Кто наставляет своего сына, тот будет иметь помощь от него и среди знакомых будет хвалиться им. Умер отец его — и как будто не умирал, ибо оставил по себе подобного себе; при жизни своей он смотрел на него и утешался, и при смерти своей не опечалился. Поблажающий сыну будет перевязывать раны его, и при всяком крике его будет тревожиться сердце его. Необъезженный конь бывает упрям, а сын, оставленный на свою волю, делается дерзким. Не смейся с ним, чтобы не горевать с ним и после не скрежетать зубами своими. Не давай ему воли в юности и не потворствуй неразумию его. Учи сына твоего и трудись над ним, чтобы не иметь тебе огорчения от непристойных поступков его (Сир. 30; 2, 4, 5, 7, 8,10,11,13).

(Из книги премудрого сына Сирахова)

Дай Бог вашему малютке в характере быть похожим на овечку, а не на козленочка. Овечки бывают тихи, смирны и послушливы, а козленочки резвы, прыгливы, крикливы и бодливы, и за это самое они никому неприятны. А кроме сего, овечки на Суде Божием станут одесную Христа, а козленочки по левую, т.е. будут отвержены от Христа, чего должно опасаться и вашему дитяти.

(Из писем игумена Антония Малоярославецкого)

15. Участие преподобного отца нашего Сергия в событиях 1380 года, положивших начало освобождению России от татарского ига

«Чтобы еси, господине, таки пошел, и поможет ти Бог и Троица» (Из Воскресенской летописи)

Посещение Троицкой обители великим князем Димитрием Ивановичем пред выступлением в поход против ордынского царя Мамая

С лишком полтораста лет томилась многострадальная Русь под тяжелым игом татарским. Ее князья то и дело должны были путешествовать в Золотую Орду на поклон к татарским ханам, туда отвозили они и подарки, и унизительную дань в знак своей покорности; там нередко и душу свою полагали за свое отечество и за веру Православную, а татарские гордые численники и баскаки (чиновники) везде разъезжали по городам и своевольничали. Не было от них никому пощады, что хотели, то и делали: города и селения жгли и грабили, храмы Божии разоряли или оскверняли, а людей убивали или уводили в плен...

Наконец, призрел Господь Бог на мольбы Руси Православной, — приближался час освобождения. Один из гордых ханов татарских, Мамай, поднялся на Русь со всеми своими полчищами. Напрасно великий князь Димитрий Иванович старался умилостивить его дарами и покорностью: Мамай и слышать не хотел о пощаде! Как не тяжело было великому князю после недавних войн с литовцами и другими беспокойными соседями снова готовиться к войне, а делать было нечего, — татарские полчища надвигались, подобно грозовой туче, к пределам России.

В то время в дремучих лесах Радонежских подвизался с своими учениками смиренный подвижник, преподобный Сергий. Основанная им обитель во имя Пресвятыя Троицы еще при его жизни сделалась для Московского Великого княжества тем самым, чем была Киево-Печерская обитель для стольного града Киева во дни преподобного Феодосия.

Имя преподобного игумена Сергия, "яко священие некое, обношашеся" в устах всякого чина людей, от великого князя и бояр до последнего простолюдина, жившего в пределах Московского княжества. Великий князь Димитрий Иванович и его брат, князь Серпуховской Владимир Андреевич, в отчине которого (Радонеже) находилась обитель преподобного Сергия, оказывали ему свое отменное расположение и любовь; сам преподобный был крестным отцом детей великого князя, а племянник его, святой Феодор Симоновский — духовником великого князя. Современные великому старцу святители Московские, сперва митрополит Алексий, а потом Киприан, были его духовными друзьями. Его духовные советы имели вес и силу в делах Церкви и государства, ибо мудрость, соединяясь в нем со смирением, образовала тот духовный разум, который, по словам святых Отцов, есть порождение искушений, то есть плод духовного опыта. После сего понятно будет, почему великий князь Димитрий Иванович, готовясь выступить в поход против полчищ ордынского хана Мамая, счел первым долгом посетить обитель Живоначальныя Троицы, поклониться там Единому Богу, в Троице славимому, и принять напутственное благословение от преподобного игумена Сергия. Он пригласил с собою брата Владимира Андреевича, всех бывших тогда в Москве православных князей и воевод русских с отборной дружиной воинской и после праздника Успения Богоматери выехал из Москвы. На другой день они прибыли в Троицкую обитель. Воздав здесь свое смиренное поклонение Господу Сил, великий князь принял благословение от святого старца Сергия и всей обители и поспешил в обратный путь. Но угодник Божий просил великого князя, чтобы он отслушал Божественную литургию, а по окончании оной пригласил его вкусить хлеба-соли святой обители. Долго отрицался великий князь, ибо гонцы один за другим приносили ему известия о приближении Мамая к пределам русским. Но любвеобильный старец умолял Димитрия Ивановича вкусить хлеба у него в трапезе: "Обед сей тебе, великий княже, будет на пользу", — и, получив наконец его согласие, промолвил в духе предведения: "Господь Бог тебе помощник; еще не приспело время тебе самому носить венец сея победы с вечным сном, прочим же, без числа многим сотрудникам твоим, плетутся венцы мученические с вечною памятью". Между тем, преподобный повелел приготовить освященную воду и по окончании трапезы окропил ей великого князя и всех бывших с ним князей, воевод и христолюбивых воинов. Беседуя с великим князем, великий старец советовал ему почтить дарами и честью злочестивого Мамая. "Того ради, — говорит он, — да вознесет тебя Господь, видя твое смирение и да низложит его непреклонную гордыню". "Все сие я уже сделал, — отвечал ему великий князь, — но враг мой еще более надмевается".

"Если сие так, — сказал угодник Божий, — то его ожидает конечное погубление, а тебя, великий княже, помощь, милость и слава от Господа". И, полагая на челе преклонившегося пред ним великого князя крестное знамение, богоносный Сергий громко произнес: "Иди, господине, небоязненно! Господь поможет тебе на безбожных врагов!" — а затем, понизив голос, сказал тихо одному великому князю: "Победиши враги твоя...".

С умилением сердечным внимал великий князь сему предречению, он прослезился от душевного волнения и стал просить себе у преподобного Сергия особого дара. — В то самое время в обители Живоначальной Троицы, в числе братии, подвизавшейся под руководством сего святого мужа против врагов невидимых, были два инока — Александр Пересвет (бывший боярин брянский) и Андрей (так называется он в Синодиках Лаврских, а в летописях он зовется Иродион (Родион) или Адриан) Ослябя (бывший боярин любецкий). Их мужество, храбрость и искусство воинское были еще у всех в свежей памяти: до приятия монашества оба они славились как доблестные воины, храбрые богатыри и люди весьма опытные в воинском деле. Сих-то иноков-воинов и просил теперь в свои полки великий князь у преподобного Сергия, надеясь, что они, как люди, посвятившие себя всецело Богу, своим мужеством могут служить примером для его воинства и тем принести ему великую пользу. И преподобный не усомнился исполнить просьбу великого князя, на вере основанную, он тотчас же повелел Пересвету и Ослябе изготовляться на дело ратное. С верою и радостию приняли доблестные иноки повеление своего любимого старца-игумена, а он приказал им взамен лат и шлемов возложить на себя схимы, украшенные изображением Креста Христова. "Вот вам, чада мои, оружие нетленное, — говорил при сем преподобный, — да будет оно нам вместо шлемов и щитов бранных!" Поручая их великому князю, святой старец сказал ему: "Возлюбленный княже! Вот тебе мои оруженосцы и послушники, а твои избранники!" А им изрек: "Мир вам, возлюбленные мои о Христе братия! Мужайтеся, яко доблии воини Христовы, приспе бо время вашей купли!"