В онь же аще день призову Тя, скоро услыши мя: умножиши мя в души моей силою Твоею [651]. — Святой Давид исчисляет чудные действия страшного и святаго имени [652] Иисусова. Оно действует подобно принятому врачевству, образ действия которого неизвестен больному и непостижим для него, а самое действие очевидно по производимому исцелению. Ради имени Иисусова, употребляемого молящимся, нисходит к нему помощь от Бога и даруется ему отпущение грехов; по этой причине святой Давид, представляя воззрению Бога опустошение и бедственное состояние души всякого человека, произведенное греховною жизнию, умоляет от лица всех человеков о помиловании, говорит: Помози нам, Боже, Спасителю наш, славы ради имени Твоего, Господи, избави ны, и очисти грехи наша имене ради Твоего [653]. — Ради имени Господня бывает услышана молитва наша, даруется нам спасение; на основании убеждения в этом, опять молится Давид: Боже, во имя Твое спаси мя, и в силе Твоей суди ми: Боже, услыши молитву мою, внуши глаголы уст моих [654]. — Силою имени Иисусова освобождается ум от колебания, укрепляется воля, доставляется правильность ревности и прочим свойствам душевным, мыслям и чувствованиям богоугодным, мыслям и чувствованиям, принадлежащим непорочному естеству человеческому, только таким мыслям и чувствованиям дозволяется пребывать в душе; нет в ней места для мыслей и чувствований чуждых, яко Бог спасет Сиона, и созиждутся гради Иудейстии, и вселятся тамо, и наследят и; и семя рабов Твоих удержит и, и любящии имя Твое вселятся в нем [655]. — Во имя Господа Иисуса даруется оживление душе, умерщвленной грехом. Господь Иисус Христос — жизнь [656], и имя Его — живое: оно оживотворяет вопиющих им к источнику жизни, Господу Иисусу Христу. Имене ради Твоего,  Господи, живиши мя правдою Твоею [657]; не отступим от Тебе: оживший ны, и имя Твое призовем [658]. —

Дни на дни царевы приложиши: лета его до дне рода и рода. Пребудет в век пред Богом [659]. Тогда человек делается способным воспеть Господеви песнь нову: он исключается из числа плотских и душевных, сопричисляется к духовным и восхваляет Господа в церкви преподобных. Дух Святой, доселе приглашавший и возбуждавший его единственно к плачу и покаянию, приглашает его, да возвеселится Израиль о Сотворшем его: и сынове Сиони возрадуются о Царе своем. Да восхвалят имя Его в лице, в тимпане и псалтири да поют Ему [660], потому что, по обновлении души, силы ее, приведенные в чудное согласие и стройность, делаются способными, при прикосновении к ним Божественной благодати, издавать звуки и гласы духовные, восходящие на небо, пред престол Божий, благоприятные Богу. Да возвеселится сердце мое боятися имене Твоего! Исповемся Тебе, Господи Боже мой, всем сердцем моим, и прославлю имя Твое в век. Яко милость Твоя велия на мне, и избавил еси душу мою от ада преисподнейшаго [661]. Праведнии исповедятся имени Твоему, и вселятся правой с лицем Твоим [662], потому что, по отгнании врагов, причиняющих рассеянность, ослабляющих и оскверняющих  молитву, ум входит в мрак невидения ничего, и предстоит лицу Божию без всякого посредства. Мысленный мрак есть тот покров, тот занавес, которым покрыто лице Божие. Покров этот — непостижимость Бога для всех сотворенных умов. Умиление сердца делается тогда настолько сильным, что оно названо исповеданием. — Благодатное действие молитвы Иисусовой в преуспевшем христианине Давид изображает так: Благослови, душе моя, Господа, и вся внутренняя моя имя святое Его [663]. Точно! при обильном действии молитвы Иисусовой все силы души, самое тело, принимают участие в ней. — Упражнение молитвою Иисусовою святой Давид, точнее же Дух Святой устами Давида, предлагает всем христианам без исключения: царие земстии и вси людие, князи и вси судии земстии, юноши и девы, старцы с юнотами. Да восхвалят имя Господне, яко вознесеся имя Того единаго [664]. Буквальное понимание перечисленных здесь состояний будет вполне непогрешительным, но существенное значение их — духовное. Под именем людей разумеются все христиане, под именем царей — христиане, сподобившиеся получить совершенство; под именем князей — достигшие весьма значительного преуспеяния, судьями названы те, которые еще не стяжали власти над собою, но ознакомлены с Законом Божиим, могут различать добро от зла и, по указанию и требованию Закона Божия, пребывать в добре, отвергая зло. Девой обозначается беспристрастное сердце, столько способное к молитве. Старцами и юношами изображены степени деятельного преуспеяния, которое очень отличается от преуспеяния благодатного, хотя и первое имеет свою весьма знаменательную цену; достигший совершенства в благочестивой деятельности назван старцем, возведенный в благодатное совершенство — царем.

Между непостижимыми, чудными свойствами имени Иисуса находится свойство и сила изгонять бесов. Это свойство объявлено Самим Господом. Он сказал, что верующие в Него именем Его бесы ижденут [665]. На это свойство имени Иисуса необходимо обратить особенное внимание, потому что оно имеет важнейшее значение для упражняющихся молитвою Иисусовою. — Во-первых, нужно сказать несколько слов о пребывании бесов в человеках. Это пребывание бывает двоякое: одно может быть названо чувственным, другое нравственным. Чувственно пребывает сатана в человеке, когда существом своим вселится в тело его и мучит душу и тело. Таким образом в человеке может жить и один бес, могут жить и многие бесы. Тогда человек называется беснующимся. Из Евангелия видим, что Господь исцелял беснующихся, равным образом исцеляли их и ученики Господа, изгоняя бесов из человеков именем Господа. Нравственно пребывает сатана в человеке, когда человек сделается исполнителем воли диавола. Таким образом в Иуду Искариотского вниде сатана [666], то есть овладел его разумом и волею, соединился с ним в духе. В этом положении были и находятся все неверующие во Христа, как и святой апостол Павел говорит христианам, перешедшим к христианству из язычества: И вас сущих прегрешеньми мертвых и грехи вашими, в нихже иногда ходисте по веку мира сего, по князю власти воздушныя, духа, иже ныне действует в сынех противления, в нихже и мы вси жихом иногда в похотех плоти нашея, творяще волю плоти и помышлений, и бехом естеством чада гнева, якоже и прочии [667]. В этом положении находятся более или менее, смотря по степени греховности, крестившиеся во Христа, но отчуждившиеся от Него согрешениями. Так понимаются святыми Отцами слова Христовы о возвращении диавола с другими седмию лютейшими духами в душевный храм, из которого удалился Святой Дух [668]. Вшедшие таким образом духи снова изгоняются молитвою Иисусовою, при жительстве в постоянном и тщательном покаянии. Предпримем спасительный для нас подвиг! позаботимся изгнать духов, вошедших в нас, по причине небрежения нашего, молитвою Иисусовою [669]. Она имеет свойство оживлять умерщвленных грехом, она имеет свойство изгонять бесов. Аз есмь, сказал Спаситель, воскрешение и живот: веруяй в Μя, аще и умрет, оживет [670]. Знамение же веровавшим сия последуют:  именем Моим бесы ижденут [671]. Молитва Иисусова и открывает присутствие бесов в человеке и изгоняет их из человека. При этом совершается нечто подобное тому, что совершилось при изгнании беса из беснующегося отрока, после Преображения Господня. Когда отрок увидел пришедшего Господа, дух стрясе отрока, и пад на земли, валяшеся пены теща. Когда Господь повелел духу выйти из отрока, дух, от злобы и лютости движения, при которых он вышел, возопил, сильно и продолжительно потрясал отрока, от чего отрок сделался как бы мертвым [672]. Сила сатаны, пребывающая в человеке при его рассеянной жизни непримечаемою и непонимаемою, когда услышит имя Господа Иисуса, призываемое молящимся, приходит в смятение. Она воздвизает все страсти в человеке, посредством их приводит всего человека в страшное колебание, производит в теле различные, странные болезни. В этом смысле сказал преподобный Иоанн Пророк: «Нам, немощным, остается только прибегать к имени Иисуса: ибо страсти, как сказано, суть демоны — и исходят от призывания сего имени» [673]. Это значит: действие страстей и демонов — совокупное; демоны действуют посредством страстей. Когда увидим при упражнении Иисусовою молитвою особенное волнение и воскипение страстей, не придем от этого в уныние и недоумение. Напротив того, ободримся и уготовимся к подвигу, к тщательнейшему молению именем Господа Иисуса, как получившие явственное знамение,  что молитва Иисусова начала производить в нас свойственное ей действие. Говорит святой Иоанн Златоуст: «Памятование имени Господа нашего Иисуса Христа раздражает на брань врага. Ибо нудящаяся к молитве Иисусовой душа все может обрести этою молитвою, и злое и благое. Во-первых, она может усмотреть зло во внутренности сердца своего, а потом добро. Молитва эта может привести в движение змея, и молитва эта может смирить его. Молитва эта может обличить живущий в нас грех, и молитва эта может истребить его. Молитва эта может привести в движение всю силу врага в сердце, и молитва эта может победить и искоренить ее мало-помалу. Имя Господа Иисуса Христа, сходя в глубину сердца, смирит владеющего пажитями его змея, а душу спасет и оживотворит. Непрестанно пребывай в имени Господа Иисуса, да поглотят сердце Господа и Господь сердце, и да будут сии два воедино. Впрочем, это дело совершается не в один день и не в два дня, но требует много годов и времени: много нужно времени и подвига, чтоб был изгнан враг и вселился Христос» [674].

Неизмеримая бездна — сердце. Если убьешь змея, то похвались перед Богом чистотою твоею; если же нет, то смири себя, молясь, как немощный и грешный, о тайных твоих Богу» [675]. Тот же великий угодник Божий говорит: «Царство тьмы, то есть злой князь духов, пленив изначала человека, обложил и облек душу его властью тьмы. Этот злой властелин облек грехом Душу и все ее существо, всю ее осквернил, всю пленил в свое царство; он не оставил свободными от порабощения себе ни помышлений, ни разума, ни плоти, наконец, ни одного состава се; всю ее одел хламидою [плащом. — Ред.] тьмы. Этот злой враг всего человека душу и тело осквернил и обезобразил, он облек человека в ветхого человека, оскверненного, нечистого,  богопротивного, не повинующегося закону Божию, то есть облек его в самый грех, чтоб человек уже не видел, как хочет, но видел страстно, чтоб слышал страстно, чтоб ноги имел устремленными к злым делам, руки — к творению беззакония, сердце — к помышлениям злым. Но мы помолимся Богу, чтоб Он совлек с нас ветхого человека, так как Он один может отъять от нас грех, потому что пленившие нас и держащие в своей власти крепче нас, а Он обетовал освободить нас от этого рабства» [676]. На основании этих понятий святые Отцы дают молящемуся молитвою Иисусовою следующее душеспасительнейшее наставление: «Душа, если не поболезнует весьма значительно о неотвязчивости греха, то не возможет обильно возрадоваться о благости правосудия. Желающий очистить сердце свое да разжигает его непрестанно памятию Господа Иисуса, имея единственно это непрерывающимся поучением и делом. Те, которые хотят отвергнуть свою ветхость, не должны иногда молиться, а иногда нет, но непрестанно пребывать в молитве блюдением ума, хотя бы они и находились вне молитвенных храмов. Намеревающиеся очистить золото, если и на короткое время попустят угаснуть огню в горниле, то производят вновь отвердение в чистящемся веществе; подобно этому, памятствующий иногда Бога, а иногда непамятствующий погубляет праздностью то, что мнит стяжать молитвой. Любодобродетельному мужу свойственно постоянно истреблять памятию Божиею земляность сердца, чтоб таким образом зло мало-помалу потреблялось огнем памяти о благе, и душа совершенно возвратилась в естественную свою светлость с великою славою. Таким образом ум, пребывая в сердце, чисто и непрелестно молится, как тот же святой (Диадох) сказал: тогда молитва бывает истинною и непрелестною, когда ум, в то время, как молится, соединен с сердцем» [677]. Не устрашимся, делатели молитвы Иисусовой, ни ветров, ни волнения! ветрами называю бесовские помыслы и мечтания, а волнением — мятеж страстей, возбужденных помыслами и мечтами. Из среды свирепеющей бури с постоянством, мужеством и плачем будем вопиять ко Господу Иисусу Христу: Он воспретит ветрам и волнам, а мы, опытно узнав всемогущество Иисуса, воздадим Ему должное поклонение, глаголюще: воистинну Божий Сын еси [678]. Мы сражаемся за спасение наше. От победы или поражения  наших зависит наша вечная участь. «Тогда, — говорит преподобный Симеон Новый Богослов, — то есть при упражнении Иисусовою молитвою, бывает брань: лукавые бесы ратуют с великим возмущением, производят действием страстей мятеж и бурю в сердце, но именем Господа Иисуса Христа потребляются и разрушаются, как воск от огня. Опять, когда они будут прогнаны и отступят от сердца, то не престают от брани, но возмущают ум внешними чувствами извне. По этой причине ум не очень скоро начинает ощущать тишину и безмолвие в себе, потому что бесы, когда не имеют силы возмутить ум в глубине, то возмущают его извне мечтаниями. И потому невозможно освободиться вполне от брани и не быть ратуему лукавыми духами. Это свойственно совершенным и тем, которые удалились вполне от всего и постоянно пребывают во внимании сердца» [679]. Первоначально и самое делание представляется необыкновенно сухим, не обещающим никакого плода. Ум, усиливаясь соединиться с сердцем, сперва встречает непроницаемый мрак, жесткость и мертвость сердца, которое не вдруг возбуждается к сочувствию уму [680]. Это не должно приводить делателя к унынию и малодушию, и упоминается здесь с тою целию, чтоб делатель был предуведомлен и предостережен. Терпеливый и тщательный делатель непременно будет удовлетворен и утешен: он возрадуется о безмерном обилии таких духовных плодов, о которых и понятия себе составить не может в плотском и душевном состоянии своем. В действии молитвы Иисусовой имеется своя постепенность: сперва она действует на один ум, приводя его в состояние тишины и внимания, потом начнет проникать к сердцу, возбуждая его от сна смертного и знаменуя оживление его явлением в нем чувств умиления и плача. Углубляясь еще далее, она мало-помалу начинает действовать во всех членах души и тела, отвсюду изгонять грех, повсюду уничтожать владычество, влияние и яд демонов. По этой причине при начальных действиях молитвы Иисусовой «бывает сокрушение неизреченное и болезнь души неизглаголанная», как говорит преподобный Григорий Синаит. Душа болезнует как болящая и рождающая, по Писанию [681]: Живо бо Слово Божие и действенно, и острейше паче всякого меча обоюду остра, то есть Иисус  проходит, как свидетельствует Апостол, даже до разделения души же и духа, членов же и мозгов, и судително помышлением и мыслем сердечным [682], проходит, истребляя греховность из всех частей души и тела [683].

Когда семьдесят меньших Апостолов, посланные Господом на проповедь, возвратились к Нему по совершении возложенного на них служения, то с радостию возвестили Господу: Господи, и беси повинуются нам о имени Твоем [684]. О, как эта радость была справедлива! как она была основательна! Более пяти тысяч лет господствовал диавол над человеками, уловив их в рабство себе и в родство с собою при посредстве греха, а ныне слышит имя Иисуса, — и повинуется человекам, доселе повиновавшимся ему, связывается связанными им, попирается попранными. В ответ ученикам, радующимся о низложении власти бесов над человеками и о приобретении власти человеками над бесами, Господь сказал: Се, даю вам власть наступати на змию и на скорпию и на всю силу вражию: и ничесоже вас вредит [685]. Дана власть, но предоставлена свобода пользоваться властию и попрать змей и скорпионов или пренебречь даром и произвольно подчиниться им. Под именем змей святые Отцы разумеют начинания явно греховные, а под именем скорпий — прикрытые наружностию непорочности и даже добра. Власть, данная Господом семидесяти ученикам Его, дана всем христианам [686]. Пользуйся ею, христианин! посекай именем Иисусовым главы, то есть начальные проявления греха в помыслах, мечтаниях и ощущениях; уничтожь в себе владычество над тобою диавола, уничтожь все влияние его на тебя, стяжи духовную свободу. Основание для подвига твоего — благодать Святого Крещения, оружие — моление именем Иисуса. Господь, даровав ученикам Своим власть попирать змей и скорпионов, присовокупил: Обаче о сем не радуйтеся, яко дуси вам повинуются: радуйтеся же, яко имена ваша написана суть на небесех [687]. «Радуйтесь не столько о том, — говорит блаженный Феофилакт, — что бесы вам повинуются, сколько о том, что имена ваши написаны на небе, не чернилами — Божественною благодатию и Божиею памятию», молитвою Иисусовою. Таково свойство молитвы Иисусовой: она возводит с земли на небо делателя своего и включает его в число небожителей. Пребывание умом и сердцем на небе и в Боге — вот главный плод, вот цель молитвы; отражение и попрание врагов, противодействующих достижению цели — дело второстепенное: не должно оно привлекать к себе всего внимания, чтоб сознанием и созерцанием победы не дать входа в себя высокоумию и самомнению, не претерпеть страшного поражения по поводу самой победы. Далее повествует Евангелие: В той час возрадовася духом Иисус и рече: исповедаютися, Отче, Господи небесе и земли, яко утаил еси сия от премудрых и разумных и открыл еси та младенцем: ей, Отче, яко тако бысть благоволение пред Тобою. И обращься ко учеником, рече: вся Мне предана быша от Отца Моего: и никтоже весть, кто есть Сын, токмо Отец [688]. Радуется Господь непостижимою радостию Бога о преуспеянии человеков; возвещает, что таинства веры христианской открываются не мудрым и превознесенным мира, но младенцам в гражданском отношении, каковы были ученики Господа, взятые из среды простого народа, неученые, неграмотные. Чтоб быть учеником Господа, должно соделаться младенцем и с младенческою простотою и любовию принять Его учение. К соделавшимся уже учениками обращается Господь с изложением таинственнейшего учения, открывает, что Сын, несмотря на принятие Им человечества, пребывает превысшим постижения всех разумных тварей. Превыше постижения их — и Его всесвятое имя. С простотою и доверчивостию младенцев примем учение о молитве именем Иисуса; с простотою и доверчивостию младенцев приступим к упражнению этою молитвою: един Бог, ведающий вполне таинство ее, преподаст нам его в доступной для нас степени. Возрадуем Бога трудом и преуспеянием в служении, которое Им же преподано и заповедано нам.

Молитва Иисусова была во всеобщем употреблении у христиан первых веков, как уже мы сказали выше. Иначе и не  могло быть. Именем Господа Иисуса Христа совершались поразительнейшие знамения пред лицом всего христианского общества, что возбуждало питать во всем обществе христианском веру в неограниченную силу имени Иисуса. Преуспевшие понимали эту силу из преуспеяния своего.

Да и что это значит в сравнении с тем, что можно сделать о имени Иисуса!» [689]. Имея пред глазами чудеса, в памяти — завещание Господа, в сердце — пламенную любовь к Господу, верные первенствующей Церкви постоянно, тщательно, с огненною ревностию Херувимов и Серафимов упражнялись в молении именем Иисуса. Таково свойство любви! она непрестанно памятует о любимом, она непрестанно услаждается именем любимого, она хранит его в сердце, имеет в уме и на устах. Имя Господа паче всякого имени: оно источник услаждения, источник радости, источник жизни; оно — Дух; оно — животворит, изменяет, переплавляет, боготворит. Для неграмотных оно со всею удовлетворительностию заменяет молитвословие и псалмопение; грамотные, преуспев в молитве Иисусовой, оставляют разнообразие псалмопения, начинают преимущественно упражняться в молитве Иисусовой, ради присущих в ней преизобильных силы и питания. Все это явствует из писаний и постановлений святых Отцов. Святая Восточная Православная Церковь предлагает всем неграмотным, вместо всех молитвословий, молитву Иисусову [690], предлагает не как нововведение, но как упражнение общеизвестное. Это постановление, вместе с другими преданиями Восточной Церкви, перешло из Греции в Россию, и многие из простого народа, малограмотные и даже неграмотные, напитались силою молитвы Иисусовой во спасение и жизнь вечную, многие достигли великого преуспеяния духовного. Святой Иоанн Златоуст, советуя тщательное и постоянное упражнение молитвою Иисусовою, особенно монахам, говорит о ней, как о предмете общеизвестном. «И у нас, и у нас, — говорит он, — имеются духовные заклинания: имя Господа нашего Иисуса Христа и сила крестная. Заклинание это не только гонит дракона из норы его и ввергает в огнь, но даже исцеляет от нанесенных им ран. Если же многие произносили это заклинание и не исцелились, произошло это от маловерия их, а не от недействительности произнесенного. Многие, хотя неотступно ходили за Христом и теснили Его, но не получили пользы, а у кровоточивой жены, прикоснувшейся не к телу, но к краю одежды Его, остановились долговременные токи крови. Имя Иисуса Христа страшно для демонов, для душевных страстей и недугов. Им украсим, им оградим себя. Им и Павел (Апостол) стал велик, хотя и был одного с нами естества» [691]. Преподобному Пахомию Великому для подведомственного ему многочисленного общества монахов Ангел Божий преподал молитвенное правило. Иноки, подчиненные духовному руководству преподобного Пахомия, должны были каждый час совершать правило; от исполнения правила освобождены были достигшие совершенства и соединенной с ним непрестанной молитвы. Правило, преподанное Ангелом, состояло из Трисвятого, Молитвы Господней, 50 псалма, Символа Веры и ста молитв Иисусовых [692]. В правиле говорится о молитве Иисусовой так же, как и о Молитве Господней, то есть как об общеизвестных и общеупотребительных. Преподобный Варсонофий Великий повествует, что монахи Египетского Скита преимущественно занимались молитвою, что видно и из жития преподобного Памвы, инока и аввы горы Нитрийской, недалекой от скита, в которой, подобно скиту, монахи проводили жизнь безмолвническую [693]. Из упомянутых в этом слове угодников Божиих, упражнявшихся или писавших о молитве Иисусовой, святой Игнатий Богоносец жил в Антиохии, скончался в Риме; святой мученик Каллистрат был уроженцем и жителем Карфагена; преподобный Пахомий Великий жил в Верхнем Египте; скитские и нитрийские монахи, равно как и преподобный Исаия, — в нижнем; святой Иоанн Златоуст жил в Антиохии и в Константинополе; святой Василий Великий в восточной половине Малой Азии, в Каппадокии; святой Варсонофий Великий — в окрестностях Иерусалима; святой Иоанн Лествичник — на Синайской горе и некоторое время в Нижнем Египте, близ Александрии. Из этого видно, что моление именем Господа Иисуса было повсеместным, общеупотребительным во Вселенской Церкви.

Сочинения их большею частию помещены в обширном сборнике аскетических писателей, в «Добротолюбии». Из российских Отцов имеются сочинения о ней преподобного Нила Сорского, священноинока Дорофея, архимандрита Паисия Величковского, схимонаха Василия Поляномерульского и иеромонаха Серафима Саровского. Все упомянутые писания Отцов достойны глубокого уважения по обилию живущих в них и дышащих из них благодати и духовного разума; но сочинения российских Отцов, по особенной ясности и простоте изложения, по большой близости к нам относительно времени, доступнее для нас, нежели писания греческих светильников. В особенности писания старца Василия можно и должно признать первою книгою, к которой в наше время желающему успешно заняться Иисусовою молитвою необходимо обратиться [694]. Таково и назначение ее. Старец назвал свои писания предпутиями [предначатиями. — Ред.], предисловиями, или таким чтением, которое приготовляет к чтению греческих Отцов. Превосходна книга преподобного Нила Сорского. Чтением ее должно также предварять чтение греческих писателей; она, постоянно ссылаясь на них и объясняя их, приготовляет к чтению и правильному пониманию этих глубокомысленных, святых учителей, нередко витий [ораторов. — Ред.], философов, поэтов. — Все вообще творения святых Отцов о монашеской жизни, и в особенности же о Иисусовой молитве, составляют для нас, монахов последнего времени, неоцененное сокровище. Во времена преподобного Нила Сорского, за три века до нас, живые сосуды Божественной благодати были крайне редки, до зела оскудели, по его выражению; ныне они так редки, что можно не останавливаясь и безошибочно сказать: их нет. За особеннейшую милость Божию признается, если кто, истомившись душою и телом в монашеском жительстве, к концу этого жительства неожиданно найдет где-либо в глуши сосуд, избранный нелицеприятным Богом, уничиженный пред очами человеков, возвеличенный и превознесенный Богом. Так Зосима нашел в заиорданской безлюдной пустыне, сверх всякого чаяния, великую Марию [695]. По такому конечному оскудению в духоносных наставниках, Отеческие книги составляют единственный источник, к которому может обратиться томимая голодом и жаждою душа для приобретения существенно нужных познаний в подвиге духовном. Книги эти — дражайшее наследие, оставленное святыми Отцами их иноческому потомству, нам, нищим. Книги эти — крохи, упавшие к нам и составляющие нашу долю, крохи с духовной трапезы Отцов, богатых духовными дарованиями. Заметно, что время написания большего числа книг о умном делании совпадает с временем особенного оскудения в монашестве умного делания. Преподобный Григорий Синаит, живший в XIV веке, когда прибыл на Афонскую гору, то нашел там, между тысячами монахов, только трех, которые имели некоторое понятие об умном делании. К XIV и XV векам относится большинство писаний об Иисусовой молитве. «Движимые тайным Божественным вдохновением, — говорит Паисий Величковский, — многие Отцы изложили в книгах святое учение, исполненное премудрости Святого Духа, об этой Божественной умной молитве на основании Божественных Писаний Ветхого и Нового Заветов. Это устроилось по особенному Божию Промыслу, чтоб Божественное делание не пришло во всеконечное забвение. Многие из этих книг, по попущению Божию за грехи наши, истреблены магометанами, поработившими себе Греческое государство; некоторые же смотрением Божиим сохранены до нашего времени» [696]. Возвышеннейшее умное делание необыкновенно просто, нуждается, для принятия, в младенческой простоте и вере, но мы сделались такими сложными, что эта-то простота и неприступна, непостижима для нас. Мы хотим быть умными, хотим оживлять свое я, не терпим самоотвержения, не хотим действовать верою. По этой причине нам нужен наставник, который бы вывел нас из нашей сложности, из нашего лукавства, из наших ухищрений, из нашего тщеславия и самомнения в широту и  простоту веры. По этой причине случается, что на поприще умного делания младенец достигает необыкновенного преуспеяния, а мудрец сбивается с пути и низвергается в мрачную пропасть прелести. «В древние времена, — говорит Паисий Величковский, — всесвятое делание умной молитвы сияло на многих местах, где пребывали святые Отцы, и много тогда было наставников этому духовному подвигу; по этой причине и святые Отцы тех времен, пиша о нем, объясняли только неизреченную духовную пользу, происходящую от него, не имея, как я полагаю, нужды писать о той части делания, которая приличествует новоначальным. Писали они отчасти и об этом, что очень ясно для имеющих опытное знание подвига, но для не имеющих его оно остается прикрытым. Когда некоторые из Отцов увидели, что истинные и непрелестные наставники этого делания начали очень умаляться, то, будучи подвигнуты Божиим Духом, чтоб не оскудело истинное учение о начале этой мысленной молитвы, изложили письменно о самом начале и приемах, как должно обучаться новоначальным, входить умом в страну сердечную, там истинно и непрелестно совершать умом молитву» [697].

Мы видели, что святой пророк Давид приглашает всех, без исключения, людей Божиих к молению именем Господа и что постановлением Святой Церкви законополагается всем неграмотным и не знающим Священного Писания наизусть заменять молитвословия и псалмопения молитвою Иисусовою. Святой Симеон, архиепископ Солунский, заповедует и советует архиереям, священникам, всем монахам и мирским на всякое время и час произносить эту священную молитву, имея ее как бы дыхание жизни [698]; при пострижении в монашество, когда новопостриженному даются четки, постригающий говорит: «Приими, брате, меч духовный, иже есть глагол Божий, его же и носяй во устех твоих, уме же и сердце, глаголи непрестанно: Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя» [699]. Но преподобный Нил Сорский наставляет, что «память Божия, то есть умная молитва, выше всех деланий, добродетелей глава, как любовь Божия. Кто бесстыдно и дерзко захочет войти к Богу и беседовать с Ним чисто, кто нудится стяжать Его в себе, тот удобно умерщвляется бесами (если будет попущено) как взыскавший достигнуть того дерзостно и гордостно, превыше  своего достоинства и устроения» [700]. При поверхностном взгляде завещание преподобного Нила может представиться противоречащим законоположению Священного Писания, святых Отцов и Преданию Церкви. Тут нет противоречия, тут говорится о молитве Иисусовой в ее высшей степени. Всем христианам можно и должно заниматься молитвою Иисусовою с целию покаяния и призывания Господа на помощь, заниматься со страхом Божиим и верою, с величайшим вниманием к мысли и словам молитвы, с сокрушением духа; но не всем дозволяется приступать к молитвенному священнодействию умом, в сердечной клети. Первым образом могут и должны заниматься Иисусовою молитвою не только монахи, живущие в монастырях и занятые послушаниями, но и миряне. Такая внимательная молитва может назваться и умною, и сердечною, как совершаемая часто одним умом, и в тщательных делателях всегда при участии сердца, выражающимся чувством плача и слезами по причине умиления. Молитвенное священнодействие ума в сердце требует предварительного упражнения в первом образе моления, удовлетворительного преуспеяния в этом молении. Благодать Божия сама собою, в известное ей время, по ее благоволению, переводит подвижника молитвы от первого образа ко второму. Если благоугодно Богу оставить подвижника при молитве покаяния, то да остается он при ней, да не ищет высшего состояния, да не ищет его в твердом убеждении, что оно не приобретается человеческим усилием, — даруется Богом. Пребывание в покаянии есть залог спасения. Будем довольны этим состоянием, не будем искать состояния высшего. Такое искание есть верный признак гордости и самомнения, такое искание приводит не к преуспеянию, а к преткновениям и погибели. Святой Нил, основываясь на учении всех святых Отцов, воспрещает преждевременно стремиться к низведению ума в сердце, к наружному и внутреннему безмолвию, к ощущению сладости и прочих высоких молитвенных состояний, которые открываются тогда, когда будет принята Богом молитва покаяния и враги отступят от души. Сказал Псалмопевец: Отступите от Мене вси делающии беззаконие, яко услыша Господь глас плача моего. Услыша Господь моление мое, Господь молитву мою прият [701]. Утешение, радость, наслаждение, подаяние даров суть последствия примирения. Искание их прежде примирения есть начинание, исполненное безрассудства.

Для стяжания глубокой сердечной молитвы нужно значительное предуготовление, оно должно состоять в удовлетворительном изучении опытом монашеской жизни, в приобучении себя к деятельности по евангельским заповедям: святая молитва основывается на устроении души, производимом деятельностию по заповедям, почивает в этом устроении, не может пребыть в душе, когда она не находится в таком устроении. Приготовление должно состоять в удовлетворительном изучении Нового Завета и Отеческих писаний о молитве. Тем необходимее последнее приготовление, что за неимением Духоносных руководителей, единственным руководителем нашим должны быть Отеческие писания и молитвенный плач пред Богом. Вожделенна сердечная молитва; вожделенно сердечное безмолвие; вожделенно келейное неисходное безмолвие и жительство в уединеннейшей пустыне, как особенно способствующие развитию сердечной молитвы и сердечного безмолвия. «Но и самые эти благие и благолепные делания, — говорит преподобный Нил Сорский, — должно проходить с рассуждением, в приличное время, по достижении надлежащей меры преуспеяния, как говорит Василий Великий: всякому деланию должно предшествовать рассуждение: без рассуждения и благое дело обращается в злое по безвременности и неумеренности. Когда же рассуждением определятся время и мера благому, тогда бывает чудный прибыток. И Лествичник, заимствовав слова из Писания, говорит: время всякой вещи, яже под небесем [702], между всеми же, сказал он, и в нашем святом жительстве есть время каждому занятию. И, продолжая, говорит: есть время безмолвию, и время немятежной молве; есть время непрестанной молитве, и время нелицемерному служению. Не будем прельщаться гордостным усердием и искать прежде времени того, что приходит в известное время. В противном случае не получим ничего и в должное время. Есть время сеять труды, и время пожинать колосья неизреченной благодати» [703]. В особенности преподобный Нил воспрещает безрассудное стремление к отшельничеству, а такое стремление почти всегда появляется у личностей, не понимающих ни себя, ни монашества, потому-то преткновения и самообольщения при этом  роде жизни случаются самые тяжкие. Если монахам воспрещается безвременное стремление к молитве, приносимой умом в сердечном храме, тем более воспрещается оно мирянам. Имели глубочайшую сердечную молитву святой Андрей юродивый и некоторые другие, весьма немногие миряне: это — исключение и величайшая редкость, которая никак не может служить правилом для всех. Причисление себя к этим исключительным личностям есть ни что иное, как обольщение себя самомнением, скрытая прелесть прежде явной прелести. Паисий Величковский в письме к старцу Феодосию говорит: «Отеческие книги, в особенности те из них, которые научают истинному послушанию, трезвению ума и безмолвию, вниманию и умной молитве, то есть той, которая совершается умом в сердце, исключительно приличествуют только одному монашескому чину, а не всем вообще православным христианам. Богоносные Отцы, излагая учение об этой молитве, утверждают, что ее начало и непоколебимое основание есть истинное послушание, от которого рождается истинное смирение, а смирение хранит подвизающегося в молитве от всех прелестей, последующих самочинникам. Истинного монашеского послушания и совершенного во всем отсечения своих воли и разума отнюдь не возможно стяжать мирским людям. Как же возможно будет мирским людям без послушания, по самочинию, которому последует прелесть, понуждаться на столь страшное и ужасное дело, то есть на такую молитву, без всякого наставления? как им избежать многоразличных и многообразных прелестей вражиих, наводимых на эту молитву и ее делателей прековарно? Так страшна эта вещь, то есть молитва — молитва, не просто умная (умственная), то есть совершаемая умом нехудожно, но действуемая художественно умом в сердце —

Тем более мирским людям, жительствующим без послушания, если они от одного чтения таких книг понудятся на молитву, предстоит опасность впадения в какую-либо прелесть, приключающуюся начинающим самочинно  подвиг этой молитвы. Эту молитву святые назвали художеством художеств: кто ж может научиться ей без художника, то есть без искусного наставника? Эта молитва есть духовный меч, дарованный от Бога, на заклание врага наших душ. Молитва эта просияла как солнце только среди иноков, особенно в странах Египетских, также в странах Иерусалимских, в горе Синайской и Нитрийской, во многих местах Палестины, и на иных многих местах, но не повсюду, как явствует из жития святого Григория Синаита. Он обошел всю Святую (Афонскую) Гору и, сделав тщательное разыскание делателей этой молитвы, не нашел в ней ни одного, который бы имел хотя малое понятие об этой молитве [704]. Отсюда явствует: если в таком святом месте преподобный Григорий не нашел ни одного делателя молитвы, то и во многих местах делание этой молитвы было не известно между иноками. А где и занимались им, где она просиявала между иноками подобно солнцу, там хранилось делание этой молитвы, как великая и неизреченная тайна, известная лишь Богу и ее делателям. Мирскому народу делание этой молитвы было вполне неизвестно. Но ныне, по напечатании Отеческих книг, узнают о нем не только иноки, но и все христиане. По поводу этого боюсь и трепещу, чтоб по вышесказанной причине, то есть за самочинное вступление в подвиг этой молитвы, без наставника, таковые самочинники не подверглись прелести, от которой Христос Спаситель да избавит Своей благодатию всех, хотящих спастись» [705].

Признаем обязанностью своей изложить здесь, по мере скудного разумения нашего и скудной опытности, учение святых Отцов о художественном возделании молитвы Иисусовой, с  ясным обозначением, какой образ упражнения молитвою и какого вида умная и сердечная молитва приличествует всем без исключения христианам и новоначальным инокам, и какой образ делания свойствен преуспевшим, возведенным в преуспеяние Божиим благоволением и Божиею благодатию.

Без всякого сомнения первое место между всеми способами должно дать способу, предлагаемому святым Иоанном Лествичником, как особенно удобному, вполне безопасному, нужному, даже необходимому для действительности молитвы, приличествующему всем благочестиво жительствующим и ищущим спасения христианам, и мирянам и инокам. Великий наставник иночествующих дважды говорит об этом способе в своей «Лествице», возводящей от земли на небо: в «Слове о послушании» и в «Слове о молитве». Уже то, что он излагает свой способ в изложении учения о послушании общежительных иноков, с очевидностию показывает, что этот способ назначается и для новоначальных иноков. Предложение способа повторяется в отдельном, пространном учении о молитве, после наставления для безмолвников, следовательно, повторяется для преуспевших иноков: это показывает с очевидностию, что способ очень хорош и для безмолвников, и для преуспевших иноков. Повторяем: величайшее достоинство способа заключается в том, что он, при всей удовлетворительности своей, вполне безопасен. — В «Слове о молитве» святой Иоанн Лествичник говорит: «Подвизайся возвращать, точнее, заключать мысль в словах молитвы. Если по причине младенчественности она изнеможет и уклонится, опять введи ее. Свойственна уму нестоятельность. Может же установить его Тот, Кто уставляет все. Если стяжешь это делание и постоянно будешь держаться его, то придет Определяющий в тебе границы морю твоему и скажет ему при молитве твоей: до сего дойдеши и не прейдеши [706]. Невозможно связывать дух, но где присутствует Создатель этого духа, там все покоряется Ему [707]. Начало молитвы — помыслы, отгоняемые молитвою при самом их начале; середина — когда ум пребывает в одних словах, произносимых гласно или умом, конец — восхищение ума к Богу» [708]. В «Слове о послушании» святой Иоанн говорит: «Борись с мыслию непрестанно, возвращая ее к себе, когда она улетает: Бог не требует от послушников молитвы непарительной. Не скорби, будучи окрадаем, но благодушествуй, постоянно возвращая ум к самому себе» [709]. Здесь преподан способ внимательно молиться, молиться и гласно, и одним умом. Во внимательной молитве не может не принять участия сердце, как сказал преподобный Марк. «Ум, молящийся без развлечения, утесняет сердце» [710]. Таким образом, кто будет молиться по способу, предложенному святым Иоанном Лествичником, тот будет молиться и устами, и умом, и сердцем; тот, преуспев в молитве, стяжет умную и сердечную молитву, привлечет в себя Божественную благодать, как видно из приведенных слов великого наставника иноков. Чего желать более? нечего. При таком образе упражнения молитвою какая может быть прелесть? лишь одно увлечение в рассеянность: погрешность, вполне явная, в новоначальных неизбежная, способная к немедленному уврачеванию чрез возвращение мысли в слова, уничтожаемая милостию и помощию Божиею в свое время, при постоянном подвиге. — Спросят: неужели такой великий Отец, живший в то время, когда умное делание процветало, ничего не говорит о молитве, совершаемой умом в сердце? Говорит, но так прикрыто, что одни знакомые опытно с деланием молитвы могут понять, о чем говорится. Так поступил Святой, будучи руководим духовною мудростию, с которою написана вся книга его. Изложив о молитве самое верное и удовлетворительное учение, могущее возвести делателя в благодатное состояние, Лествичник выразился приточно [притчами. — Ред.] о том, что совершается по осенении молитвенного подвига благодатию. «Иное, — сказал он, — обращаться часто к сердцу, а иное — быть по уму епископом сердца, князем и архиереем, приносящим Христу словесные жертвы» [711]. Иное — молиться со вниманием, при участии сердца, иное — нисходить умом в сердечный храм и оттуда приносить таинственную молитву, исполненную силы и благодати Божественных. Второе происходит от первого. Внимание ума при молитве привлекает сердце к сочувствию; при усилении внимания, сочувствие сердца уму обращается в соединение сердца с умом; наконец, при внимании, усвоившемся молитве, ум нисходит в сердце для глубочайшего молитвенного священнослужения. Все это совершается под водительством благодати Божией, по ее благоволению и усмотрению. Стремление ко второму прежде стяжания первого не только бесполезно, но может быть причиною величайшего вреда; для отвращения этого вреда прикрыто молитвенное таинство от любопытства и легкомыслия в книге, назначенной для общего употребления монашествующих. В те блаженные времена, при обилии живых сосудов благодати, могли прибегать к совету их при всех особенных случаях нуждавшиеся в совете.