Спальная — просторная и прохладная комната с колоннами и единственным широким окном в сад. Барыни там не было. Она сидела перед туалетом в маленькой розовой уборной.
Сложив по-монашески руки под грудью, Ефимовна у двери положила низкий поклон.
Матушка Софья Афанасьевна, с добрым утром!
Барыня обернула к ней спокойное, чуть-чуть бледное лицо. Ну что, Ефимовна? Все благополучно?
— Все, матушка; у Сонечки прошел кашель.
— Так не завязывай ей горла. Лизанька что? — спросила она о своей любимице.
— Хорошо ночевали-с, отвечая улыбкой на ее улыбку, сказала Ефимовна.
А Маша? — уже равнодушнее спросила барыня.
— Машенька тревожились. Все еще здоровьице плохо. Опять бы, матушка, месяц-другой в баньке их порастирать. Извольте помнить, они до трех лет не ходили, так одной банькой я…
— Не надо, она уже большая, — перебила мать. Нянька подавила вздох.
— С вечера тревожились, плакали во сне; шести лет, какия еще большия? — прибавила она на свой страх из жалости к больной девочке. Она знала причину ее слез во сне: ребенка запугали вчера, уча молитвам «с пристрастием».
Софья Афанасьевна не ответила. Занятая своими мыслями, она рассеянно перебирала рукой дорогие безделушки в раковине, лежавшей у зеркала.
— А как Александра Александровна… спала ночью? Ефимовна опустила глаза. Она хотела бы умолчать, но дело было выходяще из ряда. Барыня заметила ее нерешительность и настойчиво и строго повторила:
— Спала Александра Александровна, я спрашиваю?
— Матушка, оне… молились.
— Опять на коленях?
— Точно так.
— Всю ночь?
— На рассвете заснули.
Мать пожала плечами — «подумала» с невольным враждебным чувством о дочери.
— Не люблю я этих причуд. Все спят, кто не хуже ее, а она… На все есть время… Можешь идти.
После Ефимовны вошел дядька. Барыня, разгневанная известием о ночной молитве дочери, не ответила на его поклон. Но заслуженный и верный слуга, не смущаясь барыниным строгим видом, отдал свой рапорт.
— По детской все здоровы, сударыня-матушка. Петр Александрович изволили вчера изорвать сапожок. На пруд вечером изволили выходить, и изорвали.
— С кем ходил на пруд?
— Одни-с. Дмитрий Александрович не изволили отлучаться. «Митенька всегда умен, — подумала, смягчаясь, Софья Афанасьевна. — Право, его даже наказывать…» и, не докончив своей мысли, спросила:
— Еще что?
— Семен Александрович дразнили Александру Александровну.
Барыня махнула рукой: мимо!