2) Чтение, изуче­ние и исполнение евангельских заповедей, которые, отсекая деятельный грех, по преимуществу истребляют грех в самом уме, в самом сердце. Исполнение этих за­поведей, или, правильнее, усилие к исполнению запо­ведей, по необходимости обличает живущий внутри нас грех и возбуждает жестокую внутреннюю борьбу, в ко­торой принимают сильнейшее участие духи злобы. 3) Бесчестия и другие скорби также обнаруживают тая­щийся грех во глубине души. Скорбь по той причине и называется искушением, что она открывает сокровен­ное состояние сердца. Естественно, что в человеке, на­ходящемся еще под властью греха, она обличает живу­щий во глубине души грех, который обнаруживается сердечным огорчением, печалью, помыслами ропота, негодования, самооправдания, мщения, ненависти. Уси­ленное действие этих страстей в душе, особенные на­шествие и напор помыслов и мечтаний служат несом­ненным признаком действия падшего гордого духа. 4) Внимательная молитва, особливо молитва именем Господа нашего Иисуса Христа, при усилии соединять сердце с умом обличает гнездящегося в сердечной глу­бине змея и, уязвляя его, побуждает к движению. Преподобные Каллист и Игнатий Ксанфопулы в сочине­нии своем о безмолвии и молитве приводят следую­щие слова святого Иоанна Златоуста: «Молю вас, бра­тия, никогда не попирать и не презирать правила мо­литвы. Слышал я некогда отцов, говоривших, что не инок тот, кто поперет или презрит это правило; но он должен — употребляет ли пищу или питие, пребывает ли в келье или находится в послушании и в путеше­ствии, или что другое делает — непрестанно вопиять так: Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй меня, чтоб непрестанно воспоминаемое имя Господа нашего Иисуса Христа раздражало на брань врага. Ибо нудя­щаяся душа может все найти таким воспоминанием, и злое и благое. Сперва она увидит зло во внутренности сердца своего, а потом (сокровенное в нем) добро (то есть благодать Божию, насажденную в каждого право­славного христианина святым крещением)» [156] . Такое состояние внутренней борьбы должно переносить бла­годушно, как наставляет преподобный Макарий Вели­кий, с несомненною верою и надеждою на Господа, с великим терпением, ожидая от Господа помощи и даро­вания внутренней свободы. Брань не может быть увен­чана победою, и свобода не может быть приобретена собственными усилиями человека; то и другое — дар Бо­жий, даруемый подвижнику в свое время, известное единому Богу (Беседа 21, гл. 3,4). Весьма ошибочно поступают те, которые, находясь под властью страстей, требуют от себя бесстрастия. При таком неправильном требовании от себя, происхо­дящем от неправильного понятия о себе, они приходят в необыкновенное смущение, когда проявится каким-либо образом живущий в них грех. Они приходят в уны­ние, в безнадежие. Им представляется, по неправильно­му взгляду их на себя, проявление греха чем-то необыч­ным, чем-то совершающимся вне порядка. Между тем проявление греха в помыслах, чувствованиях, словах и делах (здесь говорится не о смертных грехах и не о гре­хах произвольных, но об увлечениях) есть проявление логичное, естественное, необходимое. «Если страсть тревожит нас, — говорит преподобный авва Дорофей, — то мы не должны этим смущаться: смущаться тем, что тревожит нас страсть, есть дело неразумия и гордости, и происходит от того, что мы не знаем своего душевно­го состояния и избегаем труда, как сказали отцы. Пото­му мы и не преуспеваем, что не знаем меры нашей и не имеем терпения в начинаемых нами делах, но без труда хотим приобрести добродетель. Чему удивляется страс­тный, когда страсть тревожит его? Зачем смущается? Ты стяжал ее, имеешь в себе и смущаешься! Принял в себя и залоги ее, говоришь: зачем она тревожит меня? Луч­ше терпи, подвизайся и моли Бога [157] .

Созерцающие в себе грех, по причине этого созер­цания, весь день земной жизни проводят в сетовании о греховности своей, умственно показывают себя, свое бедственное состояние Господу и вопиют в болезни сердечной: Очи мои выну ко Господу, яко Той исторгнет от сети нозе мои. Призри на мя, и помилуй мя, яко единород и нищ есмь аз. Скорби сердца моего умножишася, и от нужд моих изведи мя. Избави от оружия душу мою, и из руки пе­сий единородную мою. Кая бо польза человеку, аще мир весь приобрящет, душу же свою отщетит? Или что даст человек измену за душу свою? Спаси мя от уст львовых, и от рог еди­норожьих смирение мое, зане супостат мой диавол, яко лев, рыкая, ходит иский мя поглотити. Виждь смирение мое и труд мой, и остави вся грехи моя. Виждь враги моя, яко умно­жишася, и ненавидением неправедным возненавидеша мя. Со­храни душу мою, яко душу Иова, раба твоего, и избави мя, да не постыжуся, яко уповах на тя (Пс.24:15-20; Пс.21:21,22; Мф.16:26; 1Пет.5:8; Иов.2:6). Жительствующий этим правилом, без всякого сомнения, удостоится ска­зать в свое время: терпя потерпех Господа, и внят ми, и услыша молитву мою: и возведе мя от рова страстей, и от брения тины, и постави на камени нози мои, и исправи сто­пы моя: и вложи во уста моя песнь нову, пение Богу нашему (Пс.39:2-4). Не ложен даровавший обетование уповающим на Него и не отторгающимся от упования на Него, несмотря на продолжительное и мучительное томление, производи­мое в сердце насилием грехов. Даровавший обетование непременно исполнит его. Бог не имать ли сотворити отмщение, свидетельствует Сын Божий, избранных своих, вопиющих к Нему день и нощь, и долготерпя о них? Глаголю вам, яко сотворит отмщение их вскоре (Лк.18:7,8). Здесь под сло­вом долготерпение должно разуметь попущение Божие искушаться человеку, для его же пользы, в течение изве­стного времени грехом, живущим внутри человека, и духами злобы. «Князь века сего, — говорит святой Мака­рий Великий, — для младенцев по духу есть жезл наказу­ющий (вразумляющий) и бич, дающий раны; но он, как выше сказано, этим приготовляет великую славу и боль­шую честь, озлобляя и искушая их... Чрез него некото­рое великое устроевается дело спасения, как негде ска­зано: зло, имея целию зло, споспешествует добру. Для благих душ, имеющих благое произволение, и самое повидимому скорбное обращается наконец во благо, как свиде­тельствует сам апостол: Любящим Бога вся споспешеству­ют во благое (Рим.8:28). Этот жезл наказания допущен действо­вать с тою целью, чтоб, при посредстве его, сосуды были испытаны, как в разжженной печи, и хорошие сод слались более твердыми, а негодные обличились своею способностью к сокрушению, не выдержав силы огня. Он, то есть диавол, будучи творение и раб Божий, не столько искушает, сколько ему рассудится, не в та­кой степени озлобляет, сколько бы ему хотелось, но сколько дозволит и попустит ему Божие мановение. Бог, в точности зная состояние всех и то, сколько каждый имеет сил, столько каждому допускает и искуситься. Ве­рен Бог, говорит апостол, иже не оставит вас искуситеся паче, еже можете, но сотворит со искушением и избытие, яко возмощи вам понести (1Кор.10:13). Ищущий и ударяющий в дверь, просящий до конца получит просимое» (Слово 4, гл. 6-8).

Причина попущения Божия искушаться подвижни­ку от духов злобы и греха заключается в необходимости для человека познания в точности и подробности его падения, без чего не может быть им, как должно, по­знан и принят Искупитель. Необходимо познать свое падшее естество, его наклонности, свойственную ему деятельность, чтоб впоследствии, приняв благодать Святаго Духа, доставляемую Искупителем, не употре­бить ее во зло себе, не приписать ее действий себе, но быть достойным ее сосудом и орудием.

Это — (смотрительно) попущаемое промыслом и наказательное смирение, вслед за которым даруется Богом второе, высокое, которое есть Божественная сила, действующая Богом и совершающая Им все; (человек) видит ее в себе как орудие и этим орудием совер­шает Божия Чудеса» [158] . Так объясняется то дивное зре­лище, которое представляют собою святые Божии: они, будучи сосудами Святаго Духа, вместе видели, признава­ли, исповедали себя величайшими грешниками, достой­ными казней временных и вечных. Они основательно познали и изучили свое падшее естество, в котором ни­чего нет неоскверненного, и потому все благое, кото­рое посредством их совершалось вселившеюся в них Божественною благодатию, они с полным убеждением приписывали Ей и постоянно трепетали, чтоб не воз­ник из падшего естества какой помысл или какое чув­ство, оскорбительные для Святаго Духа (Прп. Макария Великого беседа 27, гл. 4,5 и 18). Неполезен для человека быстрый переход от состояния борьбы к состоянию духовной свободы. Святой Макарий Вели­кий замечает, что «нередко души, будучи уже причаст­ницами Божественной благодати, будучи преисполнены небесной сладости и наслаждаясь спокойствием духа, но не свидетельствованные, не искушенные скорбями, наносимыми от злых духов, пребывают в младенчестве и, так сказать, неспособны к Царству небесному. Аще без наказания есте, говорит Божественный апостол, емуже причастницы быша вси, убо прелюбодейчищи есте, а не сыно­ве (Евр.12:8). Посему и искушения и скорби посылаются чело­веку для его пользы, чтобы испытанная ими душа соде­лалась более сильною и честною пред Господом своим. Если она претерпит до конца с надеждою на Господа, то невозможно ей не получить благ, обещанных Святым Духом, и совершенного освобождения от злобы страстей» (Слово 7, гл. 14). По этой причине, за исключением немногих случаев вследствие особенного Божественного смотре­ния, подвижники Христовы значительную часть своего земного странствования проводят в горькой борьбе со грехом, под игом немилосердого фараона. При вы­ходе из Египта — страны плинфоделания и пресыщения мясами, чем изображается плотское состояние, — слу­жители истинного Бога обирают египтян, то есть вы­носят с собою богатство деятельного разума, который приобретается в борьбе с грехом и духами злобы. Тако­во Божественное постановление духовного закона (Исх.3:21,22). Святой Исаак Сирский рассказывает следующую по­весть: «Некто из святых говорил: был отшельник, ста­рец достопочтенный. Однажды я пошел к нему, потому что угнетала меня печаль от постигших искушений. Ста­рец в это время был болен, лежал. Я приветствовал его, сел близ него и сказал: «Отец! Помолись о мне, потому что я очень скорблю от искушений бесовских». Он от­крыл глаза, посмотрел на меня внимательно и сказал: «Сын! Ты молод: Бог не попускает тебе искушений». Я отвечал ему: «Точно, я молод, но искушаюсь искушения­ми крепких мужей». Он опять сказал: «Если так, то Бог хочет упремудрить тебя». Я сказал: «Как Бог упремудрит меня, когда я ежедневно вкушаю смерть?» Опять он: «Бог любит тебя; молчи. Бог даст тебе благодать Свою, — и присовокупил: — знай, сын, что я боролся с бесами в про­должение тридцати лет. Проведши в борьбе двадцать лет, я не ощутил никакого облегчения. На двадцать пя­том году я начал чувствовать покой. С течением времени покой умножался. По прошествии двадцати семи лет, на двадцать восьмом году, покой начал особенно умножать­ся. В исходе тридцатого года, уже к концу его, так утвер­дился покой (значит, прежде покой колебался: то при­ходил, то отходил), что уже не знаю и меры, в которую он преуспел...» Вот какой покой родился от многотруд­ного и долговременного делания (подвига)» [159] .

Возложив упование на всесильно и всеблагого Бога нашего, потщимся, посредством истинного монашеско­го жительства, сквозь облак, дым и бурю непрестанно возникающих в нас помышлений низойти к душе на­шей, плененной и умерщвленной грехом, смердящей, обезображенной, лежащей во гробе падения. Там, в сер­дечной бездне, мы увидим и змея, убившего нашу душу (Прп. Макария Великого, Сл. 1, гл. 1). Глубокое и точное познание падения человечес­кого весьма важно для подвижника Христова: только из этого познания, как бы из самого ада, он может молит­венно, в истинном сокрушении духа, воззвать к Господу, по наставлению святого Симеона Нового Богослова: «Боже и Господи всех! Всякого дыхания и души имею­щий власть, Един исцелити меня могущий, услышь мо­ление меня окаянного и, гнездящегося во мне змея наи­тием Всесвятого и Животворящего Духа умертвив, по­треби» [160] . В состоянии падения грех и диавол так наси­луют человека, что он не имеет никакой возможности противиться им, но невольно увлекается ими (Прп. аввы Дорофея, поучение 1) не в смертные грехи, как мы сказали выше, но наиболее в поползновения мысленные. В тщаливых подвижниках внутреннее волнение весьма редко попускается обнару­житься и словом, не только делом.

5. О СОСТОЯНИИ ПО ИСКУПЛЕНИИ ЧЕЛОВЕКА

Искуплением обновлено человеческое естество. Богочеловек обновил его Собою и в Себе. Такое обнов­ленное Господом естество человеческое прививается, так сказать, к естеству падшему посредством крещения. Крещение, не уничтожая естества, уничтожает состоя­ние падения; не делая естества иным, изменяет его со­стояние, приобщив человеческое естество естеству Бо­жию (2Пет.1:4).

Крещение есть вместе и умерщвление и оживотво­рение, — вместе и погребение и рождение. В купель крещения погружается, в ней погребается и умирает греховное повреждение падшего естества, и из купели восстает естество обновленное; в купель погружается сын ветхого Адама, — из купели выходит сын Нового Адама. Это засвидетельствовано Господом, который ска­зал: Аще кто не родится водою и Духом, не может внити в Царствие Божие, рожденный от плоти плоть есть, от Духа дух есть (Ин.3:5,6). Из этих слов очевидно, что Святый Дух, при­няв в купель крещения плотского человека, каким чело­век сделался по падении, извлекает из купели того же человека, но уже духовным, умертвив в нем греховное плотское состояние и родив духовное. При крещении человеку прощается первородный грех, заимствован­ный от праотцев, и собственные грехи, соделанные до крещения. При крещении человеку даруется духовная свобода [161] : он уже не насилуется грехом, но по произ­волу может избирать добро или зло. При крещении, сатана, жительствующий в каждом человеке падшего естества, изгоняется из человека; предоставляется про­изволу крещеного человека или пребывать храмом Бо­жиим и быть свободным от сатаны, или удалить из себя Бога и снова соделаться жилищем сатаны [162]. При кре­щении человек облекается во Христа (Гал.3:27). При крещении все человеки получают равенство, потому что достоин­ство каждого христианина есть одно и то же. Оно Хри­стос. Достоинство это бесконечно велико, в нем унич­тожается всякое земное различие между человеками (Гал.3:28). Как ничтожное, это различие, по его наружности, не отъято во время земной жизни Христом и, пребывая, еще яснее обнаруживает свое ничтожество. Так труп, когда исторгнута из него душа, признается мертвым, хотя бы еще не разрушился. При крещении изливается на человека обильно благодать Всесвятаго Духа, кото­рая отступила от преступившего заповедь Божию в раю, от последовавшего греховному разуму и воле падшего ангела. Благодать снова приступает к искупленному кро­вью Богочеловека, к примиряющемуся с Богом, к отре­кающемуся своего разума и воли, к погребающему в ку­пели крещения влечения падшего естества, его жизнь — причину смерти. «Христос, будучи совершенным Бо­гом, — сказал преподобный Марк подвижник, — даровал крестившимся совершенную благодать Святаго Духа, не приемлющую от нас приложения, но открывающуюся и являющуюся нам по мере делания заповедей» (Слово 3 о Крещении). Кре­щеный человек, делая добро, принадлежащее естеству обновленному, развивает в себе благодать Всесвятаго Духа, полученную при крещении, которая, будучи неиз­меняема сама по себе, светлее сияет в человеке по мере делаемого им Христова добра: так светлее сияет неизменяющийся сам по себе солнечный луч по мере того как свободнее небо от облаков. Напротив того, делая по крещении зло, доставляя деятельность падшему есте­ству, оживляя его, человек теряет более или менее ду­ховную свободу: грех снова получает насильственную власть над человеком; диавол снова входит в человека, соделывается его владыкою и руководителем. Избавлен­ный от горестного и тяжкого плена всемогущею десни­цею Божиею, опять является в цепях, в плену, в темни­це, во аде, по собственному произволу. Такому бедствию подвергается человек в большей или меньшей степени, соответственно тем грехам, которые он позволяет себе, и соответственно навыку, который он стяжал к грехов­ной жизни. Грех, живущий внутри человека и насилую­щий его, называется страстью. Страсть не всегда выра­жается очевидно: она может жить тайно в человеке и губить его. Духовная свобода совершенно теряется и от того, если крещеный человек позволит себе проводить жительство по разуму и воле естества падшего, потому что крещеный отрекся от своего естества и обязался во всех действиях, словах, помышлениях и ощущениях про­являть одно обновленное естество Богочеловеком, то есть жительствовать единственно по воле и разуму Гос­пода Иисуса Христа, — иначе, по евангельским запове­дям и учению. Последование своему падшему естеству, последование его разуму и воле есть деятельное отвер­жение Христа и дарованного Им обновления при кре­щении. Оживление в себе падшего естества есть полное возвращение к вечной смерти, полное водворение и развитие ее в себе. Отчего погибли и погибают иудеи и эллины? От любви к падшему естеству. Одни хотят удер­жать достоинство за правдою падшего естества, за его добром, другие за его разумом: те и другие делаются чужды Христа, этой единой Правды, этой единой со­кровищницы разума (Кол.2:3; Рим.5:19). Невозможно неотрекшемуся ес­тества, непризнавшему его, по причине падения непот­ребному, по всем отношениям скверному, приближить­ся и усвоиться Христу, или, и усвоившись, пребыть в усвоении.

Милосердие Божие живописно изобразило в види­мой природе многие таинственные учения христиан­ства. Оживление всех произрастений весною служит образом воскресения человеков; действие некоторых лекарств, сперва обнаруживающих болезнь и как бы усиливающих ее, а потом уже исцеляющих, служит об­разом духовного подвига, который сперва обличает в человеке тайные его страсти, приводит их в движение, а потом мало-помалу уничтожает [163] . Действие крещения над человеком имеет также свое разительное подобие. Пойдем в сад и посмотрим там, что делает садовник с яблонями, чтоб доставить им способность приносить вкусные плоды. Всякая яблоня, выросшая из семени, взятого хотя бы из лучшего яблока, может приносить только кислые, горькие и вредные плоды, негодные для употребления; по этой причине всякая яблоня, вырос­шая из семени, называется дикою. Наше падшее есте­ство подобно дикой яблоне. Оно может приносить толь­ко горький, зловредный плод: добро, смешанное со злом и отравленное злом, погубляющее того, кто это добро, соделавшееся злом от примеси зла, признает добром, достойным Бога и человека. Садовник, чтоб превратить дикую яблоню в благородную, без пощады отсекает все ее ветви, оставляет один ствол. К оставше­муся стволу он прививает сучок с благородной яблони; этот сучок срастается с стволом и корнем, начинает пускать от себя ветки во все стороны, ветками заменя­ются отсеченные ветви; природное дерево заменяется древом искусственным, привитым; привитое дерево держится, однако, на природном стволе, тянет соки из земли посредством природных корней — словом, жизнь свою неразрывно соединяет с жизнью природного дре­ва. Такое древо начинает приносить превосходные пло­ды, которые принадлежат природному древу, и вместе вполне отличаются от плодов, приносимых природным древом в его диком состоянии. Потом, во все время су­ществования древа в саду, садовник тщательно наблю­дает, чтоб из ствола и от корня не пошли отрасли, при­надлежащие природному древу, потому что они опять будут приносить свой негодный плод и, привлекая в себя соки, отнимут их у привитых ветвей, отнимут у этих ветвей силу приносить свой прекрасный плод, вы­сушат, погубят их. Для сохранения достоинства, здра­вия и силы в яблоне необходимо, чтоб все ее ветви про­израстали единственно из привитого сучка. Подобное обряду прививания благородного сучка к дикой яблоне совершается в таинстве крещения с крещаемым челове­ком; подобное поведению садовника относительно при­витой яблони должно совершаться относительно кре­щеного человека. В крещении не отсекается наше бы­тие, имеющее началом зачатие в беззакониях и рож­дение во грехах; отсекается тело греха, отсекается плотское и душевное состояние естества, могущее про­изводить добро лишь в смешении со злом; к бытию, к жизни, к существу человека прививается обновленное Богочеловеком естество человеческое. Все помыслы, чувствования, слова, дела крещеного должны принадле­жать обновленному естеству, как преподобный Марк подвижник сказал: «Благое не может быть веруемо или действуемо, как только во Христе Иисусе и Святом Духе» (О Законе духовном, гл. 2). Крещеный никак не должен допускать в себе действие падшего естества, должен немедленно отвер­гать всякое его влечение и побуждение, хотя бы они и казались по наружности добрыми: он должен испол­нять единственно заповеди евангельские и помышлени­ями, и чувствованиями, и словами, и делами. К такому образу мыслей приводят завещания, данные Господом Его ученикам и последователям: Будите во Мне, и Аз в вас. Якоже розга не может плода сотворити о себе, аще не будет на лозе, такс и вы, аще во Мне, не пребудете. Аз есмь лоза, вы же рождие: и иже будет во Мне, и Аз в нем, той сотворит плод мног, яко без Мене не можете творити ничесоже. Аще кто во Мне не пребудет, извержется вон, якоже розга, и изсы­шет: и собирают ю и во огнь влагают, и сгорает. Будете в любви Моей. Аще заповеди Моя соблюдете, пребудете в любви Моей (Ин.15:4-10). Что может быть сего яснее, определеннее? Только соблюдающий со всею тщательностью еван­гельские заповеди, как подобает исполнять заповеди, данные Богом, может пребывать в любви к Богу — не в той любви, которая принадлежит падшему естеству, но в той, которая есть дар Святаго Духа, которая изливает­ся в обновленного человека действием Святаго Духа (Рим.5:5) и соединяет человека с Богом. Небрегующий о запове­дях, последующий влечениям падшего естества наруша­ет любовь, расторгает соединение. Призвав народ с уче­никами Своими, повествует Евангелие, Господь объявил им: Иже хощет по Мне ити, да отвержется себе, и возмет крест свой, и по Мне грядет. Иже бо аще хощет душу свою спасти, погубит ю: а иже погубит душу свою Мене ради и Евангелия, той спасет ю (Мк.8:34,35). Очевидно, что здесь требует­ся отвержение не бытия, а отвержение падшего естества, его воли, его разума, его правды. Грех и состояние падения так усвоились нам, так слились с существова­нием нашим, что отречение от них сделалось отрече­нием от себя, погублением души своей. Для спасения души соделалось совершенною необходимостью погуб­ление души; для спасения себя сделалось совершенной необходимостью отречение от себя, от своего падше­го я, не сознающегося в падении. Доколе это я суще­ствует, дотоле Христос не может принести нам ника­кой пользы. Иже не возненавидит душу свою, не может быти Мой ученик (Лк.14:26). Иже не приимет креста своего и в след Мене грядет, несть Мене достоин. Обретый душу свою погу­бит ю: а иже погубит душу свою Мене ради обрящет ю (Мф.10:38,39), засвидетельствовал Господь. Он заповедал погубление души не только ради Его, но и ради Евангелия, объяс­няя последним первое. Погубление души ради Господа есть отвержение разума, правды, воли, принадлежа­щих падшему естеству, для исполнения воли и правды Божией, изображенных в Евангелии, для последования разуму Божию, сияющему из Евангелия. Все, которые понуждали себя исполнять евангельское учение, опыт­но знают, как противоположны и враждебны Еванге­лию разум, правда и воля падшего естества. Примире­ние и соглашение — невозможны. Отвержение падшего естества есть неизбежная, осязательная необходимость спасения. Совершает это отвержение тот, кто непрес­танно изучает Евангелие и старается оживлять его в себе всею деятельностью своею. Евангелие есть учение Христово. Учение Христово, как учение Божие, есть закон. Точное исполнение закона, изреченного Богом, Творцом и Искупителем, есть непременный долг искуп­ленных созданий. Небрежение об изучении и исполне­нии закона есть отвержение Законодателя.

Святой апостол Павел сказал: Елицы во Христа крес­тистеся во Христа облекостеся (Гал.3:27). Это значит: крестившиеся во Христа прияли при крещении, в самом креще­нии, дар от Святаго Духа, подействовавшего на них; жи­вое ощущение Христа, ощущение свойств Его. Но сво­бода избирать произвольно ветхое или новое не отнята у крещеных, так как была не отнята и у Адама в раю сво­бода сохранить заповедь Божию или нарушить ее. Апос­тол говорит уверовавшим и крещеным: Нощь убо прейде, а день приближися. Отложим убо дела темная, и облечемся во оружие света. Яко во дни благообразно да ходим: не козлогла­совании и пьянствы, не любодеянии и студодеянии, не рвени­ем, и завистию: но облецытеся Господем нашим Иисусом Хри­стом, и плотоугодия не творите в похоти (Рим.13:12-14). Имея свободу избрания, крещеный приглашается Святым Духом к поддержанию единения с Искупителем, к поддержанию в себе естества обновленного, к поддержанию состоя­ния духовного, дарованного крещением, к воздержанию от угождения вожделениям плоти, то есть от уклонения в след влечений плотского, душевного мудрования. Та­кое же значение имеют слова апостола: Первый человек от земли перстен: вторый человек, Господь с небесе. Яков перст­ный, таковы и перстнии: и яков небесный, тацы же и небеснии: и якоже облекохомся во образ перстнаго — ибо мы все рождаемся в первородном грехе и со всеми, усвоивши­мися нашему естеству вследствие падения, немощами, каковые открылись в Адаме по его падении — да облечемся и во образ небеснаго посредством крещения, дарующего нам этот образ, и тщательного соблюдения евангельских заповедей, которые сохраняют в нас образ целым, в его совершенстве и изяществе Божественных (1Кор.15:47,49). Облекать­ся во образ небесного Человека, облекаться в Господа Иисуса Христа, всегда носить в теле мертвость Господа Иисуса Христа (2Кор.4:10) значит не что иное, как постоянно умерщвлять в себе плотское состояние постоянным пре­быванием в евангельских заповедях. Так облекся и пре­бывал облеченным в Богочеловека святой апостол Павел; по этой причине он мог со дерзновением сказать о себе: Живу не ктому аз, но живет во мне Христос (Гал.2:20). Того же он требует и от всех верующих. Или не знаете себе, гово­рит он, яко Иисус Христос в вас есть? Разве точию чим неис­кусни есте (по русскому переводу: разве только вы не то, чем должны быть) (2Кор.13:5). Справедливое требование и справедли­вое обличение! Святым крещением отсекается в каждом крещеном человеке падшее естество, прививается к че­ловеку естество, обновленное Богочеловеком. По этой причине крещение называется в Священном Писании банею пакибытия, а жизнь по крещении — пакибытием (Тим.3:5; Мф.19:27). Обновленное естество обязан явить и развить в себе каждый крещеный: это и есть — явить в себе жительству­ющим, глаголющим и действующим Господа Иисуса Хри­ста. Христианин, не сделавший этого, — не то, чем он должен быть.

С особенною точностью и подробностью объясня­ет таинство крещения святой апостол Павел: Крестив­шиеся во Иисуса Христа (здесь выписаны слова апостола в русском переводе, изд. 1822 г., для большей ясности), говорит он, погружались [164] в смерть Его. И так мы погреблись с Ним крещением в смерть, чтобы как Христос из мертвых воскрес славою Отца, так и мы ходили в обновленной жизни. Ибо если мы соединены с Ним подобием смерти, то должны быть соединены подобием воскресения, зная то, что ветхий наш человек распят с Ним, чтобы исчезло тело греха и нам не быть уже рабами греха. Ибо кто умер, тот свободен от греха. Если же мы умерли со Христом, то верим, что нам и жить с Ним, зная, что Хрис­тос, воскресши из мертвых, уже не умирает, смерть уже не имеет над Ним власти. Ибо когда Он умер, умер однажды для греха: а живя, Он живет для Бога. Так и вы почитайте себя для греха мертвыми, а живыми для Бога во Христе Иисусе, Господе нашем. И так да не царствует грех в смертном вашем теле, так, чтобы вы не повиновались ему в похотях его. Не предавайте членов тела вашего греху в орудие неправды, но представьте себя Богу, как ожившие из мертвых, и члены ваши Богу в орудие правды [165] . Отсюда опять видно, что крещение есть вместе и умерщвление и оживление. При согрешении праотцев смерть немедленно порази­ла душу; немедленно отступил от души Святый Дух, со­ставляющий Собою истинную жизнь души и тела; не­медленно вступило в душу зло, составляющее собою ис­тинную смерть души и тела. Угроза Творца сбылась бук­вально: от древа, еже разумети доброе и лукавое, не снесте от него: а воньже аще день снесте от него, смертию умрете (Быт.2:17). Смерть в одно мгновение сделала духовного человека плотским и душевным, святого — грешным, нетленно­го — тленным; сообщила телу дебелость, болезненность, нечистые похотения; окончательно же поразила тело по прошествии нескольких столетий (Прп. Макария Великого, Слово 7, гл. 26). Святое крещение, напротив того, доставляет воскресение душе, плотско­го и грешного человека претворяет в духовного и свято­го, умерщвляет тело греха, то есть плотское состояние человека, освящает не только душу человека, но и его тело, доставляет ему способность воскреснуть во славе; самое же воскресение совершится впоследствии, в оп­ределенное Богом время. Как между явлением смерти в человеке, неявным для плотских очей, и разлучением души от тела, явным и для плотских очей, протекло зна­чительное время, так и между явлением жизни в чело­веке и оживлением этою жизнью тела, долженствующе­го опять соединиться с душою, назначено свое, Едино­му Богу известное время. Что душа для тела, то Святый Дух для всего человека, для его души и тела. Как тело умирает тою смертью, которою умирают все животные, когда оставит его душа, так умирает весь человек, и те­лом и душою, в отношении к истинной жизни, к Богу, когда оставит человека Святый Дух. Как тело оживает и воскресает, когда возвратится в него душа, так весь человек, и телом и душою, оживает и воскресает духовно, когда возвратится в него Святый Дух. Это-то оживление и воскресение человека совершаются в таинстве свято­го крещения. Оживает и воскресает посредством свято­го крещения сын первозданного Адама, но уже не в том состоянии непорочности и святости, в котором был создан Адам: оживает и воскресает он в состоянии не­сравненно высшем, в состоянии, доставленном челове­честву Богом, принявшим человечество. Обновляемые крещением человеки облекаются не в первоначальный, непорочный образ первозданного человека, но в образ человека небесного, Богочеловека [166] . Второй образ столько превосходнее первого, сколько Богочеловек превосходнее первого человека в его состоянии непо­рочности.

Изменение, производимое святым крещением в че­ловеке, вполне ясно, вполне ощущается; однако это из­менение остается для большей части христиан неизвес­тным: мы крещаемся в младенчестве, с детства преда­емся занятиям, принадлежащим преходящему миру и падшему естеству, помрачаем в себе Духовный Дар, пре­поданный святым крещением, как помрачается сияние солнца густыми тучами. Но дар не уничтожается: он продолжает пребывать в нас во все время земной жиз­ни нашей. Так не уничтожается и продолжает существо­вать солнце, закрытое облаками. Лишь крещеный чело­век оставит деятельность падшего естества, начнет омы­вать свои согрешения слезами покаяния, распнет плоть со страстьми и похотьми, вступит в поприще деятель­ности Нового Человека — дар Духа снова начинает об­наруживать свое присутствие в крещеном, развиваться, преобладать. Очищение покаянием есть последствие и действие благодати, насажденной крещением. Покая­ние есть возобновление, возвращение состояния, произведенного крещением [167] . Очистившийся покаянием может иметь опытное понятие об изменении, произве­денном в человеке крещением. «Когда крещаемся, — говорит святой Иоанн Злато­уст, — тогда душа, очищаемая Духом, сияет светлее сол­нца, и не только зрим Славу Божию, но и из нее заим­ствуем некоторое сияние. Как чистое серебро, положен­ное против солнечных лучей, само также испущает лучи не только по своему естеству, но и от сияния солнечно­го, таким же образом душа, будучи очищена и соделана светлейшею сребра, приемлет от Духа луч славы и вза­имно испущает его»[168] .

В книге Деяний апостольских хотя и нет прямого, фактического изложения о том изменении, которое производилось в крещаемых таинством святого креще­ния — потому что в первенствующей Церкви всем было известно изменение, производимое крещением, для всех было явным это изменение по плодам Святаго Духа, большею частью открывавшимся немедленно по крещении, — однако описаны случаи, сохранившие для потомства доказательство об этом изменении. Так, ког­да крестился евнух эфиопской царицы и вышел из воды, немедленно низошел на него Святый Дух; евнух, уже не нуждаясь в наставнике, — удовлетворительным его наставником соделался Дух — отправился с радос­тью в свой дальний путь, хотя только что узнал о Госпо­де Иисусе Христе из самой краткой беседы с апостолом Филиппом (Деян.8:39). На Корнилия сотника, язычника, и дру­гих язычников, бывших с ним и уверовавших в Господа, еще прежде крещения низошел Святый Дух, и они на­чали говорить на иностранных, доселе вовсе им неиз­вестных языках, возвещая величие Божие, которого они до сей минуты вовсе не понимали (Деян.10:44-46). Несмотря на то, что уже нисшел на них Дух, святой апостол Петр пове­лел крестить их в воде, по неотложному требованию таинства. Церковная история сохранила для нас следу­ющее величайшей важности событие. Римский импера­тор Диоклитиан, при котором было воздвигнуто самое жестокое гонение на христиан, провел большую часть 304-го года по рождестве Христовом в Риме. Он прибыл в столицу для празднования своих побед над перса­ми. В числе прочих увеселений, которым предавался император, было и посещение театра. Некто Генесий, комический актер, очень забавлял публику импровиза­циями. Однажды, играя в театре в присутствии импера­тора и многочисленного народного собрания, он, пред­ставясь больным, лег на постель и сказал: «Ах, друзья мои! Чувствую себя очень тяжело: мне бы хотелось, что­бы вы утешили меня». Другие актеры отвечали: «Как нам утешить тебя? Хочешь ли, погладим тебя скоб­лем (скобель — плотничий инструмент, которым скоблят дерево), чтоб тебе сделалось легче?» — «Безумные! — от­вечал он. — Я хочу умереть христианином». «Для че­го?» — сказали они. «Для того, чтоб в этот великий день Бог принял меня, как блудного сына». Тотчас послано за священником и заклинателем. Они, то есть представ­лявшие их актеры, пришли, сели возле кровати, на ко­торой лежал Генесий, и сказали ему: «Сын наш, для чего ты призвал нас?» Он отвечал: «Потому что я хочу полу­чить милость от Иисуса Христа и возродиться для осво­бождения от грехов моих». Они исполнили над ним весь обряд святого таинства, потом облачили его, по обычаю новокрещеных, в белую одежду. Тогда воины, продолжая игру, взяли его и представили императору, как бы для допроса, подобно мученикам. Генесий сказал: «Император и весь двор его! Мудрецы сего города! Выс­лушайте меня. Когда только ни случалось мне слышать имя христианина, я ощущал к этому имени ужасное от­вращение; я осыпал ругательствами тех, которые пребы­вали в исповедании этого имени; я ненавидел даже моих родственников и близких по причине имени христиани­на; я презирал эту веру до такой степени, что с точнос­тью изучил ее таинства, чтоб забавлять вас представлениями их. Но когда меня, обнаженного, прикоснулась вода, когда я, спрошенный, отвечал, что верую, я уви­дел руку, нисходящую с неба; окружая ее, низошли на меня Ангелы светозрачные. Они в некоей книге про­читали все согрешения, соделанные мною с детства, смыли их тою самою водою, в которой я крестился в присутствии вашем, и потом показали мне книгу, ко­торая оказалась чистою (неисписанною), подобно снегу. Итак, великий император и народ, вы, осыпав­шие насмешками христианские таинства, уверуйте, как уверовал я, что Иисус Христос есть истинный Гос­подь, что Он — Свет Истины и что, при посредстве Его, вы можете получить прощение». Диоклитиан, приведенный в крайнее негодование этими словами, прика­зал жестоко бить Генесия палками; потом его предали префекту Плавциану, чтоб принудить к жертвоприноше­нию идолам. В продолжение значительного времени его драли железными ногтями и сожигали горящими факелами. Среди этих мучений он восклицал: «Нет дру­гого царя, кроме Того, Которого я видел! Чту Его и слу­жу Ему! И если б тысячекратно лишили меня жизни за служение Ему — я всегда буду принадлежать Ему! Муче­ния не исторгнут Иисуса Христа ни из уст моих, ни из сердца. Крайне сожалею о моем заблуждении, о том от­вращении, которое я имел к Его святому Имени, и о том, что я так поздно сделался поклонником Его». Гене­сию отрубили голову [169] . Святой Григорий Богослов в надгробном слове по отцу своему по плоти, Григорию, епископу Назианза, принявшему святое крещение уже в преклонных летах, говорит нижеследующее: «Родитель приступает к возрождению водою и Духом, чрез которое, как исповедуем пред Богом, образуется и совершается человек Христов, земное прелагается в дух и воссозида­ется. Приступает же к омовению с пламенным желани­ем, с светлою надеждою, предочистив себя, сколько мог, став по душе и по телу гораздо чище готовившихся принять скрижали от Моисея. Их очищение простиралось на одни одежды, состояло в кратковременном целомуд­рии и в том, чтоб обуздать несколько чрево; а для него вся протекшая жизнь была приготовлением к просвеще­нию и очищению до очищения, ограждающим дар, чтоб совершенство вверено было чистоте и даруемое благо не подверглось опасности от навыков, противоборствующих благодати. При выходе из воды осиявает его свет и слава, достойные того положения, с каким он присту­пил к дарованию веры. Это явственно было и для дру­гих. Хотя они сохранили тогда это чудо в молчании, не осмеливаясь разглашать, потому что каждый почитал себя одного видевшим, однако же вскоре сообщили о том друг другу. Но тому, кто крестил и совершил его та­инством, видение было весьма ясно и вразумительно, и он не мог сохранить его втайне, но всенародно возвес­тил, что помазал Духом своего преемника» (Св. Григория Богослова, Слово 18. Творение святых отцов). Здесь свя­той Григорий Богослов называет святое крещение воз­рождением водою и духом, просвещением, очищением, даром, совершенством, даруемым благом, дарованием веры, таинством. В Слове о крещении Богослов гово­рит так: «Этот дар, как и податель его, Христос, назы­вается многими и различными именами; и происходит это или от того, что он очень приятен для нас — обык­новенно питающий к чему-либо сильную любовь с удовольствием слышит и имена любимого, — или от того, что многообразие заключающихся в нем благодеяний произвело у нас и наименования. Мы именуем его даром, благодатью, крещением, помазанием, просвеще­нием, одеждою нетления, банею пакибытия, печатью — всем, что для нас досточестно» (Св. Григория Богослова, Слово 40. Творение святых отцов). В этом же слове свя­той Григорий восклицает: «Познать силу этого таинства есть уже просвещение!» Так понимал святое крещение Григорий Богослов, крестившийся в зрелом возрасте, узнавший из собственного опыта и из опыта других, современных ему святых мужей, то неизреченное изме­нение, то совершенное перерождение, ту новую жизнь, которые ощущаются от таинства крещения крестившимися достойно, приуготовившимися к крещению долж­ным образом и потому ощутившими и познавшими всю его силу. Как мы видели, Григорий Богослов упоминает об осиянии дивным Светом его родителя, исшедшего из купели. Друг Богослова, святой Василий Великий, ар­хиепископ Кесарии Каппадокийской, подвергся также весьма ощутительному действию таинства. Повествует­ся это в житии его (Четьи-Минеи, января 1).