«искусству пастырского душепопечения».143

Молитва пастыря при совершении исповеди совершенно необходима. Только она поможет ему врачевать кающихся. Она же и самому пастырю поможет осознать величайшую ответственность пред Богом, потому что власть отпускать грехи есть власть Самого Отца Небесного (Мк. 2, 7, 1G). Отец Небесный передал ее Своему Единородному Сыну Иисусу Христу, а Христос Спаситель - апостолам и их преемникам - епископам и священникам.

Духовное врачевство особенно действенно, когда сердце самого священника отзывается на силу и благодать Таинства. Опыт этого переживания приходит в жизнь пастыря «вслед за собственной исповедью, или после собственного омовения в купели Покаяния». После нее священник производит «особое благодатное влияние» на кающихся «своим благословением и наставлением».144

Совершая чинопоследование Таинства Покаяния, священник созидает в себе дух отеческой заботы о приходящих каяться пред Богом. Образец этому он видит в Господе Иисусе Христе. В полноте любви к людям Он не только прощал грехи, но и одновременно как бы усыновлял их. «Чадо, - говорил Он, - прощаются тебе грехи твои» (Мф. 9, 2). Так и священник, прощая грехи людей властью, данной ему от Бога, возгревает в себе дар любви, сострадания и непритворного участия к согрешившему человеку.

Участвуя в Таинстве, верующий человек расположен послушать священника более, чем во всякое время. Пастырь помнит это и дорожит временем, данным ему Богом для покаяния человека. Словами, взятыми из Священного Писания, сердечностью своих наставлений, состраданием священник пробуждает грешника от «тяжкого сна греховного». Как добрый кормчий спасает корабль, так добрый пастырь животворит и исцеляет вверенных ему духовных овец145 благодатию Таинства Покаяния.

Увещание к кающемуся перед исповедью

The Ustav of St. John the Faster, Patriarch of Constantinople (VI century), in its lengthy redaction, contained a sermon pronounced by the confessor to the penitent. The main ideas of this word boiled down to explaining to the penitent the basic provisions of confession. The priest said that confession made before a person who has a priestly rank is accepted by God Himself, Who, through the mouth of His servant, forgives him his sins. And for this, the penitent must confess all his sins without false shame and

146

after confession, do not return to the same sins.146

On the example of the Greek rites of confession, the main purpose of the teaching is revealed: to arouse the trust and respect of the confessor in the matter of confession as an act

mysterious, having a Divine origin and testified to by the Holy Scriptures. The authors of such teachings constantly draw the attention of the confessor to the invisible presence of God Himself and the angels at confession. If the confessor confesses his sins with all his heart, then the scroll with the sins written on it is destroyed, and there is great joy for God and the angels.

Confession in Ancient Russia, in order to achieve its thoroughness and effectiveness for the subsequent life of the confessor, is also preceded by an exhortation. Usually, in ancient Russian confessional monuments, the pre-confessional instruction was "a series of separate thoughts directed towards one goal - to induce the confessor to full and open confession."147 The pre-confessional instruction, in accordance with this orientation of its content - exhortation, is sometimes set forth in a dialogical form - in the form of a conversation between the confessor and the confessor.

The various teachings of the Russian Trebniks contain the same thoughts as the Greek rites, but they set before the priests who receive confession the task of urging penitents to confess their sins to their very depths, convincing them that no one is free from hidden sins. "Just as an ordinary physician," says one of the authors of such teachings, "is useful when only the sick person reveals his illness, so the cure of sins - spiritual illnesses - is possible only under this condition."148