Святой Иоанн Лествичник советует заключать ум в слова молитвы и, сколько бы раз он ни устранился из слов, опять вводить его (Слово 28, гл.17). Этот механизм особенно полезен и особенно удобен. Когда ум будет таким обра­зом во внимании, тогда и сердце вступит в сочувствие уму умилением, — молитва будет совершаться совокуп­но умом и сердцем. Слова молитвы должно произно­сить очень неспешно, даже протяжно, чтоб ум имел возможность заключаться в слова. Утешая и наставляя общежительных иноков, занимающихся монастырски­ми послушаниями, ободряя их к усердию и тщаливости в молитвенном подвиге, Лествичник говорит: «От монахов, занимающихся послушаниями, Бог не требу­ет молитвы, вполне чистой от развлечения. Не унывай, будучи окрадываем рассеянностью! Благодушествуй и постоянно понуждай ум твой возвращаться к себе. Со­вершенная свобода от рассеянности — принадлежность Ангелов» (Слово 4, гл.93). «Порабощенные страстям! Будем молить­ся Господу постоянно, неотступно: потому что все бес­страстные перешли» такою молитвою «к состоянию бесстрастия из состояния страстного. Если ты неослаб­но будешь приобучать ум твой, чтоб он никуда не уда­лялся» из слов молитвы: «то он и во время трапезо­вания твоего будет при тебе. Если же попущено ему тобою невозбранное скитание повсюду, то он не воз­может никогда пребывать у тебя. Великий делатель ве­ликой и совершенной молитвы сказал: хощу пять словес умом  моим глаголати, нежели тьмы словес языком (1Кор.14:19). Такая молитва» — благодатная молитва ума в сердце, чуждая парения «не свойственна младенцам: и потому мы, как младенцы, заботясь о качестве молитвы» — о внимании при посредстве заключения ума в слова — «бу­дем молиться очень много. Количество служит причи­ною качества. Господь дает чистую молитву тому, кто мо­лится безленостно, много и постоянно своею оскверняемою    развлечением    молитвою» (Лествица. Слово 28, гл. 21). Новоначальные иноки нуждаются в продолжительном времени для обу­чения молитве. Невозможно, вскоре по вступлении в монастырь или по вступлении в подвиг, достичь этой верховной добродетели. Нужны и время, и постепенность в подвиге, чтоб подвижник созрел для молитвы во всех отношениях. Как цвет и плод произрастают на стебле или древе, которые сами прежде должны быть посеяны и вырасти: так и молитва произрастает на дру­гих добродетелях, иначе не может явиться, как на них. Не скоро инок справится с умом своим: он не скоро приучит ум свой пребывать в словах молитвы, как бы в заключении и затворе. Отвлекаемый усвоившимися ему пристрастиями, впечатлениями, воспоминаниями, попе­чениями, ум новоначального непрестанно расторгает спасительные для него узы, оставляет тесный путь, уно­сится на широкий: любит он странствовать свободно в поднебесной, в стране обольщений, с духами, низвер­женными с неба, — странствовать без цели, безрассуд­но, зловредно для себя. Страсти — эти нравственные недуги человека — служат основною причиною развле­чения при молитве. Соответственно ослаблению страс­тей уменьшается развлечение. Страсти обуздываются и умерщвляются мало-помалу истинным послушанием и истекающими из истинного послушания самоотверже­нием и смирением. Послушание, самоотвержение и смирение суть те добродетели, на которых зиждется преуспеяние в молитве. Непарительность, доступная человеку, даруется Богом в свое время такому подвижнику молитвы, который постоянством и усердием в подвиге докажет искренность своего желания стяжать молитву.

Священноинок Дорофей [81] , наш соотечественник, великий наставник духовному подвигу, подходящий этим достоинством своим к святому Исааку Сирскому, советует приобучающемуся к молитве Иисусовой спер­ва произносить ее гласно. Он говорит, что гласная молитва сама собою переходит в умную (Цветник священноинока Дорофея, поучение 30 и 32). «От молитвы гласной многой, — говорит священноинок, — истекает молитва умная, а от умной молитвы является молитва сердечная. Произносить молитву Иисусову должно не громким голосом, но тихо, вслух себе одному» (Цветник, поучение 32). При особенном действии рассеянности, печали, уныния, лености очень полезно совершать молитву Иисусову гласно: на гласную молитву Иисусову душа мало-помалу возбуждается от тяжкого нравственного сна, в который обычно ввергают ее печаль и уныние.

Способ, предлагаемый священноиноком, очень прост и удо­бен. Его надо соединять с механизмом святого Иоанна Лествичника, то есть произносить молитву Иисусову гласно, вслух себе одному, не спеша и заключая ум в слова молитвы: заключение ума в слова молитвы заве­щавается самим священноиноком (Цветник, поучение 32).

Механизм святого Иоанна Лествичника необходи­мо соблюдать и при способе, который изложен препо­добным Нилом Сорским во втором Слове его Предания или Устава Скитского. Преподобный Нил заим­ствовал способ свой у греческих отцов, Симеона Ново­го Богослова и Григория Синаита, и несколько упрос­тил. Святой Нил говорит: «Сказанному этими святыми об удерживании дыхания, то есть, чтоб не часто дышать, и опыт вскоре научит, что это очень полезно к собра­нию ума». Некоторые, не поняв этого механизма, при­дают ему излишнее значение, непомерно удерживают дыхание, и тем повреждают легкие, вместе причиняя вред душе усвоением ей понятия неправильного. Все разгоряченные и излишне напряженные действия слу­жат препятствием к преуспеянию в молитве, развиваю­щейся единственно на лоне мирного, тихого, благо­говейного настроения по душе и телу. «Все неумерен­ное — от демонов», — говорил Пимен Великий (Патерик Скитский, Достопамятные сказания, гл. 129).

Начинающему обучаться молитве Иисусовой очень вспомоществует к обучению ей ежедневное келейное правило из известного числа земных и поясных покло­нов, соответственно силам. Полагаются поклоны не­спешно, с чувством покаяния, и при каждом поклоне произносится молитва Иисусова. Образец этого моле­ния можно видеть в «Слове о Вере» преподобного Си­меона Нового Богослова (Добротолюбие, ч.1). Описывая ежедневный ве­черний молитвенный подвиг блаженного юноши Геор­гия,  святой Симеон говорит:  «Он помышлял, что предстоит Самому Господу и припадает к пречистым ногам Его; он молил Господа со слезами, чтоб Господь умилосердился над ним. Молясь, он стоял неподвиж­но, подобно некоему столбу, не дозволяя себе никакого движения ни ногами, ни другою какою частью тела, не дозволяя очам любопытно обращаться на стороны: он стоял с великим страхом и трепетом, не допуская себе дремания, уныния и лености». Число поклонов на пер­вый раз может быть ограничено двенадцатью. Соображаясь с силами, с удобством, доставляемым обстоятельствами, это число может постоянно возрастать. При умножении числа поклонов должно строго наблюдать, чтоб качество молитвенного подвига сохранилось, чтоб нам не увлечься к бесплодному, вредному количе­ству, по причине плотского разгорячения. От поклонов тело согревается, несколько утомляется: такое состоя­ние тела содействует вниманию и умилению. Остережемся, остережемся, чтоб это состояние не перешло в плотское разгорячение, чуждое духовных ощущений, развивающее ощущение естества падшего. Количество, столько полезное при правильности настроения и цели, может быть очень вредным, когда оно приводит к плотскому разгорячению. Плотское разгорячение по­знается по плодам своим; ими оно отличается от духов­ной теплоты. Плоды плотского разгорячения — самомнение, самонадеянность, высокоумие, превозноше­ние, иначе гордость в различных видах ее, к которым удобно прививается прелесть. Плоды духовной тепло­ты — покаяние, смирение, плач, слезы. Правило с по­клонами всего удобнее совершать, отходя ко сну: в это время, по окончании дневных попечений, можно со­вершать правило продолжительнее и сосредоточеннее. Но и утром, и среди дня полезно, особенно юным, по­лагать умеренное количество поклонов, — поклонов 12 и до 20-ти. Этими поклонами поддерживается молит­венное настроение и распятие плоти, поддерживается и усиливается усердие к молитвенному подвигу.

Предложенных мною советов, полагаю, достаточ­но для новоначального, желающего обучиться молитве Иисусовой: «Молитва, — сказал преподобный Мелетий Исповедник, — учителя не требует, но тщания, но ра­чения и особенного усердия, — и бывает учителем ее Бог» (Избранные Класы. Изд. Оптиной пустыни, 1848г.). Святые отцы, написав много сочинений о мо-литве, чтоб доставить делателю правильное понятие о ней и верное руководство к упражнению ею, предлагают и поощряют вступить в самый подвиг для получе­ния существенного познания, без которого учение сло­вом, хотя и извлеченное из опытов, мертво, темно, непонятно, как нуждающееся в объяснении и оживле­нии опытами. Наоборот: тщательно занимающийся молитвою и уже преуспевший в ней должен часто обра­щаться к писаниям святых отцов о молитве, ими пове­рять и направлять себя, помня, что и Великий Павел, хотя имел благовестию своему превысшее всех свиде­тельств свидетельство Духа, но ходил в Иерусалим и предложил бывшим там апостолам благовестие, воз­вещенное им между язычниками, на рассмотрение, — да не како вотще теку, или текох (Галл.2:2), —говорит он.

Ученик. Какие книги святых отцов должен читать желающий заниматься молитвою Иисусовою под руко­водством боговдохновенного учения?

Старец. Это зависит от того рода жизни, который проводится подвижником молитвы. Рассмотри сочине­ния Каллиста и Игнатия Ксанфопулов о безмолвии и молитве, — и увидишь, что оно написано для иноков, пребывающих в затворе или проводящих жизнь от­шельническую, подобную жизни иноков Египетского Скита, в котором каждый старец жил в отдельной ке­лье, имея одного, двух и не более как трех учеников. Проводящих такой род жизни святые отцы называют безмолвниками (Лествица, Слово 1, гл.26).

Сказанное о книге Ксанфопулов должно сказать и о книгах Григория Синаита, Исаака Сирского,  Нила Сорского,  священноинока Дорофея.  Занимающийся молитвою, при занятии монастырскими послушания­ми, может ознакомиться и с этими книгами, но не для руководства ими, а единственно для знания, наблюдая притом осторожность, чтоб они не повлекли его без­временно в уединение и затвор или к несвойственно­му подвигу. Часто случается то и другое к величайшему вреду обманутого ревностью безрассудною. Дети и от­роки, когда, по неразумию своему и легкомыслию, по­кусятся поднять тяжесть, превышающую силу их, то надрываются, нередко губят себя окончательно: так и не созревшие в духовном возрасте подвергаются вели­ким бедствиям от духовного подвига, не соответствую­щего устроению их, нередко впадают в расстройство неисправимое. Сочинения святых Исихия, Филофея и Феолипта, помещенные во второй части Добротолю­бия, очень полезны для общежительных и для уединен­ных иноков. Особенно полезны предисловия схимона­ха Василия: в них изложено учение о молитве покая­ния, учение столько полезное, столько нужное для нашего времени. Находится много назидательных на­ставлений о молитве в книге Варсонофия Великого; надо заметить, что в первой половине ее заключаются ответы к безмолвникам, а во второй, с 220-го ответа, к инокам, подвизавшимся в общежитии.

Ученик. Что значит место сердечное, о котором го­ворят святые Симеон Новый Богослов, Никифор мо­нашествующий и другие отцы?

Старец. Это — словесная сила или дух человека, при­сутствующий в верхней части сердца, против левого сосца, подобно тому, как ум присутствует в головном мозге. При молитве нужно, чтоб дух соединился с умом и вместе с ним произносил молитву, причем ум действует словами, произносимыми одною мыслью или с участием голоса, а дух действует чувством умиле­ния или плача. Соединение даруется в свое время Бо­жественной благодатью, а для новоначального доста­точно, если дух будет сочувствовать и содействовать уму. При сохранении внимания умом дух непременно ощутит умиление. Дух обыкновенно называется сердцем, как и вместо слова ум употребляется слово голова. Мо­лись со вниманием, в сокрушении духа, помогая себе вышеисчисленными механизмами: при этом само со­бою откроется опытное познание места сердечного. О нем удовлетворительно объяснено в предисловиях схимонаха Василия.

Ученик. Мне показалось, что ты отвечал неохотно на вопрос мой о сердечном месте и, отослав меня к предисловиям схимонаха Василия, этим уклонился от изложения твоих собственных понятий и взглядов. Умоляю тебя: для пользы моей и других, выскажись откровенно на вопрос мой.

Старец. Вопрос твой навел скорбь на мое сердце. Этот вопрос делали мне многие, — и был он часто вы­ражением, которым выражалось состояние самооболь­щения, состояние душевного повреждения. С трудом исправляется душевное повреждение, произведенное неправильным упражнением в духовных подвигах, — по большей части остается неисправимым. Остается оно неисправимым или по причине гордости повредивших­ся, или по причине оконченности повреждения. Яд лжи — страшен: с упорством держится он в тех, кото­рые приняли его произвольно; оставляет он смертоносное действие в тех, которые, сознав его, не отверг­ли его и не извергли из себя с решительным самоотвержением. Зодчие воздушных замков, видя здание свое возвышающимся до небес, любуются и восхища­ются этим обольстительным зрелищем: они не любят напоминания евангельской заповеди,  возвещающей, что всякому человеку, зиждущему храмину, подобает иско­пать, и углубить, и положить основание на камени (Лк.6:48). Ка­мень — Христос. Христос предстоит взорам ума наше­го в Евангелии: предстоит Он взорам ума поведением Своим; предстоит взорам ума учением Своим; предсто­ит взорам ума заповедями Своими; предстоит взорам ума смирением Своим, по причине которого Он по­слушлив был до смерти, смерти же крестныя (Флп.2:8).