Воспользуемся неизреченною милостию Божиею к нам! Примем ее с величайшим благоговением, с величайшей благодарностию! Возделаем ее во спасение наше с величайшим усердием, с величайшею тщательностию! Милость даруется Богом во всем обилии; но принять ее или отвергнуть, принять ее от всей души или с двоедушием, предоставляется на произвол каждого человека. Чадо! От юности твоея избери наказание, и даже до седин обрящеши премудрость. Якоже оряй и сеяй приступи к ней, и жди благих плодов ея: в делании бо ея мало потрудишися, и скоро ясти будеши плоды ея [692]. В заутрии сей семя твое, и в вечер да не оставляет рука твоя [693]. Исповедайтеся Господеви, и призывайте имя Его. Взыщите Господа, и утвердитеся: взыщите лица Его выну [694]. Этими словами Священное Писание научает нас, что подвиг служения Богу, подвиг молитвы, должен быть совершаем от всей души, постоянно и непрерывно. Скорби внешние и внутренние, долженствующие непременно повстречаться на поприще этого подвига, подобает преодолевать верою, мужеством, смирением, терпением и долготерпением, врачуя покаянием уклонения и увлечения. И оставление молитвенного подвига, и промежутки на нем крайне опасны. Лучше не начинать этого подвига, нежели, начавши, оставить. Душу подвижника, оставившего предпринятое им упражнение в молитве Иисусовой, можно уподобить земле обработанной и удобренной, но впоследствии заброшенной: на такой земле с необыкновенною силою вырастают плевелы, пускают глубокие корни, получают особенную дебелость. В душу, отрекшуюся от блаженного союза с молитвою, оставившую молитву и оставленную молитвою, вторгаются страсти бурным потоком, наводняют ее. Страсти стяжевают особенную власть над такою душою, особенную твердость и прочность, запечатлеваются ожесточением и мертвостью сердца, неверием. Возвращаются в душу демоны, изгнанные молитвою: разъяренные предшествовавшим изгнанием, возвращаются они с большим неистовством и в большем числе. Последняя человеку тому бывают горша первых [695], по определению Евангелия: состояние подвергшегося владычеству страстей и демонов после избавления от них при посредстве истинной молитвы несравненно бедственнее, нежели состояние того, кто не покушался свергнуть с себя иго греховное, кто меча молитвы не вынимал из ножен его. Вред от промежутков или от периодического оставления молитвенного подвига подобен вреду, происходящему от совершенного оставления; вред этот тем значительнее, чем промежуток продолжительнее. Во время сна подвижников, то есть во время нерадения их о молитве, приходит враг, не видимый чувственными очами, непримеченный подвижниками, попустившими себе увлечение и рассеянность, насевает плевелы посреде пшеницы [696]. Сеятель плевелов очень опытен, коварен, исполнен злобы: легко ему посеять плевел самый злокачественный, ничтожный по наружности и в начале своем, но впоследствии обхватывающий и перепутывающий многочисленными отпрысками всю душу. Иже несть со Мною, сказал Спаситель, на Μя есть: и иже не собирает со Мною, расточает [697]. Молитва не доверяет себя делателям двоедушным, непостоянным; стропотна есть зело ненаказанным, и не пребудет в ней безумный: якоже камень искушения крепок будет на нем, и не замедлит отврещи ея. Слыши, чадо, и приими волю мою, и не отвержи совета моего: и введи нозе твои в оковы ея и в гривну ея выю твою. Подложи рамо твое и носи ю, и не гнушайся узами ея. Всею душею твоею приступи к ней и всею силою твоею соблюди пути ея. Изследи и взыщи, и познана ти будет, и емься за ню, не остави ея. Напоследок бо обрящеши покой ея, и обратится тебе в [на] веселие. И будут ти пута ея в [на] покой крепости и гривны ея на одеяние славы [698]. Аминь.

Чин внимания себе для живущего посреди мира [699]

Душа всех упражнений о Господе внимание. Без внимания все эти упражнения бесплодны, мертвы. Желающий спастись должен так устроить себя, чтоб он мог сохранять внимание к себе не только в уединении, но и при самой рассеянности, в которую иногда против воли он вовлекается обстоятельствами. Страх Божий пусть превозможет на весах сердца все прочие ощущения: тогда удобно будет сохранять внимание к себе, и в безмолвии келейном, и среди окружающего со всех сторон шума.

Благоразумная умеренность в пище, уменьшая жар в крови, очень содействует вниманию к себе; а разгорячение крови как то: от излишнего употребления пищи, от усиленного телодвижения, от воспаления гневом, от упоения тщеславием и от других причин рождает множество помыслов и мечтаний, иначе, рассеянность. Святые Отцы предписывают желающему внимать себе, во-первых, умеренное, равномерное, постоянное воздержание в пище [700].

Проснувшись в образ ожидающего всех человеков пробуждения из мертвых направь мысли к Богу, принеси в жертву Богу начатки помышлений ума, еще не принявшего на себя никаких суетных впечатлений. С тишиною, очень осторожно, исполнив все нужное по телу для вставшего от сна, прочитай обычное молитвенное правило, заботясь не столько о количестве молитвословия, сколько о качестве его, то есть о том, чтоб оно было совершено со вниманием и, по причине внимания, чтоб освятилось и оживилось сердце молитвенным умилением и утешением. После молитвенного правила, опять всеми силами заботясь о внимании, читай Новый Завет, преимущественно же Евангелие. При этом чтении тщательно замечай все завещания и заповедания Христа, чтоб по ним можно было направлять свою деятельность, видимую и невидимую. Количество чтения определяется силами человека и обстоятельствами. Не должно обременять ум излишним чтением молитв и Писания, также не должно упускать обязанностей своих для неумеренного упражнения молитвой и чтением. Как излишнее употребление пищи расстраивает и ослабляет желудок, так и неумеренное употребление духовной пищи ослабляет ум, производит в нем отвращение от благочестивых упражнений, наводит на него уныние [701]. Для новоначального святые Отцы предлагают частые молитвы, но непродолжительные. Когда же ум возрастет духовным возрастом, окрепнет и возмужает, тогда он будет в состоянии непрестанно молиться. К христианам, достигшим совершенного о Господе возраста, относятся слова святого апостола Павла: Хощу убо, да молитвы творят мужие на всяцем месте, воздеюще преподобныя руки без гнева и размышления [702], то есть бесстрастно и без всякого развлечения или парения. Свойственное мужу еще несвойственно младенцу. Озарившись при посредстве молитвы и чтения Солнцем Правды, Господом нашим Иисусом Христом, да исходит человеком на дела дневного поприща, внимая, чтоб во всех делах и словах его, во всем существе его царствовала и действовала всесвятая воля Божия, открытая и объясненная человекам в евангельских заповедях.

Если выпадут свободные минуты в течение дня, употреби их на чтение со вниманием некоторых избранных молитв или некоторых избранных мест из Писания, и ими снова подкрепи душевные силы, истощаемые деятельностию посреди суетного мира. Если же этих золотых минут не выпадает, то должно пожалеть о них, как о потере сокровища. Что утрачено сегодня, не надо потерять в следующий день: потому что сердце наше удобно предается нерадению и забывчивости, от которых рождается мрачное неведение столь гибельное в деле Божием, в деле спасения человеческого.

Если случится сказать или сделать что-нибудь противное заповедям Божиим, то немедленно врачуй погрешность покаянием, и посредством искреннего покаяния возвращайся на путь Божий, с которого уклонился нарушением воли Божией. Не косни вне пути Божия! — Приходящим греховным помышлениям, мечтаниям и ощущениям противопоставляй с верою и смирением евангельские заповеди, говоря со святым патриархом Иосифом: Како сотворю глагол злый сей и согрешу перед  Богом [703]. Внимающий себе должен отказаться от всякой мечтательности вообще — как бы она ни казалась приманчивою и благовидною; всякая мечтательность есть скитание ума вне истины, в стране призраков, не существующих и не могущих осуществиться, льстящих уму и его обманывающих. Последствия мечтательности: утрата внимания к себе, рассеянность ума и жесткость сердца при молитве; отсюда — душевное расстройство.

Вечером, отходя ко сну, который по отношению к жизни того дня есть смерть, рассмотри действия свои в течение мимошедшего дня. Для того, кто проводит внимательную жизнь, такое рассматривание незатруднительно: потому что по причине внимания к себе уничтожается забывчивость, столь свойственная человеку развлеченному. Итак, припомнив все согрешения свои делом, словом, помышлением, ощущением, принеси в них покаяние Богу с расположением и сердечным залогом исправления. Потом, прочитав молитвенное правило, заключи богомыслием день, начатый богомыслием.

Куда уходят все помышления и чувствования спящего человека? Что это за таинственное состояние — сон, при котором душа и тело живы, и вместе не живут, чужды сознания своей жизни, как бы мертвые? Сон так же непонятен, как и смерть. Во время его покоится душа, забывая самые лютые горести и бедствия земные, в образ своего вечного покоя; а тело!.. если оно восстает от сна, то непременно воскреснет и из мертвых. Сказал великий Агафон: «Невозможно без усиленного внимания себе преуспеть в добродетели» [704]. Аминь.

Молящийся ум взыскует соединения с сердцем

Затворились двери чувств: язык безмолвствует, глаза закрылись, слух не внемлет ничему, что вне меня. Ум, одеянный в молитву, сложив бремя земных помышлений, нисходит к сердечной клети. Двери клети замкнуты; повсюду темнота, мрак непроницаемый. И ум, в недоумении, начинает стучаться молитвою в двери сердца; стоит терпеливо при дверях, стучится, ждет, опять стучится, опять ждет, опять молится.

Нет никакого ответа, не раздается никакого голоса! Мертвая тишина и мрак отвечают гробовым молчанием. Ум отходит от дверей сердца, печальный, и в горьком плаче ищет отрады. Он не был допущен предстать Царю царей в святилище внутренней клети.