Все зависит, братие мое, от благословения Божия; и где чего не благословит Господь, там никогда ничего и не будет; сколько ты ни трудись, сколько ни работай, живи хоть целый год в поле, копай землю хоть день и ночь; но если ты трудишься без молитвы, если не призываешь Господа Бога на помощь: то что твой труд и работа? Только себя ты изнуришь, а хлеба не наживешь. Между нами есть люди, о которых мы говорим, что работа у них из рук валится. От чего это? Оттого, что они худо молятся Богу, не призывают Его на помощь, когда начинают дело, не благодарят, когда оканчивают. Вы знаете сих людей; ибо чаще видите их в корчемнице, нежели в храме Божием; они лучше любят спать, нежели поспешать на службу Господню. Оттого-то они и бедны, — так бедны, что Боже упаси... Но Бог с ними; мы не осуждать их должны, а сетовать и молиться, чтобы Господь милосердый спас их души. Вот вы теперь радуетесь о хорошем урожае; весело острите серпы свои, благодарите Господа за Его милость; вы хотите начинать жатву и мне приходит на память одно место из св. Писания, которое очень поучительно теперь привести и вам на память. Вот как читается сие место в святом Евангелии Господнем: «А село есть мир: доброе же семя, сии суть сынове Царствия, а плевелие суть сынове неприязненнии... а жатва кончина века есть, а жателиАнгели суть. Якоже убо собирают плевелы и огнем сожигают, тако будет в скончание века сего. Послет Сын Человеческий Ангелы Своя, и соберут от Царствия Его вся соблазны и творящих беззаконие. И ввергнут их в пещь огненну: ту будет плачь и скрежет зубом» (Мф. 13; 38-42). Понимаете ли, возлюбленные, что означает сия речь Господня! Я думаю, что не все понимаете. Итак, я изъясню вам, а вы послушайте меня: селом называется поле; 2кончиною и скончанием века» — представление света; «плевелами» — худая, бесплодная трава; «Сыном человеческим» — Господь и Бог наш Иисус Христос; «пещию огненною» — ад, место вечного мучения; ввергнут — значит бросят или кинут. Чему же научает нас Господь в речах Своих, когда говорит: «а село есть мир» и прочее? Весьма важному и вместе ужасному. Внимайте мне, братие мои, и приложите мои слова к сердцу вашему. Поле, куда вы собираетесь на жатву, есть образ целого мира, целого света, всех людей, сколько бы ни было их на земле. Время жатвы есть изображение того времени, в которое наступит конец света. Способ, каким вы производите жатву, есть подобие того дела, которое Господь сделает с людьми, когда приидет кончина мира. Каким образом поле похоже на мир? Вот каким: в поле сеются и растут семена; в мире родятся, возрастают и живут люди. В поле есть земля плодоносная, покрытая золотящимися колосьями, и есть земля, заросшая диким кустарником, полынью и бурьяном: и в мире есть царства православные, богобоязненные и благочестивые, и есть народы и страны неверные, не ведущие истинного Бога и не почитающие Его. В поле есть жито и пшеница, но есть между пшеницею трава негодная, заглушающая доброе семя; и в мире есть люди добрые, Христиане благонравные и честные, приятные и благотворные — как пшеница; но есть между Христианами и люди злые, развращенные, вредные другим — как куколь, неприятные — как полынь, бесполезные — как бурьян. В поле между пшеничными колосьями есть колосья, полные семян; зрелые, от плода клонящиеся к земле, — это люди умные и смиренномудрые; но есть колосья, высоко поднявшие головы вверх и стоящие прямо, — это в мире люди пустоголовые, гордые, ничего доброго не имеющие. Короче сказать: что в поле видите худого и доброго, то же самое найдете вы и в мире между людьми. Посему право слово Господне, что «поле есть мир», т.е. очень похоже на мир только с тою разницею, что в мире живут и растут добрые и худые люди, а в поле добрые и худые травы. — Как время жатвы похоже на время преставления света? А вот как: когда в поле хлеб созрел и пришла пора жать, вы говорите: "Скоро пройдет лето, наступит осень и окончится год". Как в поле, так и в целом мире есть свой год, — год великий, безмерный, заключающий в себе не сто лет, не тысячу, не пять тысяч, а много столетий и тысячелетий — столько, сколько угодно будет Господу, — и этот год когда-нибудь кончится. В поле все у нас цветет, красуется, спеет до жатвы: в мире живут люди, стоят деревни, цветут города, красуются царства и народы, до той страшной годины, когда волею Господнею положится всему предел или межа. В поле, видя между пшеницею негодную траву, вы говорите: "Не тронь ее, не топчи пшеницы, пускай растет, пока поспеет пшеница". В мире, видя между людьми добрыми людей злых, Господь говорит: "Пускай они живут до поры, до времени; не стану их наказывать, дабы вместе с ними не наказать людей добрых. «Оставите обоя расти купно до жатвы». Наконец в поле, когда хлеб поспел, пшеница зажелтелась, а вместе с нею выросла и трава, вы говорите: "Все созрело, пора за серпы, пора на жнитво". Так и в мире: когда добрые поспеют в добре, праведные и святые, как пшеница, вызреют в правде и святости, а злые во зле, порочные и грешные почернеют, как куколь, во грехах и пороках, тогда Господь скажет: "Пора Мне взять меч правосудия Моего и пожать нечестивых от земли, а праведных собрать, как пшеницу, в житницу Мою", т.е. в Царство Небесное. Вот каким образом кончина мира похожа на жатву! Изъясню вам теперь последнюю мысль, т.е. что способ, коим вы производите жатву, похож на то дело, какое сделает Господь при кончине мира. Послушайте. Вы, почтенные старички и начальники семейств, посылаете в поле жнецов; Господь пошлет в мир Ангелов Своих. Вы в поле пшеницу и вместе негодную траву собираете; Ангелы Господни соберут к Богу всех добрых и святых людей, а вместе с ними приведут пред лицо Божие и всех беззаконников. Сжавши пшеницу, вы очищаете ее, выбираете траву и кладете и то и другое особо; Ангелы Господни, собравши весь мир к Богу, отберут праведников от грешников. Отобранную траву, как негодную, вы бросаете в печь, пшеницу, — смолотивши и очистивши, храните в житнице; грешников, отделенных от праведников, Ангелы ввергнут в ад, где будет плач и скрежет зубов, а праведников возьмет с Собою Господь в Царство Небесное, где они воссияют как солнце.

Страшное будет то время, братия мои, такое страшное, что как вспомнишь о нем, так сердце замирает! Но желаете ли вы не бояться последней лютой годины? С слезным молением вопрошаю вас: желаете ли? Если желаете, то чаще помышляйте об оной. Когда вы видите, что пришло время жатвы, то помышляйте, что, рано или поздно, придет кончина света. Когда вы жнете хлеб, подумайте, что некогда пожнут и вас Ангелы Господни. Когда примечаете в поле дурную траву между пшеницею, то припоминайте, что и между вами есть дурные люди, и что, может быть, вы сами тоже пред Господом, что худая трава. Когда намереваетесь выполоть дурную траву, то представляйте, что из сердца своего должно исторгать и искоренять худые привычки, грехи и пороки. Когда связавши плевелы в снопы, бросаете их в огонь, то подумайте, что и вас так же бросят некогда в огонь вечный, если вы не захотите сделаться людьми праведными. Когда смотрите на золотящиеся и полные колосья пшеницы, и радуетесь урожаю, то помышляйте, что и вы так же полны должны быть добродетели и честности, как колосья полны зерен. Пшеница бывает молода, зелена, потом начинает цвести, потом наливается, и наконец желтеет и поспевает. Точно так же и нам, други мои, должно возрастать в добре, цвести праведностью и созревать в святости. Одним словом: выходя в поле, прочитывайте про себя: «а поле есть мир». Видя там добрые и худые растения, читайте: «а доброе семя суть сыны Царствия, а плевелы суть сыны лукаваго». Смотря на жатву, читайте: «а жатва есть кончина века». Взирая на жнецов, или будучи сами жнецами, читайте: «как собираются плевелы и огнем сожигаются: так будет при кончине века сего». Благодарите Отца Небесного, что Он в нынешнем году уродил вам хлеб; но знайте, что чем более и лучше у вас урожай, тем вы должны быть добродетельнее, честнее, благочестивее, богобоязненнее, дружелюбнее и святее. Тогда вы не будете страшиться последней — лютой годины. Аминь.

(Из "Воскресного Чтения", 1842)

134. Смиренный чудотворец

Когда преподобный Сергий избирал себе место для пустынного безмолвия, он вовсе не заботился о том, чтобы иметь воду поблизости; трудолюбивому подвижнику даже было приятно носить ее издалека, дабы тем еще более утруждать свою плоть. Но с умножением братии недостаток воды становился все ощутительнее. Не раз братия жаловались ему, что приходится далеко ходить за водою, и некоторые, менее терпеливые, даже говорили ему с упреком: "Для чего на таком месте построил ты обитель?" На сие преподобный отвечал: "Я хотел здесь безмолвствовать один; Богу угодно было воздвигнуть здесь обитель во славу Его Пресвятого Имени; дерзайте в молитве и не унывайте; если Он в безводной пустыне дал воду из камня непокорному народу еврейскому, то неужели Он оставит вас, работающих Ему на сем месте день и ночь?" Раз, после такого наставления братии, он взял с собою одного инока и пошел с ним в лесной овраг под монастырем; тут он нашел немного дождевой воды, преклонил над нею колена и помолился так: "Боже, Отче Господа нашего Иисуса Христа, сотворивший небо и землю и все видимое и невидимое, создавший человека и не хотящий смерти грешника! Молим Тебя мы, грешные и недостойные рабы Твои: услыши нас в час сей и яви славу Твою! Как в пустыне чудодействовала крепкая десница Твоя, от камня воду источив, так и здесь яви силу Твою — даруй нам воду на месте сем и да уразумеют все, что Ты послушаешь боящихся Тебя и имени Твоему славу воссылающих — Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и всегда, и во веки веков, аминь!"

Так молился угодник Божий, и едва произнес Он молитву сию, и осенил крестным знамением место, где стояла дождевая вода, как вдруг из под земли пробился обильный источник холодной ключевой воды и она потекла быстрым ручьем по долине. С той поры многолюдная обитель Сергиева не имела недостатка в воде; преподобный Епифаний, ученик Сергиев, свидетельствует, что бывали исцеления от воды сей и даже издалека присылали за нею для болящих, так что ручей тот получил прозвание Сергиевой реки; но смиренный чудотворец, узнав о том, строго запретил братии называть так изведенный молитвою его источник: "Не я, — говорил он, — а Господь дал воду сию нам, недостойным". И братия, из послушания к заповеди своего святого старца, мало-помалу отвыкли от сего наименования.

Золото и мишура. Поучение на день памяти преподобного Сергия

Когда читаешь жития святых угодников Божиих, когда начнешь при этом сравнивать свою грешную жизнь с их святою жизнью, то невольно воздохнешь из глубины души, поневоле скажешь: "Господи! Да как же мы далеко отстали от них, — как мы грязны, нечисты в сравнении с этими светлыми земными Ангелами!" Но, братие мои, хотя и называем мы угодников Божиих Ангелами во плоти, все же ведь они были такие же люди, как и мы, были тою же плотию облечены, те же немощи имели, те же скорби несли... Стало быть, и нам можно бы такими же быть, какими они были, а между тем — на кого мы похожи стали со своими грехами?..

Возьмем на сей раз в назидание себе не важный, по видимому, случай из жизни преподобного Сергия. Когда он, снисходя нуждам братии, испросил у Господа Бога обильный источник воды, то братия, по чувству благодарности к угоднику Божию, стала называть этот источник Сергеевым. Кажется, что бы в том худого, по нашему разумению? Да у нас теперь самое обычное дело называть, например, школы или богадельни именами тех благотворителей, которые пожертвовали свои средства на их устройство, и такое наименование только свидетельствует о нашей благодарности к благотворителям; и не только тут нет греха, а еще есть и добрая частичка: вспомним благотворителя и за него же Богу помолимся... Так, может быть, рассуждали и ученики Преподобного Сергия. Но не так рассуждал он сам. Узнав о таком наименовании источника, богомудрый старец призвал к себе старейших из братии и сказал им: "Братие мои, ведь не я вам воду дал, — это Господь милосердый утешил нас, недостойных, Своею милостью. Зачем же вы зовете ручей моим именем? При чем тут я, грешный?" — и он строго запретил им называть так источник...

О, достолюбезное, святое смирение! Ты не видишь даже и того, что чудеса творишь; ты везде и во всем видишь только одну благодать Божию да свое недостоинство!.. Ты боишься, угодниче Божий, как бы не почли тебя за святого человека, ты готов был убежать, укрыться в глушь лесную, в чащу непроходимую, в темные пещеры и мрачные дебри пустынные, чтобы не славили люди имя твое, не указывали на тебя как на Божия избранника! Тяжела тебе, невыносима слава людская, и если б не воля твоего святого друга и собеседника святителя Алексия, если б не святое послушание воле Божией и отеческая любовь к собранной тобою братии, то и ушел бы ты в пустыни непроходимые, и укрылся бы от очей людских!..

А мы, грешные... сделаем что-нибудь доброе (да и то иногда с грехом пополам!..), да сами же и начинаем трубить о том!.. Если же иной раз, из приличия, чтобы не назвали нас самохвалами, и молчим о себе, зато уж как бываем довольны, как утешаемся, когда люди скажут о нас словечко доброе! Точно малые дети игрушкой — так и мы забавляемся похвалою людской! Да и что греха таить? Многие из нас, пожалуй, и вовсе не стали бы ничего доброго делать, если бы не манили их этой игрушкой — славой человеческой! И как же не сказать после этого, что как небо от земли, так и наша жизнь далека от святой жизни угодников Божиих! И вся беда наша в том, братие, что смирения у нас нет, — нет ни единой крупицы этого некрадомого сокровища небесного, этого злата мытарева, которым так богаты были святые угодники Божии, а без этого золота нельзя купить и Царства Небесного, — без смирения все наше добро — мишура одна, а не золото! Будем же чаще, возлюбленные мои, вспоминать жизнь святых Божиих, будем поучаться у них прежде всего и паче всего — святому смирению! Аминь.