Итак, физическое девство, не соединенное с духовным, не славу и похвалу за собою песет, а наказание. В житиях святых много рассказывается примеров такого рода.

Отсюда понятно, что целомудрие язычников, еретиков, сектантов — не целомудрие, и девство их — не девство, а что оно такое, определяет св. Иоанн Златоуст.

«Подлинно, — говорит он, — целомудрие еретиков хуже всякого распутства. Последнее причиняет обиду людям, а первое восстает против Бога и оскорбляет бесконечную премудрость; такие сети расставляет диавол своим служителям. А что девство еретиков, действительно, есть изобретение его лукавства, это говорю не я, а Тот, Кому не безызвестны его замыслы. Что же Он говорит? Дух явственне глаголет, яко в последняя времена отступят нецыи от веры, внемлюще духовом лестчим и учением бесовским, в лицемерии лжесловесник, сожженных своею совестию, возбраняющих женитися... (1 Тим. 4,1-3). Как же может быть девственницею та, которая отступила от веры, слушается обольстителей, доверяется демонам, почитает ложь? Как может быть девственницей та, у которой сожжена совесть? Девственница должна быть чиста не телом только, но и душою, если желает принять Святого Жениха, а та (дева еретическая) как может быть чистою, имея столько пятен?.. Хотя тело ее и остается нерастленным, но растлилась лучшая часть ее — душевные помыслы. А что пользы в том, что остаются ограды, когда храм разрушен?»16

II. Степени целомудрия

Кроме краткого замечания св. Иоанна Лествичника по этому вопросу, которое

было приведено уже в начале этой книги , вот еще несколько данных (помогающих опреде-

-21

лять достоинство своего подвига) из беседы аввы Херемо-на «О чистоте» :

«...Лествицу совершенства целомудрия я разделю на шесть степеней, которые, впрочем, по высоте много отстоят друг от друга, так что некоторые средние, которых много, я опущу, которых тонкость неуловима для человеческих чувств, так что ни ум усмотреть ее, ни язык высказать не может, с какими успехами мало-помалу ежедневно возрастает совершенство самой чистоты...

Итак, первая степень целомудрия состоит в том, чтобы монах не подвергался возмущению плотской похоти в бодрственном состоянии;

вторая — чтобы ум не занимался сладострастными помыслами;

третья — чтобы от взгляда на женщину нимало не склонялся к вожделению;

четвертая — чтобы в бодрственном состоянии не допускал и простого движения похоти;

пятая — чтобы и самое тонкое согласие на сладострастное действие не помрачало ума, когда рассуждение или необходимость чтения приведет на память человеческое рождение, но должен смотреть на это спокойным и чистым взглядом сердца, как на дело простое и необходимо назначенное для размножения рода человеческого; при воспоминании о нем ничего больше не должен представлять, как действование чресл или другой какой-нибудь части тела.

Шестая степень целомудрия состоит в том, чтобы даже и во сне не было соблазнительных мечтаний о женщинах. Хотя этого мечтания мы и не считаем грехом, однако ж это бывает знаком того, что еще скрывается похоть в членах. Мечтания эти бывают различные. Смотря по тому, кто каким делом обыкновенно занимается или думает, тот тем и искушается во время сна. Иначе обольщаются те, которые узнали плотское совокупление; иначе те, которые не испытали совокупления с женщиною. Как у этих сны обыкновенно бывают простые и более чистые, то им легче, меньше труда приобрести чистоту. А те подвергаются обольщениям нечистых и более впечатлительных мечтаний, доколе мало-помалу по мере чистоты... дух даже и во сне возненавидит то дело, к которому прежде произвольно питал сочувствие, и ему дается от Господа то, что чрез пророка обещается храбрым мужам в высшую награду за труды: лук и

-22-

меч и войну сокрушу, выведу из земли вашей и упокою вас в безопасности (Ос. 2,18). И таким образом достигнет чистоты блаженного Серена19 и немногих подобных ему мужей.

Эту чистоту я отделил от сказанных шести степеней целомудрия, так как не только приобрести, но даже и верить ей очень редкие могут...»

Я приведу несколько примеров из житий святых, достигших этой чистоты, тем более что о них редко где можно прочесть, ибо даже в популярной духовной литературе авторы, вероятно, боясь неверия, соблазна или насмешек, избегают говорить о них. Пусть ревностные и желающие положить душу свою ради чистоты знают, где ее предел и к чему им должно стремиться, а нечестивцы и неверы пусть не будут иметь никакого оправдания на будущем Страшном Суде (которого они и не признают даже), что им-де не говорили об этом, никто не научил, никто не показал картину и высоту добродетели, они бы-де тогда стали спасаться... Эта моя оговорка относится и ко всей книге: я нигде не утаиваю ничего и из высоких степеней прочих добродетелей, которые тоже могут соблазнить или привести в отчаяние. У нас так долго <благочестивые> произведения питали людей