We ourselves, if we were angry and indignant with the servant, and he, instead of justifying himself in view of this anger, went to his room, and, having gathered and tied up all his clothes and household goods, decided to flee, we ourselves would not have endured such insolence with good humor. Let us then abandon untimely solicitude and say, each of us about ourselves, to God: "Whither shall I go from Thy Spirit, and whither shall I flee from Thy presence" (Psalm 139:7)? Let us be jealous of the wisdom of the foreigners: they repented in the absence of forgiveness, because it was not added in the sentence that if you turn and repent, I will leave the city intact; but it is simply said, "Three more days, and Nineveh shall be destroyed" (Jonah 3:4). What are they? "Who knows," they say, "whether God may regret the calamity which He has spoken of that He will bring upon us" (Jonah 3:9-10)? "Who knows?" They do not know the outcome of the matter - and do not neglect repentance; they do not know the qualities of God's love for mankind - and in such uncertainty they change! In fact, they could not look at the other Ninevites who would repent and be saved; they did not read the prophets, they did not hear the patriarchs, they did not receive any counsel or instruction, and they were not convinced that they could undoubtedly propitiate God by repentance. Nor was this in danger: but though they were perplexed and unsure of it, yet they repented with all sincerity.

For this reason God did not add to the sentence: "If you repent, I will have mercy," in order to increase fear by the very vagueness of the sentence, and by increasing fear, to prompt more quickly to repentance. The prophet is ashamed, foreseeing the future and believing that the prediction will not be fulfilled; but God is not ashamed, but seeks only one thing - the salvation of man, and corrects His servant. When (Jonah) went on board, God immediately stirred up the sea: from this you see that where there is sin, there is a storm, where there is disobedience, there is agitation; As the city shook for the sins of the Ninevites, so the ship shook for the disobedience of the prophet. And so the sailors threw Jonah into the sea, and the ship ceased to hesitate: let us sink our sin, and the city will surely calm down! Thus, it is of no use to us to flee, just as Jonah was not helped by flight, but it was still harmed. He fled from the earth, but did not flee from the wrath of God. He fled from the land, and brought a storm upon the sea, and not only did he not receive any benefit from his flight, but he also exposed those who received him to extreme danger. When he sailed on a ship, and with him were the sailors, and the helmsmen, and all the ship's shells, then he was exposed to extreme danger: and when he was thrown into the sea, and, having made amends for his sin by this punishment, fell into a mobile ship, that is, into the belly of a whale, then he began to enjoy great safety. From this learn that just as a ship does not help him who lives in sin, so the sea does not sink the free from sin, and the beasts do not devour. The waves took him, and did not strangle him; He took the whale, and did not kill; on the contrary, both the animal and the elements returned the pledge to God in its entirety. And all this admonished the prophet to be philanthropic and meek, and not to show the hardness of heart of foolish seafarers, fierce waves and beasts. And the navigators did not throw it away immediately, at the first danger, but already in extreme necessity; and the sea and the beast preserved him with great care, because all these things were according to the dispensation of God. And so he returned, preached, uttered a threat, persuaded, saved, frightened, corrected, secured by the first sermon alone. It did not take many days and lengthy exhortation: he said only a few simple words - and brought everyone to repentance.

Итак, не бегству вверим свое спасение, но перемене нравов. Неужели Бог гневается на тебя за то, что ты находишься в городе, чтобы тебе бежать отсюда? Ты согрешил, - на это Он и гневается. Посему оставь грех и останови источник зла там, где причина раны: и врачи советуют лечить противное противным. Родилась от пресыщения лихорадка, - они врачуют эту болезнь воздержанием. От уныния заболел кто, - говорят, что веселье хорошее для него лекарство. Так должно поступать и в болезнях душевных. Беспечность наша возбудила гнев Божий, - отвратим его усердием и покажем полную перемену. Есть у нас великий помощник и споборник - пост, а, сверх поста, настоящее бедствие и страх угрожающей опасности. Сделаем же теперь вовремя принуждение душе своей: мы легко можем склонить ее ко всему, чего не захотим. Боязливый и трепещущий, лишенный всяких удовольствий и живущий в страхе легко склоняется к любомудрию и с великой готовностью принимает семена добродетели.

7. Итак, склоним ее (душу) начать исправление избежанием клятв. Хотя я и вчера и третьего дня говорил вам об этом предмете, однако не перестану и сегодня, и завтра, и послезавтра, внушать то же. И что говорю, - завтра или послезавтра? Не перестану, пока не увижу, что вы исправляетесь. Если уже преступающие закон не имеют стыда, тем более мы, внушающие не преступать закон, не должны стыдиться постоянного увещания. Постоянное напоминание об одном и том же зависит не от говорящего, но от слушающих, которые требуют непрерывного наставления в простых и удобоисполнимых делах. Да и что может быть легче того, как не клясться? Это дело одной привычки, и не требует ни телесного труда, ни траты денег. Хочешь знать, как можно преодолеть эту болезнь, как освободиться от этой дурной привычки? Я укажу тебе средство, которым если воспользуешься, то наверно успеешь. Когда увидишь, что или сам ты, или кто из рабов или детей, или жена, подвержены этому пороку, и после неоднократных напоминаний не исправились, прикажи им лечь спать не ужинавши; наложи и на себя и на них это наказание: оно принесет не вред, а пользу. Таковы духовные наказания: они приносят и пользу и весьма скорое исправление. Язык, находясь в постоянной пытке, и без стороннего напоминания, получает достаточное вразумление, когда, например, бывает томим жаждой и голодом; и - как бы ни были мы бесчувственны, однако, в течение целого дня вразумляемые тягостью этой пытки, не будем нуждаться еще в другом совете и наставлении.

Например: сеющий не для того сеет, чтобы только сеять, но чтобы и пожать, - так что, если этого не будет, сеющий потерпит убыток, сгноив понапрасну семена. Купец не для того плавает, чтобы только плавать, но чтобы через мореплавание умножить свое имение, - так что, если этого не будет, последует крайний убыток, и мореплавание купцов окажется вредным. Так будем рассуждать и о себе: и мы ходим в церковь не для того только, чтобы побывать здесь, но чтобы вынести отсюда великую и духовную пользу. Итак, если мы будем выходить отсюда без всякой пользы, то и усердие будет нам в осуждение.

Но не здесь только будем так любомудрствовать, потому что этого кратковременного наставления недостаточно для искоренения всего (худого): пусть и дома слышит об этом муж от жены, и жена от мужа; пусть между всеми будет взаимное соревнование в исполнении этого закона, и упредивший в исполнении пусть обличает не исполнившего, чтобы упреками сильнее возбудить его; а кто отстал и не исполнил, пусть смотрит на упредившего и старается скорее догнать его. Если будем думать и заботиться об этом, у нас скоро пойдут успешнее и другие дела. Ты позаботься о Божьем, и Бог попечется о твоем. Не говори мне: что если кто поставит нас в необходимость клясться? Что если он не поверит? Там-то особенно, где нарушается закон, и не должно помнить о необходимости; одна необходимость неизбежна - не оскорблять Бога. Между тем советую вот что: воздержись пока от ненужных клятв, произносимых без причины и без необходимости, дома, при друзьях, при слугах. Если отстанешь от этих клятв, то, для избежания прочих, не будешь уже иметь нужды во мне: тогда самые уста, приученные бояться и избегать клятв, хотя бы кто и тысячу раз заставлял (поклясться), не позволят уже впасть в эту привычку. Как мы теперь, хотя с великим усилием и чрезвычайной настойчивостью устрашаем, угрожаем, увещеваем, советуем, однако же, едва ли успели приучить (ваши) уста к другой привычке; так и тогда, в какую бы кто ни поставил нас крайность, не принудит он нас преступить закона. И как никто никогда не согласится принять яд даже и в самой крайности, так и мы тогда не решимся произнести клятву. Исполнение этого будет для вас увещанием и побуждением приступить и к совершению других добродетелей. Ничего не исполнивший делается беспечным и скоро падает духом; но кто сознает о себе, что исполнил хотя одну заповедь, тот, ободренный этим, с большим рвением приступит и к исполнению прочих заповедей, потом, исполнив другую, скоро перейдет к следующей, и остановится не прежде, как достигнув самой вершины. Если и денег чем более кто приобретает, тем более еще желает; то тем более это может быть в отношении духовных совершенств. Вот почему я спешу и тороплюсь дать начало делу и положить в душах ваших основание добродетели, и прошу и умоляю вас помнить слова мои не только в настоящий час, но и дома, и на площади, и где бы вы ни были. О, если бы мог я постоянно быть с вами! Тогда не было мне нужды в этом долгом собеседовании. Но как это теперь невозможно, то помните, вместо меня, слова мои и, садясь за стол, представляйте себе, что я вошел, стою перед вами и внушаю то, о чем здесь теперь говорю вам; и, где только у вас зайдет речь обо мне, прежде всего вспомните об этой заповеди, и эту награду дайте мне за мою любовь к вам. Когда увижу, что вы исполнили эту заповедь, тогда я достиг всего, получил полное возмездие за труды! Итак, дабы вы и нас сделали более ревностными, и сами были бодры, и приобрели больше легкости в исполнении прочих заповедей, сохраните тщательно этот закон в душах ваших - и тогда узнаете пользу моего наставления. И золотая одежда, конечно, бывает красива, если даже просто смотрим на нее; но она кажется нам еще красивее, когда наденем ее на наше тело. Так и заповеди Божьи прекрасны и тогда, как только хвалят их; но они оказываются еще прекраснее, когда их исполняют. Вот и вы теперь хвалите слова мои только на короткое время; но если исполните их, то всякий день и во всякое время будете хвалить и нас и самих себя. Но еще не важное дело, что мы будем взаимно хвалить друг друга; важно то, что Сам Бог восхвалит нас, и не только восхвалит, но и наградит теми великими и неизреченными дарами, которых да удостоимся все мы, благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, через Которого слава Отцу и Святому Духу, ныне и присно и во веки веков. Аминь.

[1] εν λύπαις - в скорбях.

[2] Везде, где в Септуагинте и славянском переводе стоит "три дня и Ниневия будет разрушена", в синод. переводе стоит "сорок дней".

О СТАТУЯХ

БЕСЕДА ШЕСТАЯ

о том, что бояться начальников полезно, и рассказ о случившемся на пути с теми, кои несли к Царю весть о возмущении; также о том, что кто терпит что-либо неправедно и благодарит Бога, попускающего это, равен тому, кто терпит за Бога; предлагаются опять примеры трех отроков и печи вавилонской; и о воздержании от клятв.

МНОГО, однако, дней мы употребили на утешение любви вашей; не отстанем от этого предмета, но, пока продлится рана печали, будем прилагать и врачевство утешения. Если и врачи не перестают лечить телесные раны, пока не увидят, что болезнь прекратилась; тем более должно делать это по отношению к душе. Печаль есть рана души, и - должно непрестанно лечить ее словами утешения. И не так смягчают телесную опухоль теплые воды, как унимают боль души слова утешения. Здесь не нужна губка, как у врачей, но, вместо губки, употребим язык. Здесь не нужен огонь для согревания воды, но, вместо огня, воспользуемся благодатью Духа. Так вот и сегодня сделаем это же самое. Если мы вас не утешим, от кого же другого получите утешение? Судьи устрашают? Так пусть утешают священники. Начальники угрожают? Так пусть ободряет церковь. И с малыми детьми бывает так: учители устрашают и наказывают детей, и, как заплачут они, отсылают их к матерям; а матери, взяв их на руки к себе, держат и обнимают крепко, и, утерев слезы, целуют их, и ободряют прискорбную душу их, внушая им своими словами, что бояться учителей для них полезно.

Так, когда и вас начальники устрашили и сделали печальными, церковь, общая мать всех нас, отверзши объятья и приняв (вас) с распростертыми руками, каждодневно утешает, говоря, что полезен и страх от начальников, полезно и предлагаемое здесь утешение. Страх со стороны начальников не позволяет расслабляться от беспечности, а утешение церкви не попускает падать от уныния: и посредством того и другого Бог устраивает наше спасение. Он и начальников вооружил (Римл. 13:4), дабы устрашали дерзких; Он же и священников рукоположил, чтобы утешали скорбящих: о том и другом, вместе с Писанием, учит и самый опыт.

Так, если отнимешь у городов начальников, мы будем вести себя безумнее бессловесных зверей, - станем друг друга угрызать и снедать (Гал. 5:15): богатый - бедного, сильнейший - слабого, дерзкий - кроткого. Но теперь, по милости Божьей, ничего такого нет. Живущие благочестиво, конечно, не имеют нужды в мерах исправления со стороны начальников: "праведнику закон не положен", сказано (1 Тим. 1:9). Но люди порочные, если бы не были удерживаемы страхом от начальников, наполнили бы города бесчисленными бедствиями. Зная это, и Павел сказал: "нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены" (Римл. 13:1). Что связи из бревен в домах, то и начальники в городах. Если те уничтожишь, стены, распавшись сами собой, обрушатся одна на другую: так, если отнять у вселенной начальников и страх, внушаемый ими, - и дома, и города, и народы с великой наглостью нападут друг на друга, потому что тогда не кому будет их удерживать и останавливать, и страхом наказания заставлять быть спокойными.