Измаильтяне привели Иосифа в Египет (Быт. гл. 39): там пере­продали его Пентефрию, вельможе фараона — фарао­нами именовались цари египетские — начальнику телох­ранителей царских. И Господь был с Иосифом, таин­ственно бдел над ним, помогал ему. Скоро заметил гос­подин благословение неба над рабом своим и очень полюбил его. Следствием этой особенной любви было то, что Пентефрий вручил Иосифу управление всем до­мом своим и всем имением. Господь, ради Иосифа, бла­гословил достояние египтянина: излилась благодать Божия на все имение его, на дом его и на поля его. Пентефрий предался расположению своему со всею безза­ботливою доверчивостью, даже сам не осматривал ни­чего, не обращал ни на что внимания. Иосиф был очень статен, прекрасен собою. Красота его привлекла взоры жены Пентефрия. Страсть объяла ее: открыто, прямо объявила она юноше страсть свою. Юноша не согласил­ся на беззаконие. Он увещевал жену, пылавшую безум­ным и преступным вожделением; он говорил ей: «Гос­подин мой так вверился мне и так почил на моих забо­тах, что даже не знает ничего, что у него в доме. Все добро свое он сдал безотчетливо в мои руки: в его доме нет никого выше меня; все в моем ведении, кроме тебя, супруги его. Как же мне поступить по словам твоим? Как мне согрешить пред Богом?» Не слышит преступная жена мудрых слов сына Иаковлева: другое говорит в ней овладевшая ею страсть. Она слышит только голос страсти: слова Иосифа пролетели мимо слуха ее, как пустые звуки без смысла и значения. От времени до времени повторяет жена предложение, всегда с одинаково от­крытою, пламенною наглостью. Однажды Иосиф зани­мался в доме по должности своей; случилось, что тут никого не было из домашних, исключая госпожи. Она схватывает его за одежду, умоляет, требует, чтоб жела­ние ее было тут же исполнено. Иосиф вырывается из рук ее, убегает; верхняя одежда его осталась в руках египтянки. Неудовлетворенная преступная любовь вне­запно превращается в бешеную ненависть: та, которая за минуту искала насладиться прелестями прекрасной плоти, теперь неистово жаждет напиться кровью. Вопи­ет исступленная египтянка, громким визгом и криком сзывает домашних. Прибегают они. «Глядите, — говорит им египтянка, — этот молодой евреянин введен в дом наш, чтоб поругаться над нами!.. Он пришел ко мне... он сказал мне... я закричала громким голосом... услышав вопль мой, он убежал от меня... вот верхняя его одежда в руках моих!» Она сохранила эту одежду до возвраще­ния Пентефрия. В другой раз одежда — немой, услышан­ный лжесвидетель на Иосифа. Когда возвратился вель­можа, жена пересказала ему событие. Она говорила жалобно и тихо: «Ко мне приходил молодой евреянин, которого ты ввел к нам, чтоб обесчестить нас, и пред­лагал мне беззаконие. Когда же я громко закричала, он убежал, оставив у меня свою верхнюю одежду». Услы­шав сказание правдоподобное, в котором простотою и холодностью рассказа искусно прикрывались страшная буря душевная и адская клевета, видя в руках жены дока­зательство происшествия — одежду Иосифа, доказатель­ство, против которого, по-видимому, не было опровер­жений, Пентефрий пришел в сильное негодование. Рас­спросы и суд признал он излишними, ненужными, — так преступление раба в глазах его было ясно, живо, очевидно. Он велел ввергнуть Иосифа в темницу, в ко­торой содержались государственные преступники, — в твердыню: так называет эту темницу Писание.

Господь, избравший Иосифа с дней его детства, Гос­подь, помогавший ему в плену и в доме Пентефрия, не оставил его и в темнице. Расположилось к Иосифу сер­дце начальника темницы: он вверил юному узнику всю темницу, всех узников, заключенных в ней, и, подобно Пентефрию, почил со всею доверенностью на заботах Иосифа. Спустя несколько времени, провинились пред египетским царем двое вельмож его: старейшина вино­черпий и старейшина над хлебами (Быт. гл. 40). Разгневанный фа­раон заключил их в ту же темницу, в которой содержал­ся Иосиф. Начальник темницы поручил их Иосифу. Ког­да они пробыли несколько дней в темнице, в одну и ту же ночь каждый из них увидел сон. Утром приходит к ним Иосиф и примечает, что они оба в смущении. Он спрашивает вельмож фараоновых: «Отчего на лицах ва­ших печаль»? Они отвечают: «Каждый из нас видел сон; но некому истолковать снов наших». Иосиф сказал: «Не Бог ли дает дар изъяснять те сны, которые посылаются от Него? Расскажите мне сны ваши». Из слов Иосифа видно его духовное преуспеяние, плод искушений. Ког­да в детстве он видел сны, то ощущал только, что в них есть значение, и пересказывал их отцу и братиям, как бы ища объяснения, но не смея присовокуплять никако­го толкования. А здесь едва услышал, что старейшины видели сон, и уже надеется найти разрешение загадоч­ных сновидений в Боге, к Которому он приблизился, Которому усвоился скорбями, верою, чистотою, молит­вою. Сны ввели его в горнило скорбей; сны выведут его из этого горнила, в который промысел обыкновенно ввергает людей, предназначаемых им для дел великих. Начал старейшина виночерпий рассказывать сон свой: «Привиделось мне, — сказал он, — что передо мною ви­ноградный сад; в саду вижу три лозы, сочные, пустив­шие отрасли и давшие зрелый плод. Чаша фараонова была в руке моей. Я взял кисть винограда, выжал сок в чашу и подал ее фараону». Иосиф отвечал: «Вот значе­ние этого сна: три лозы — три дня. Пройдут еще три дня, и вспомнит фараон о тебе, возвратит тебе пре­жний сан твой старейшины виночерпия: ты будешь подавать чашу фараону по-прежнему. Тогда, в благопо­лучии твоем, вспомни обо мне. Окажи мне милость: поведай обо мне фараону и изведи меня из этих угрю­мых стен. Я украден из еврейской земли и здесь не сделал ничего худого, а меня ввергли в эту ужасную тем­ницу». Старейшина над житницами, услышав истол­кование благоприятное, также пересказал свой сон Иосифу: «И я, — говорил он, — видел сон. Мне предста­вилось, что держу на голове три корзины с хлебами. В верхней корзине было всякого роду печенье, употреб­ляемое фараоном. Внезапно налетели птицы, начали клевать печенье». Иосиф отвечал: «Вот значение сна: три корзины — три дня. Пройдут еще три дня — и сни­мет фараон с тебя голову твою! Труп твой повесят на древе; птицы небесные съедят тело твое». Настал тре­тий день: это был день рождения фараона. Он дал пир своим придворным; в беседе с ними вспомнил царь о двух заключенных старейшинах: старейшине виночер­пию возвратил прежний сан, и тот снова стал подавать чашу фараону, а старейшину над житницами велел каз­нить, по предсказанию Иосифа. И забыл старейшина виночерпий об Иосифе. Еще нужно было праведнику томление в темнице! Еще нужны ему были уединение и мрак тюрьмы, чтоб душа его глубже погрузилась в мо­литву, ею еще более приблизилась к Богу, еще светлее озарилась разумом духовным.

Прошло два года, — фараон видит сон (Быт. гл. 41). Ему предста­вилось, будто он стоит при реке: вот выходят из реки семь коров, тучных, прекрасных, и стали ходить по прибреж­ному пастбищу. За ними вышли из реки другие семь ко­ров, тощих, неприятного вида, — тоже начали ходить с первыми по берегу реки. Внезапно тощие коровы пожра­ли тучных, и не заметно было, чтоб тучные взошли в них: они сохранили свой прежний вид изнурения. Проснулся фараон. Потом опять засыпает, — видит другой сон: ви­дит, будто из одного стебля выросли семь колосьев, на­полненных зрелыми зернами: за ними выросли другие семь колосьев, тонких, как бы иссушенных зноем и вет­ром. Эти тонкие колосья поглотили в себя семь первых полных колосьев. Проснулся фараон; смутилась душа его; с наступлением утра он приказывает собрать всех ученых и мудрецов Египта и пересказывает им сон свой. Но они не могли истолковать сновидения, произведшего в царе задумчивость и смущение. Тогда старейшина ви­ночерпий сказал фараону: «Теперь вспоминаю согреше­ние мое! Когда ты, царь, прогневался на рабов твоих, на меня и на старейшину над житницами, повелел заключить нас в темницу, которая при доме начальника те­лохранителей: каждый из нас, в одну и ту же ночь, уви­дел сон. Там с нами был молодой евреянин, раб началь­ника телохранителей; мы рассказали ему сны свои, и он истолковал их. Мне предсказал возвращение сана, а то­варищу моему казнь. Так и случилось с обоими нами». Фараон послал в темницу за Иосифом, велел приве­сти его к себе. Вывели Иосифа из твердыни: вывела его рука Божия. По обычаю страны остригли ему волосы, переменили на нем одежду: он предстал пред лице фа­раона. Египетский царь пересказал ему сны свои и жа­ловался на мудрецов, что они не могли истолковать этих видений. «Я слышал о тебе, — говорил фараон Иосифу, — что ты объясняешь сны, когда тебе переска­жут их». Иосиф отвечал: «Без Бога не может фараон получить удовлетворительного ответа». Невольно Иосиф обнаруживает свое духовное состояние! Он ис­поведует явное, чудное, существенное Божественное действие, действие Святаго Духа, независящее от чело­века, посещающее человека по высшей воле и открыва­ющее ему тайны. Это невидимое общение с Богом, это благодатное действие ощущал в душе своей Иосиф: до такой высоты духовного преуспеяния возвели его по­стоянство в добродетели, бедствия, страдания, — или, правильнее, благодать Святаго Духа, осеняющая посто­янно добродетельных, в особенности же страдальцев невинных. «Оба сна твои, — сказал он фараону, — име­ют одно значение; сны твои — один сон. Семь коров туч­ных предзнаменуют семь лет плодородных; семь полных колосьев предзнаменуют то же. Семь коров тощих и семь колосьев иссохших означают семь лет голода. Бог пока­зывает фараону то, что Он вознамерился совершить. Наступят семь лет: в течение их будут в Египте обильные жатвы. Приидут другие семь лет, и от скудости их забу­дется обилие первого семилетия. Голод поразит, сгубит землю. Самые следы предшествовавшего обилия изгла­дятся последующею за ним скудостью: потому что голод будет очень сильный. Дважды повторился сон фараона: это подтверждение изречения Божия и знак, что Бог ускорит привести в исполнение Свое определение. Царь! Высмотри у себя разумного человека и поручи ему землю египетскую. Пусть в течение семи плодонос­ных лет собирается пятая часть всего урожая; собирае­мая пшеница должна поступить в ведение фараона и храниться в городах. Таким образом составятся хлебные запасы для семи лет неурожайных, и земля не погибнет от голода». Понравились слова Иосифа фараону и ок­ружающим его. Фараон сказал им: «Где же нам найти другого человека, который бы, как этот, имел в себе Духа Божия?» Потом, обращаясь к Иосифу, говорит ему: «Бог открывает тебе тайны, и потому нет человека, ко­торый бы сравнился с тобою мудростью и разумом. Будь главою в доме моем; пусть повинуются тебе все люди мои! Разве одним престолом я буду выше тебя. Постав­ляю тебя над всею землею египетскою».

Фараон снял перстень с руки и надел его на руку Иосифа, облек его в червленую одежду, возложил на него золотую гривну и повелел посадить его на вторую колес­ницу свою: в ней возили нового сановника по городу; перед колесницей шел глашатай, возвещая народу сан и власть Иосифа. Тогда Иосифу исполнилось тридцать лет. Фараон женил своего наперсника на Асенехе, дочери жреца илиопольского, и переименовал его, назвав — Псомфомфаних. Что бы значило это наименование? Оно значит «Спаситель мира» [5] . Прообразовал Иосиф нисше­ствие на землю Богочеловека, к падшему и заблудшему роду человеческому, когда послан был отцом к братьям, пасшим скот вдали от отцовской кущи. Прообразовал Его, когда был продаваем братьями иноплеменникам. Прообразовал Его погребение своим заключением в темнице; внезапным возвышением и славою прообразовал славу Его воскресения. Дочь жреца илиопольского, всту­пившая в супружество с Иосифом, предъизображала Церковь Христову, составившуюся из язычников. Спасе­нием народа от смерти предзнаменовалось спасение че­ловечества от смерти вечной. Раздаятель вещественного хлеба был предъизображением Того, Кто и Хлеб сшедый с небеси, и Раздаятель этого небесного хлеба (Ин. гл. 6). Из среды таинственных ветхозаветных прообразований в первый раз услышалось утешительное имя: Спаситель мира! Див­но промысл Божий предвещал великое дело Божие, ис­купление человечества, библейскими прообразователь­ными тенями. В какой дали времен начали являться эти тени! Как живо обрисовывали они истину! Какою таин­ственностью покрыты были для современников! Как они стали ясны, очевидны, когда Бог открыл человекам разумение вдохновенных Им Писаний.

Иосиф приступил к исполнению обязанностей, к ко­торым призвал его Сам Бог и которые, по устроению Божию, возложил на него владетель Египта. Он предпри­нял путешествие по всему Египту и, обозрев страну, сде­лал нужные распоряжения. Земля в продолжение семи лет давала обильную жатву. В течение этих семи лет Иосиф скоплял хлебные запасы, которые хранил в горо­дах за надежным присмотром и стражею в обширных кладовых. Он собрал бесчисленное количество пшеницы: она лежала в складочных местах подобно горам песку. В течение тех же плодородных семи лет Асенефа родила двух сынов. Иосиф назвал первенца Манассиею. Назы­вая так, он включил в имя старшего сына глубокую мысль: так устроил меня Бог, что я забыл страдания мои. Второго он назвал Ефремом, соединяя с этим именем другую глубокую и благочестивую мысль: Бог возрастил меня в земле смирения моего. Такие мысли заключают в себе эти имена, по значению своему на еврейском языке [6] . Протекли семь лет плодородных, как проходит все, что подчинено времени: наступили голодные годы. По предсказанию Иосифа, голод начал свирепствовать по всей земле. Народ египетский возопил к фараону, прося хлеба. Фараон отвечал подданным: «Идите к Иосифу и делайте то, что он скажет вам». Иосиф отворил запас­ные житницы, начал продавать оттуда хлеб египтянам. Голод свирепствовал по лицу земли. Жители соседних стран, услышав, что в Египте продается хлеб, и утесня­емые голодом, начали приезжать в Египет для покупки пшеницы. Мудрый, предусмотрительный правитель за­готовил запасный хлеб в количестве, способном не только прокормить свой народ, но и привлечь деньги других народов в египетское государство.

В числе прочих земель, угнетенных голодом, томи­лась земля ханаанская. Терпело недостаток в пище и семейство святого патриарха. Слух, что в Египте прода­ется хлеб, дошел до старца (Быт. гл. 42). Он сказал сыновьям своим: «Я слышал, есть пшеница в Египте: что вы не обратите на это внимания? Сходите туда, купите сколько-нибудь хлеба для поддержания жизни нашей; иначе — чтоб не пришлось нам умереть с голоду». Повинуясь воле отца, десять братьев Иосифа отправились в Египет для покуп­ки хлеба. Вениамина не отпустил Иаков с братьями; он сказал: «Чтоб не случилось с ним на дороге чего худого».

Прибыв в Египет, сыновья Иакова пришли с прочи­ми покупателями на то место, где продавался хлеб. Про­дажею хлеба занимался сам Иосиф. Когда братья пред­стали перед него, он тотчас узнал их; но они нисколько не подозревали, что стоят пред братом, проданным в рабы за двадцать златниц. И как им было узнать его? Когда они расстались с ним, ему едва минуло семнад­цать лет; теперь он приближался к сорокалетнему воз­расту. Измененный годами, он не менее изменен был величием и блеском сана, первого в царстве египетском, которое опередило почти все другие государства образованностью, могуществом, внутренним устрой­ством. Представ перед Иосифа, братья низко поклонились ему, челом до земли. Иосиф вспомнил сны свои... Мудрый, добродетельный Иосиф! Он отложил до друго­го времени объявить себя братьям. Сколько эта великая душа имела над собою власти! Не снедалось ли сердце его желанием тотчас дать о себе радостнейшую весть престарелому, святому родителю, который более двад­цати лет ничего не знал о нем и, считая погибшим без­возвратно, печалился неутешно? Он не внимает влече­нию милостивого, великодушного сердца, избирает об­раз действования, необходимо нужный для пользы и своей, и братьев своих. Иосиф знал грубые, необузданные нравы этих людей; то были полудикие пастухи, взросшие на кочевьях, проведшие всю жизнь при ста­дах, на приволье буйной свободы, под открытым небом, в безлюдных пустынях. Они не знали никакой власти над собою, не знали никакой бразды: отцу оказывали неповиновение; причиняли ему частые оскорбления; всякое пожелание свое, как бы оно преступно ни было, приводили в исполнение; руки их нередко бывали обаг­рены кровью невинных. Такими изображает Писание сыновей Иакова. Им нужен был урок. Для собственного благополучия их, необходимо было познакомить их с покорностью, с благонравием. Жестокие души, привык­шие попирать совесть и страх Божий, иначе не могли быть потрясены, приведены в чувство и самопознание, как пыткою страха человеческого. Предвидя продолжи­тельный голод, Иосиф предвидел и необходимость пе­реселения семейства Иаковлева из Палестины в Египет. Не поэтому ли он назвал братьев своих, при первом их приезде в Египет, соглядатаями?.. Если б братья его вне­сли с собою в новое отечество свою необузданность, свое буйство, скоро навлекли бы на себя негодование египтян; скоро низринулось бы благополучие семейства Иаковлева, благополучие самого Иосифа; семейство это и он подверглись бы величайшим бедствиям. Приобре­тенное долговременными страданиями должно было оградить, сохранить мудрым поведением.

Иосиф обошелся с братьями важно, сурово, как строгий властелин. «Откуда вы?» — спросил он их. Они отвечали: «Из земли Ханаанской: пришли купить хле­ба». Он возразил: «Вы соглядатаи: пришли высмотреть нашу страну!» Они отвечали: «Нет, господин! Рабы твои пришли купить хлеба. Все мы братья, сыновья одного старца. Мы пришли с мирным расположением: рабы твои не соглядатаи». Он сказал: «Нет, нет, вы пришли высмотреть землю!» Они отвечали: «Нас двенадцать бра­тьев; рабы твои — из земли Ханаанской. Меньшой из нас остался при отце, а одного... не стало». Иосиф заметил: «В ваших словах есть ложь! Правду я сказал, что вы со­глядатаи. Клянусь неприкосновенностью фараона, вы не выйдете отсюда, если меньшой брат ваш не придет ко мне. Этим вы должны оправдать себя. Пошлите одного из среды вас: пусть приведет брата. Вы же останетесь здесь под стражею, доколе не объяснится, справедливы ли слова ваши или нет. Если они окажутся несправед­ливыми... Клянусь неприкосновенностью фараона, вы соглядаи!» — и с этими словами отдал их под стражу.

Прошли три дня. На третий день он призывает их и говорит: «Я из числа боящихся Бога. Вот как поступи­те: если вы с мирным расположением, то идите, отве­зите купленную вами пшеницу; один же из вас будет удержан здесь под стражею. В следующий раз приведи­те ко мне брата вашего: этим вы докажете истину слов ваших. Если же не приведете меньшого брата, то ниже увидите лица моего!» Иосиф говорил с братьями свои­ми при посредстве переводчика. Он еще не отпустил их окончательно, и, в то время как занялся с другими покупателями, сыновья Иакова начали потихоньку беседо­вать между собою на еврейском языке. Могли ли они предполагать, что грозный египетский вельможа пони­мает их! А он напряженным слухом и вниманием сле­дит за каждым словом; каждое их слово уловляет душа его, полная святой любви, действующая с святою, спа­сительною мудростью. «Право, — говорили друг другу сыновья Иакова, — преследует нас грех, который мы совершили над братом нашим! Мы пренебрегли глубо­кою скорбью его, мы не послушали его, когда он умо­лял нас: за него пришла на нас эта напасть!» Рувим ска­зал прочим: «Не говорил ли я вам, не обижайте юно­ши? Вы меня не послушали: вот кровь его взыскивает­ся». Пронзали чувствительное сердце Иосифа слова братьев. Он вышел на минуту от них и облегчил обре­менившееся сердце потоками слез. Потом опять пришел к ним, избрал из среды их Симеона, приказал возло­жить на него пред глазами их оковы. В поступках мудро­го Иосифа все имеет свою причину. О причине, по ко­торой цепи сделались уделом дикого и свирепого Симе­она, не другого кого из братьев, умалчивает Писание; но из того же Писания видно, что именно ему нужен был более строгий урок. Все десять братьев позволяли себе тяжкие проступки; но Симеон запятнал себя ужас­ным убийством сихемлян, чем подверг все семейство святого патриарха страшной опасности, от которой оно было избавлено особенным заступлением промысла. И не его ли руки поднимались на другое убийство, бо­лее ужасное и преступное?.. Иосиф отдал тайное прика­зание наполнить пшеницею мешки братьев и в мешок каждого вложить деньги, отданные за пшеницу, сверх того дать им на дорогу пищи. Видно, каждый отдельно заплатил за взятую им пшеницу: эта черта — одна из тех, которыми изображаются перед нами отдаленные обы­чаи библейской древности. Навьючив ослов пшеницею, сыновья Иакова отпра­вились в обратный путь. На первом стану один из них, с намерением накормить осла, снял с него мешок, ко­торый как-то развязался, — и увидел узелок своих денег в мешке, поверх пшеницы. Он закричал братьям: «Мои деньги мне возвращены! Вот они... в мешке моем». Ужаснулось сердце их; они смутились и говорили друг другу: «Что Бог творит с нами?» Прибыв в землю Хана­анскую, к отцу, они рассказали все, случившееся с ними, говорили: «Муж, господин земли той, обошелся с нами очень сурово, даже посадил нас в тюрьму, как соглядата­ев. Мы сказали ему: Нет! Господин, мы не соглядатаи! Мы пришли с мирным расположением. Нас двенадцать братьев, мы сыновья отца нашего; одного из нас... не ста­ло, а меньшой при отце, в Ханаанской земле. Отвечал нам тот муж, господин земли: «Вот что будет для меня доказа­тельством, что вы не соглядатаи, а люди с мирным рас­положением: одного из вас оставьте здесь у меня; сами, взяв купленную для дома вашего пшеницу, идите; но мень­шого брата вашего приведите ко мне. По этому узнаю, что вы не соглядатаи, но люди мирные: и тогда отдам вам брата вашего, остающегося у меня теперь заложником, и вы будете торговать свободно в египетской земле». Когда они высыпали пшеницу из мешков, у каждого вместе с пшеницею выпал узелок с его деньгами, отданными за пшеницу. Увидев узелки своих денег, они испугались. Уви­дел эти узелки отец их и также испугался. «Вы, — сказал он им, — сделали меня совсем бездетным! Иосифа нет; Симеона нет: и Вениамина ли хотите взять? За вас об­рушились на голову мою все эти беды». Рувим отвечал ему: «Двух сыновей моих убей, если не приведу Вениа­мина к тебе обратно». Старец отвечал: «Не пойдет сын мой с вами! Брат его умер; он остался один: если слу­чится ему зло на дороге, в которую вы отправляетесь, то вы сведете старость мою с печалью в ад».

Голод усиливался, усиливался, одолел землю (Быт. гл. 43). Кон­чилась в дому Иакова пшеница, привезенная из Египта, и сказал старец сыновьям своим: «Сходите опять в Еги­пет, купите нам сколько-нибудь хлеба». Иуда отвечал ему: «Муж, господин той земли, сказал нам, подтверж­дая клятвою слова свои, что мы не увидим лица его, если не придет с нами меньшой брат наш». Иаков заме­тил: «Зачем вы сделали это злое дело, зачем сказали мужу, что есть у вас брат?» Они отвечали: «Муж делал нам строгие и подробные допросы. Он выспрашивал: жив ли еще отец ваш? Есть ли еще у вас брат? Мы отве­чали на вопросы его. Разве знали мы, что он скажет: приведите брата вашего?» Потом Иуда начал уговари­вать отца своего: «Отпусти юношу со мною; мы встанем, пойдем, достанем хлеба на пропитание тебя и себя, чтоб нам не умереть с голоду. Я возьму на мою ответственность Вениамина: от моей руки взыщи его. Если не приведу его назад и не поставлю пред тобою, да бу­дет гнев твой на меня во всю жизнь мою. Если бы мы не промедлили столько, то два раза успели бы побывать в Египте». На это сказал отец: «Когда уж так, то вот как сделайте: возьмите здешних произведений и принесите тому мужу в дар. Возьмите ладану, меду, стираксы и оре­хов. Возьмите двойные деньги, чтоб можно было воз­вратить деньги, найденные в мешках ваших: может быть, они попали туда по какому недоразумению. И бра­та вашего возьмите. Собирайтесь в путь и идите к мужу. Бог мой да преклонит мужа к милосердию, чтоб он от­пустил брата вашего и Вениамина. Я вполне сделался бездетным!»

Сыновья Иакова взяли с собою дары и двойные деньги, отправились в Египет. Прибыв туда, предстали Иосифу. Увидел Иосиф Вениамина, брата своего по ма­тери, — и возмутилась душа его. Он призвал управляю­щего своим домом и сказал ему: «Веди этих людей в дом мой и приготовь хороший обед: в полдень они будут обедать со мною». Домоправитель исполнил по прика­занию Иосифа, повел братьев в дом его. Они, видя, что их ведут в дом Иосифа, говорили друг другу: «Нас ведут сюда по случаю денег, найденных в наших мешках, чтоб взнести на нас клевету, обвинить нас, взять в рабы и завладеть ослами нашими». Поэтому у ворот дома, не входя в них, они приступили к домоправителю и гово­рили ему: «Умоляем тебя, выслушай нас. Когда мы при­ходили в первый раз за покупкою хлеба и, взяв насы­панными наши мешки, отправились в обратный путь, — на первом стану развязали мешки наши и внезапно уви­дели деньги свои, каждый в своем мешке; эти деньги мы принесли теперь обратно, весом. А для покупки нового хлеба принесли другие деньги. Кто же отданное нами серебро за первый хлеб вложил в мешки наши, мы не знаем». — «Успокойтесь, — отвечал домоправитель, — не опасайтесь ничего. Бог ваш, Бог отцов ваших послал вам богатство в мешки ваши. А деньги, внесенные вами, значатся у меня в приходе и считаются в числе получен­ных». Он вывел к ним Симеона. Потом была принесена вода, им умыли ноги, а ослам дали корму. Они выложи­ли дары и, приготовив их, ожидали выхода Иосифова к полудню.

Когда Иосиф возвратился в дом, братья поднесли ему дары и поклонились челом до земли. Он спросил их: «Здоровы ли вы?» Потом прибавил: «Здравствует ли старец, отец ваш, о котором вы не сказывали? Неужели он жив еще?» Они отвечали: «Еще жив и здравствует раб твой, отец наш». — «Благословен этот человек пред Богом!» — сказал Иосиф. Они низко поклонились ему. Сыскав глазами между ними Вениамина, Иосиф спро­сил: «Это ли меньшой брат ваш, которого вы обещали привести ко мне?» И на утвердительный ответ их про­молвил: «Бог да помилует тебя, дитя мое!» Смутился Иосиф; сильно забилось его сердце; слезы хлынули из глаз. Поспешно ушел он в свою спальню, там насы­тился слезными потоками; потом умыл лицо, вышел к братьям и, удерживая себя, сказал: «Предложите трапе­зу». Для него приготовлено было отдельно, а отдельно для сыновей Иакова, и отдельно для египтян, которые в тот день обедали у вельможи. Египтяне, повествует Пи­сание, не могли быть за одним столом с евреями; они, по своему поверью, гнушались всякого пастуха-овцево­да. Сыновей Иакова посадили прямо против Иосифа, по годам их. Удивились они, увидя себя рассаженными по старшинству. Им подавали кушанья, каждому отдельно часть его: части накладывал сам Иосиф и Вениамину накладывал больше, нежели прочим братьям. Поставле­но было и вино. Отлегло сердце у сыновей Иакова за трапезою роскошною и приветливою. Непривыкшие стеснять себя, пустынные пастухи поели досыта и вы­пили обильно. Эта трапеза прообразовала духовную трапезу Христа Спасителя, предлагаемую христианам на Божественной литургии. Господь благоволил соде­латься братом нашим, Он приобрел владычество над миром — таинственным Египтом, — а братиям Своим, которые страждут под бременем греха, уготовал трапезу и упоявающую державную чашу (Пс.22:5), пресвятое тело Свое и пресвятую кровь Свою. Христиане, причащаясь этой Божественной пищи, причащаются живота вечного, освобождаются от грехов и, в упоении наслаждением духовным, забывают скорби, гнетущие их при стран­ствовании в Египте — в стране чужой, в стране изгна­ния: эта страна, исполненная горестей и бедствий, ви­димых и невидимых, — жизнь земная.

Иосиф между тем отдал тайное приказание своим подчиненным (Быт. гл. 44): «Наполните мешки этих людей пшени­цею, всыпьте больше, лишь бы в силах были увезти. Деньги каждого положите в мешок сверху пшеницы. В мешок меньшого вложите, кроме денег, и серебряную мою чашу». Все было исполнено по приказанию Иоси­фа. Наступило утро: сыновья Иакова пустились в путь с навьюченными хлебом ослами. Когда они вышли из го­рода и были еще недалеко, Иосиф говорит домоправи­телю своему: «Ступай скорее в погоню за этими людь­ми, настигни их и скажи: что это? вы за мое добро воз­дали злом? Зачем вы украли мою серебряную чашу? Не та ли это чаша, из которой пьет господин мой? Да в ней же он и волхвует». Домоправитель, настигнув их, повторил от слова до слова приказанное Иосифом. Они отвечали: «Напрасно так говорит господин! Нет, рабы твои не сделали этого. Если деньги, найденные нами в мешках наших, мы принесли опять из земли ха­наанской, то с чего нам красть из дому господина твое­го серебро и золото? У кого найдешь чашу, тот да будет казнен, и мы отдадимся в рабство господину нашему». Домоправитель отвечал: «Пусть будет по слову вашему: у кого найдется чаша, тот да поступит в рабы к господи­ну моему». Они поспешно сняли мешки с ослов и каж­дый развязал мешок свой. Домоправитель начал обыс­кивать с старшего, дошел до младшего; чаша нашлась в мешке Вениамина. В отчаянии они растерзали на себе одежды, положили мешки на ослов и возвратились в город. Иосиф был в дому своем: они пришли к нему и пали пред ним на землю. «Что вы сделали? — сказал он им. — Разве вы не знали, что нет на земле гадателя, по­добного мне?» Иуда отвечал: «Господин! Нам нечего от­вечать тебе, нечего говорить, нечем оправдаться! Бог карает тайное согрешение рабов твоих. Отдаем себя в рабы господину нашему. Пусть будем рабами твоими, мы и тот, у кого нашлась чаша». — «Зачем мне, — сказал Иосиф, — быть несправедливым? Тот, у кого нашлась чаша, пусть будем рабом моим, а вы идите свободно к отцу». Тогда Иуда, приступив к нему, сказал: «Господин! Умоляю тебя, позволь мне сказать пред тобою несколь­ко слов, и не прогневайся на раба твоего: я знаю, что ты второй по фараоне. Господин! Ты спрашивал рабов твоих: имеете ли вы отца или брата? И мы сказали господину: есть у нас престарелый отец и меньшой брат, родившийся, когда уже отец был в преклонных летах. Их было два у матери: старший... умер; этот остался один, и отец полюбил его. Ты сказал рабам твоим: при­ведите его ко мне, хочу видеть его. Мы сказали господи­ну: невозможно юноше оставить отца своего; если он покинет отца — отец умрет. Ты же сказал рабам твоим: если не придет меньшой брат ваш, то вы не увидите более лица моего. Когда мы пришли к рабу твоему, отцу нашему, то передали ему слова господина нашего. Отец сказал нам: «Идите опять, купите хлеба». Мы отвечали: «Нельзя нам идти! Если меньшой брат наш пойдет с нами, то пойдем: потому что без него мы не будем допущены пред лицо мужа». Твой раб, отец же наш, сказал нам: «Вы знаете, что жена моя родила мне двоих. Один пошел от меня к вам: вы сказали, что он съеден зверем; с тех пор и поныне я не видал его. Если и этого возьме­те и случится с ним дорогою какое зло, вы сведете ста­рость мою с печалью в ад». Итак, если я пойду теперь к рабу твоему, отцу нашему, а юноши не будет со мною — ведь душа его привязалась к душе... этого! — и увидит отец мой, что нет с нами юноши, он умрет. И сведут рабы твои старость раба твоего, отца нашего, с печа­лью в ад. Я, раб твой, взял юношу у отца, сказав ему: если не приведу его к тебе и не поставлю пред тобою, пусть будет гнев твой на мне во все дни жизни моей. Пусть же я буду рабом твоим вместо юноши... да! Рабом господину... А юноша пусть идет с братьями своими. Как мне идти к отцу без юноши? Не снести мне той горес­ти, которая поразит отца моего». Иосиф не мог далее удерживать и скрывать себя (Быт. гл. 45). Всем присутствующим он приказал выйти; даже из приближенных и домашних не было никого, когда он открыл себя братьям. Все удали­лись; тогда с плачем и воплем воскликнул Иосиф брать­ям: «Я — Иосиф!., неужели еще жив отец мой?» Братья пришли в совершенное недоумение, не могли ничего отвечать ему. Иосиф сказал им: «Приближьтесь ко мне». Они подошли к нему. «Я — Иосиф, — повторил он им, — я брат ваш, которого вы продали в Египет. Не скорбите же, что вы продали меня сюда... Чтоб это вас не трево­жило, не мучило! Бог, промышляющий о спасении ва­шем, послал меня сюда. Вот второй год на земле голод, и еще осталось пять лет, в которые напрасно будут па­хать землю, в которые жатвы не будет. Бог послал меня перед вами приготовить вам убежище на земле и про­кормить наше многочисленное семейство. Не вы про­дали меня сюда: сюда послал меня Бог, сделал как бы отцом фараону, господином над всем домом его и владыкою всей египетской земли. Поспешите возвратить­ся к отцу моему и скажите ему: вот что говорит тебе сын твой, Иосиф: «Бог сделал меня господином Египта: при­ди ко мне, не медли. Ты поселишься в гесемской зем­ле, будешь близ меня, ты, и сыновья твои, и сыны сы­нов твоих, и овцы твои, и волы твои, и все стада твои. Я буду доставлять тебе пропитание, потому что еще в течение пяти лет будет голод на земле. Ваши глаза ви­дят, и глаза Вениамина, брата моего, видят, что я, мои­ми устами говорю вам это. Расскажите отцу моему всю славу и власть, которые даны мне в Египте, которые вы видели собственными вашими глазами. Поспешите, приведите отца моего сюда». Он бросился на шею к Вениамину и, обняв его, плакал, и Вениамин обнял его и также плакал. Потом со слезами он обнимал всех бра­тьев своих. Тогда открылись уста их, доселе запечатлен­ные страхом и недоумением: они вступили в беседу с Иосифом.

Дошел слух до дома фараонова о прибытии брать­ев Иосифа; обрадовались фараон и двор его. Фараон сказал Иосифу: «Скажи братьям своим: так поступите, наполните мешки ваши хлебом, идите в землю ханаан­скую и, взяв отца вашего, переселитесь ко мне со всем имением вашим. Богатства Египта отворены для вас». Иосиф подарил братьям, каждому, по две перемены платья, а Вениамину пять перемен и триста золотых монет. Отцу своему он послал многие дары на десяти ослах и дал десять мулов с хлебом на дорогу. Одарив так братьев своих, он отпустил их; отпуская, сказал: «На пути не ссорьтесь между собою». Нужно было вольным питомцам пустыни такое наставление: конеч­но, теперь они дали ему должный вес, помнили и со­хранили его.