(3) Ответ наш состоит в том, что ответственность наступает только тогда, когда деяние было совершено, имело место намеренное действие, или же налицо был злой умысел (e)n tw=? poiei=n kai? e)nergei=n kai? dra=n noei=sqain). При таком подходе, во-первых, бездействие не является деянием; (4) во-вторых, виновен только намеренно совершивший нечто и берущий на себя за это ответственность. Так, строитель корабля или дома ответственны за качество своей работы. Не воспрепятствовать чему-либо и осуществить нечто – это не одно и тоже. Какое намеренное действие совершил тот, который чему-либо не воспрепятствовал? (6) Их аргументация абсурдна, ведь утверждать так, это все равно, что винить за нанесенную рану не оружие, а щит, который не смог предотвратить удар; или же оправдать вора и обвинить вместо него того, кто не смог предотвратить кражу. (83, 1) Равным образом и сожжение греческих кораблей пришлось бы тогда приписать не Гектору, а Ахиллесу, потому что он мог воспрепятствовать, однако, не сделал этого. (2) В нашем случае сам Ахиллес, не воспрепятствовав возникновению пожара, хотя в его воле было укротить свой гнев, виновен в сознательном бездействии. Точно также и дьявол в полной мере ответственен за свои действия, поскольку он вполне самовластен и мог раскаяться и отказаться от своего воровского замысла. Следовательно, вина лежит на нем, а не на Господе, который не воспрепятствовал. Наконец, у Бога не было нужды вмешиваться в дела дьявола, потому что привносимое им в мир было для людей безвредно.

(3) И уж если мы обратились к терминологическим деталям, напомним им также, что невозможность предотвратить нечто (как например, в случае кражи) не является гипотезой виновного поведения. Напротив, таковой является попытка предотвратить. (4) Так, прикрывающий другого щитом для заслоняемого им оказывается причиной неуязвимости, ибо, заступаясь за него, он препятствует врагу нанести рану. Демон Сократа, в этом смысле, нес ответственность не за бездействие, но за сознательно чинимые препятствия, даже если они и не повлекли за собой активных действий. (5) Не были бы справедливы ни похвалы, ни порицания, ни награды, ни наказания, если бы душа не имела возможности согласиться с ними или отказаться от них и грех был бы делом подневольным.

(84, 1) Вот почему воспрепятствовавший чему-либо несет ответственность. Тот же, кто не чинит препятствий имеет в результате право судить душу на основании свободного выбора, который она совершила. Следовательно, Бог не ответственен за наши грехи. (2) Так как грех есть результат свободного выбора, соединенного с предрасположенностью к тому или другому образу действия, и так как ложные мнения часто управляют нами, а мы, по неведению или в силу нашего невежества, не пытаемся противостоять им, Бог имеет право судить нас. (3) Лихорадка, конечно, болезнь непроизвольная. Но если кто вызывает ее собственной неумеренностью, то мы справедливо виним его самого. В известном смысле и грех непроизволен, (4) ибо никто не выбирает зло как зло. Напротив, прельщенный возможными благами, грешник принимает их за добро и думает, что совершает правильный выбор. (5) Следовательно, мы властны освободиться от неведения и от всякого мнимо-удачного выбора, а значит от нас самих зависит, поддадимся ли бы этим обманчивым химерам, увлекающим нас ко злу.

(6) Дьявол называется разбойником и вором потому, что по его воле среди истинных пророков возникли также и лжепророки, подобно тому, как к пшенице присоединяются плевелы. Следовательно, утверждение, что все пришедшие до Господа есть воры и разбойники, относится не во всем без исключения людям, но только к этим лжепророкам, а также тем, кто не получил одобрения Господа.

(85, 1) Лжепророки воры еще и потому, что они украли имя пророка. Точнее, они были пророками, но пророками лжеца. (2) Господь говорит: «Ваш отец дьявол, и вы хотите исполнять похоти отца вашего; он был человекоубийца от начала и не устоял в истине, ибо нет в нем истины; когда говорит он ложь, говорит свое, ибо он лжец и отец лжи».239 (3) К своей лжи ложные пророки примешивали несколько слов истины, и когда предсказывали, то действительно приходили в некоторый род исступления, будучи вестниками отступника. (4) «Ангел покаяния, Пастырь, – говорил о Герма о лжепророке, – изрекает и несколько слов истины, ибо дьявол проникает его своим духом, желая совратить кого-либо и из праведников».240 (5) Свыше все организовано во благо, «дабы сделалась известною чрез Церковь начальствам и властям на небесах многоразличная премудрость Божия, по предвечному определению, которое он исполнил во Христе».241 (6) Ничто не в силах противостоять Богу, ничто не может противиться ему, ибо он всемогущий Господь.

(86, 1) Мысли же и дела падших ангелов, представляя собой действия лишь разрозненные, происходят, как и телесные болезни, от дурных их склонностей. Но провидение направляет и эти их действия к цели спасительной, хотя самая причина их болезнетворна. (2) И величайшее искусство божественного провидения состоит именно в том, что оно не позволяет тому злу, которое возникло в результате сознательного сопротивления, оставаться совершенно бесполезным, и тем более вредным. (3) В самом деле, премудрость, благость и всемогущество Божие проявляются не только в том, что от них проистекает добро (ибо таково уж существо Божие, подобно тому как природа огня состоит в том, чтобы жечь, а природа света – освещать), но также и в том, что они в силах обратить во благо даже действия злокозненные и извлечь пользу из того, что кажется негодным. Так мучения могут пойти во благо мученикам.

(87, 1) Подобным образом и в философии, как бы похищенной с неба Прометеем, заключен огонь некоей светоносной истины, который можно раздуть, приложив усилия. Есть в ней некоторые черты мудрости, некая направленность к Богу. (2) И все-таки эллинские философы были ворами и разбойниками, потому что, позаимствовав до пришествия Спасителя у еврейских пророков некоторые части истины, они не только не вполне поняли ее, но и преподнесли ее как свое изобретение, местами извратив, местами в неумеренном энтузиазме перепутав вещи местами, иногда, впрочем, достигая понимания самостоятельно. Ведь и эллинам не чужд был некий «дух разумения»242. (3) Аристотель в согласии с Писанием также называет софистику «воровским искусством», как мы уже говорили.

(4) »Что и возвещаем, – говорит апостол, – не от человеческой мудрости изученными словами, но изученными от Духа Святого».243 Иоанн так говорит о пророках: «От полноты его мы приняли»244, то есть от Христа, так что пророки – это не воры. (6) «И учение мое не мое, – говорит Спаситель, – но Отца, пославшего Меня».245 О ворах же он говорит так: «Говорящий сам от себя ищет славы себе».246 (7) Таковы эллины, ибо «они самолюбивы и надменны»247. Но, называя их мудрецами, Писание не мудрецов истинных этим осуждает, но лишь тех, кто выдает себя за них.

XVIII

(88, 1) О них сказано: «Погублю мудрость мудрецов и разум разумных отвергну».248 Поэтому апостол и добавляет: «Где мудрец? где книжник? где совопросник века сего?» Здесь он противопоставляет книжников и вечных спорщиков и исследователей мудрости века сего, то есть языческих философов. (2) «Не обратил ли Бог, – продолжает апостол, – мудрость мира сего в безумие?» Это высказывание означает: «показал, что она есть безумие», а отнюдь не истина, как считалось прежде. (3) А если спросите вы о том, что заставило эллинских философов считать себя мудрецами, то апостол ответит, что это случилось по причине «ожесточения сердца их».249 «Ибо когда в премудрости Божией», возвещавшейся пророками, «не познал мир его», то есть Бога, «благодаря той премудрости», что говорила через пророков, то «угодно было Богу юродством проповеди», казавшейся эллинам безумием, «спасти верующих».250 (4) «Ибо и иудеи, – говорит далее апостол, – для веры требуют чудес, а эллины ищут мудрости», то есть так называемых неопровержимых доказательств и всевозможных силлогизмов. «А мы проповедуем Иисуса Христа распятого, для иудеев соблазн, – потому что, веря в пророчества, они не верят в исполнение их, – а для эллинов безумие»251, (5) ибо выдающие себя за мудрецов находят невероятным, что устами человека говорил Сын Божий, что Бог имеет Сына, и что Сын этот пострадал. Предрассудки и чужие мнения мешают им веровать. (6) Но пришествие Спасителя не сделало послушных его зову ни безрассудными, ни жестокосердыми, ни вероломными, а превратило их в людей разумных, покорных и честных. Те же, кто от союза с ними отказался и отделился от них, оказались людьми безрассудными, вероломными и недальновидными. (8) «Для самих же призванных, иудеев и эллинов, Христа, Божию силу и Божию премудрость».252

(89, 1) Мы видим, следовательно, что высказывание «не обратил ли Бог мудрость мира сего в безумие» не следует воспринимать как негативное и эквивалентное «не обратил», иначе нам не избежать вывода, что Бог ответственен за ожесточение их сердца и сам обратил их мудрость в безумие. Напротив, апостол хочет сказать лишь то, что при всей своей мудрости они тем более ответственны за то, что не ответили ему и не поверили его проповеди. Они сами сознательно отвратились от истины. (2) Кроме того, говоря, «погублю мудрость мудрецов»253, он имеет в виду то, что он проявил тем самым превосходство доселе принижаемой и отвергаемой варварской философии над греческой. С ней произошло то же самое, что бывает с лампой, горящей на солнце, ведь свет ее не сравнить с силой солнечного света. (3) Проповедь была обращена ко всем, но «призванными»254 называются по справедливости только те, кто откликнулся, ибо «несправедливость Богу несвойственна»255. Безразлично, из евреев ли они или из язычников, но если уверовали, то составляют народ особенный, «избранный»256. (4) В Деяниях апостолов вы прочтете: «Принявшие слово его крестились»257; не принявшие же, значит, сами выбрали отделиться. (90, 1) К ним-то и обращено пророчество: «Если захотите и послушаетесь, то будете вкушать блага земли». 258 Этим показывается, что в нашей власти принять слово Божие или отвергнуть его. Апостол назвал учение Господне Софией, тем показывая нам, что Сыном Божиим передано нам истинная философия. (2) Даже погрязшие в лжемудрствовании могут услышать призыв апостола «облечься в нового человека, созданного по Богу в праведности и святости истины». «Посему, отвергнув учение ложное, говорите истину, не давайте места дьяволу. Кто крал, впредь не кради, а лучше трудись, делая своими руками полезное». (3) Труд этот есть деятельность искателя истины с помощью благодеяния слова, «чтоб можно было из чего уделять нуждающемуся»259 как благ этого мира, так и Премудрости божественной. (4) Апостол желает, чтобы учение истинное изучалось только через сравнительное испытание его достоинства, подобно тому как серебро сперва тщательно очищается в горниле и только потом уже отдается ради прибыли менялам260. (5) Поэтому-то он и говорит дальше: «Никакое гнилое слово да не исходит из уст ваших»261, ибо таковы слова, основанные на человеческом самомнении, «но только доброе для назидания в вере, дабы оно доставляло благодать слушающим». 262 Так как Бог благ, то и слово его с необходимостью благо. Спаситель не может не быть благим.

XIX