порочность этих гипотез заключена уже в том, что появление и развитие мiра в них описывается законами мiра, который ещё не возник, и следовательно, не имеет этих законов. Творение мiра принципиально представляет собой концепцию религиозную, а ненаучную; религиозность же научной концепции заключена в её атеистичности (вере в не-Бога).
Ещё в 1885 году Н.Я.Данилевский писал, что "теория эволюции не столько биологическое, сколько философское учение, купол на здании механического материализма, чем только и можно объяснить её фантастический успех, никак не связанный с научными достижениями" [1]. В этом кроется причина того, что теория эволюции, несмотря на свою поразительную научную бесплодность, остаётся практически безраздельно господствующей: она удовлетворяет социальному заказу на материализм, "научно доказывая" натуральный, естественный характер происхождения всех форм жизни, включая и человека. Тем самым теория эволюции, вторгаясь далеко за пределы научного знания — в область веры, — от имени науки санкционирует отказ от Бога. Разумеется, со всей вытекающей отсюда ответственностью за подобное безумие: рече безумен в сердцы своем: несть Бог (Пс. 13, 1; Пс. 52, 1). И хулиша имя Божие, Иже имать область на язвах сих, и не покаяшася дати Ему славы. (Апок. 16, 9).
Можно привести немало чисто научных свидетельств несостоятельности теории эволюции — дарвиновской, более современной синтетической теории эволюции[149], либо любой её модификации, включая теистические формы[150], однако всякая научная аргументация всегда носит характер условный. Теория эволюции не является, собственно говоря, научной теорией. Теория эволюции — это мiровоззрение, мiровосприятие, это религиозная (а именно, языческая) концепция происхождения мiра, которая пронизывает все области научного знания, полагая в качестве аксиомы (догмата), что мiр содержит в себе механизм своего саморазвития, самосовершенствования, действующий вот уже миллионы и миллиарды лет[151]. Христианское понимание мiра, напротив, состоит в том, что с момента Адамова грехопадения в нём действует закон инволюции — дегенерации, тления, а вся творческая и созидающая сила принадлежит не мiру, а Господу. И если уж допустимо говорить об эволюции в мiре, находящемся с момента совершения первого греха в состоянии всё ускоряющегося падения (от-падения от Бога), то не о биологической эволюции человека как вида ("homo sapiens"), но о добровольно-свободной духовной эволюции верующего человека как личности в его стремлении к богоподобию, на пути стяжания христианских добродетелей. В этом смысле эволюция человека подчинена неестественным законам, провозглашаемым в теории эволюции, а сверхъестественному закону — Закону человеческого спасения.
Прогрессистский эволюционистический взгляд на мiровую историю как на процесс непрерывного совершенствования всех форм жизни, возводящий "стрелу" развития от простейших организмов к человеку, несовместим с православным святоотеческим пониманием, исходящим из того, что человек был изначально помещён на вершину богоданного достоинства, но, поддавшись искушению самостоятельного эволюционного развития, стремясь стать ещё выше, упал с неё вниз, к небытию, и, скатываясь, увлёк за собою всю прочую тварь. Отношение к концепции эволюционизма не есть какой-нибудь абстрактно-отвлечённый философский или, наоборот, конкретно-специальный естественнонаучный (биологический или физический) вопрос, а есть именно вопрос духовный, вопрос веры и спасения души — вопрос об истоках нашего мiра, о его происхождении, существовании, и значит, о его конце, вопрос, определяющий характер мышления человека, его отношение к жизни, к законам нравственности.
Принципиальным моментом расхождения эволюционизма с христианством является вопрос о первоначальном возникновении живых организмов. Апостол Павел завещал нам не иначе учити, ниже внимати баснем и родословием безконечным, яже стязания творят паче, нежели Божие строение еже о вере (Божие назидание в вере) (1Тим. 1, 3–4). Все же научные, религиозные и философские учения о бытии, созданные вне моисеево-христианского Откровения, описывают бесконечные рождения и превращения одних явлений в другие — по принципу: из ничего не может ничего появиться. При этом мiр понимается либо как превращение только материальных субстанций с образованием более сложных форм из более простых, либо как эманация (исхождение) из Божества, либо как его отождествление с Божеством. Разница в том лишь, что в первом случае речь идёт о физической эволюции, обусловленной материальными факторами; во втором случае появление новых форм определяется духовным состоянием перевоплощаемого объекта. Однако и в том и в другом случае в основе всех явлений лежит эволюционистическая (языческая) идея возникновения новых сущностей — из старых. Эволюционисты и все прочие язычники пытаются объяснить возникновение космоса из некоего первоприродного хаоса. О богах, "осуществляющих" такое преобразование хаоса в космос замечательно сказано у свт. Григория Паламы: "бог, творящий не из ничего, не существовавший прежде материи, от своего внутреннего колыхания приобретающей образ, хотя и не упорядоченный, — какой он бог? Скажу, чуточку прибавив к словам Пророка: боги, которые не сотворили небо и землю из ничего, да сгинут (Иер. 10, 11), а с ними — и придумавшие их теологи" [17]. Л.А.Тихомiров замечает: